Оберег

И потек пир дальше. Владимир, как обычно, с пира быстро ушел, сославшись на какие-то важные княжеские дела. Илья же постепенно добрел, даже шутки уже шутил, и мало кто поперек слово ему вставлять пытался, особливо, после того, как унесли с пира словоохотливого богатыря Фарлафа в полубесчувственном состоянии. Ковша после двадцатого Муромец внезапно резким движением поднял голову, окинул стол ясным взором и спросил:

- А где Добрыня, почему не здесь?!

- Да ведь... в Царьград укатил Добрыня-то... - послышалось с дальнего конца стола. - князь послал...

- Опять в Царьград? С базилевсами разговоры разговаривать?! - все замерли. - Ну, что ж... добро. Драться я сам умею, а ромеев за нос водить - нет. Добро. А Лешак где?

- Да на заставе он, Илюша...

- Лешак на заставе - а я тут с вами лясы точу?! - Илья вскочил, в разбойничьих глазах засверкали молнии. Он примерился уже было перевернуть стол и начать привычный, милый сердцу кабацкий погром, но в последний момент передумал, видать, вспомнил, где находится; с сожалением сделал шаг назад. Мальчишку этого - и на заставу?!! Без меня?!!! - впрочем, мгновение спустя, могучий богатырь уже встряхнул густыми полуседыми кудрями, и взгляд его очистился. - Веселитесь, ребята! - гаркнул он. - А я к Лешаку поехал.

- На ночь глядя?! - спросил кто-то.

- А какая разница?! - удивился Илья. Окинул палату прощальным взором, кивнул и вышел. Через короткое время со двора послышался его зычный крик: "Коня!" и гулкий топот огромного зверя, богатыря среди всех коней.

- Хоть кто-то еще в наше время совесть не пропил. - чуть слышно пробормотал старый воевода Рудый, обгладывая бедрышко куропатки.

С уходом Ильи пир не прекратился; наоборот, зашумел с новой силой. Многие вздохнули с облегчением и принялись веселиться в полный рост. Вернулся бледный Фарлаф с громадным синяком во все лицо, против обыкновения, не шутил, только мрачно напивался, почти не закусывая.

- Ну что, сегодня обошлось без погрома? - спросил Якуна Кучуг.

- Да, видать, стареет Муромец. - вздохнул ярл. - В молодости, когда Владимир только-только в Киеве сел, Илья как раз воротился из дальних многолетних странствий. И по привычке - в Киев. Хотел и здесь на славу поразмяться, посрамить Ярополкову дружину, да и просто поразвлечься. Приходит он сюда, и давай выхваляться: мол, кто тут самый сильный? Выходи, сейчас проверим, насколько ты хорош? На шум выходит Владимир. "Ты что орешь, народ баламутишь?" - грозно так спрашивает. "А ты кто таков, чтоб мне указывать?" Илья задирается. "Владимир Святославич, великий князь Русской земли! А ты кто такой, буян?". Ну. Муромец слегка присмирел. "Извини, - говорит, - не знал, что на Руси новый князь. Против тебя я пока что ничего не имею. А звать меня Ильей". " Что ж, Илья-богатырь, - Владимир тогда говорит, - коли нет вражды между нами, добро пожаловать к нам на пир. Поешь-попьешь, с дороги отдохнешь, да и расскажешь нам, что свершил". Илья слез с коня, прошел в терем, сел за стол. Ел-пил за десятерых, но больше отмалчивался. Сам видел, из него порой клещами слова не вытянешь. А князя любопытство разобрало, и он тайком велел гридням подливать Илье самого хмельного меду, какой только найдется. И за час Илья так напился, что мы с тобой, каган, выпив столько, да на двоих, с перепою померли бы.

- Да ну? - не поверил каган.

- Вот так-то.

- И что? Под стол упал батыр?

- Эх, если бы... Помутилось у него в голове, и такое он тут устроил... пятерых насмерть одними кулаками забил, многих покалечил, столы с лавками переломал, да стену разнес в щепы... Ты на терем-то не смотри, это новый уже, старый сгорел давно... Ну, какое-то бревно, видать, по голове его зацепило, протрезвел он малость, да и ушел оттуда, не стал продолжать. Год пропадал где-то, потом приезжал мириться с князем. Уплатил все виры, да еще каких-то даров приволок, говорят; и еще плененного им Соловья-разбойника впридачу... Так что сегодня мы все очень дешево отделались.

- Чудны дела богов!

- Людей, Кучуг, людей! Ну, причем тут боги?

Мила отошла от окна. Слишком свежий ветер дул в это окно, слишком многие думы он навевал, большей частью совершенно шальные. Да еще и эта огромная луна, сводящая с ума, хоть вой на нее по-волчьи... Наверное, правы те волхвы, кто считает, что люди произошли от волков... Нет, на горячую голову большие дела не делаются. А убежать к любимому - это большое дело. Лучше лечь спать... Хотя, какой теперь сон? Она снова села за книгу. Ну-ка, что там дальше случилось с Эдипом-царем?

Заскрипела дверь на несмазаных петлях, Мила обернулась - и обомлела. Вошел отец. За все время пребывания в Киеве она виделась с Владимиром раза три, и то по большей части мельком, да и среди толпы челядинцев да бояр. А тут - один на один.

- Добрый вечер, дочь. - произнес князь. За день он устал; да, к тому же, в присутствии Милы старался сдерживать свой горячий нрав. Странно, но иногда он даже проявлял к ней что-то вроде нежности, вообще-то, мало ему свойственной.

- Вечер добрый, отец.

- Далече ли собираешься?

- До постели - и спать. - усмехнулась княжна. - страниц пять еще вот только прочту...

- Я не про то. Ведаю, что к Руслану на подмогу собралась. Запирать я тебя не буду, но все же ехать не советую. Не твое это дело. Сиди, жди. Как свершит любый твой то, что должен свершить, сам вернется. А не вернется - значит, либо вечная ему память, либо, коли жив останется - не того ты полюбила, дочь. Так что жди. Опасное дело Руслан Лазоревич измыслил, очень опасное. И весьма нелегкое. Так что ты ему только обузой будешь...

- Так ведь он же... - и Мила сбивчиво пересказала отцу рассказ скомороха. Владимир слушал внимательно, но время от времени качал головой и чему-то печально улыбался.

- Чтоб скоморох ни разу не сбрехнул - такого не бывает. - сказал он, когда княжна умолкла. Ты с Белояном поговори, и он расскажет тебе, что нет такого заклятья, чтоб голова новая вырастала. Уж если срубили - то срубили. Так что, если Руслан Черноморду этому башку с плеч снес, то в скором времени объявится. Жди. - князь повернулся и пошел к двери. Мила вздохнула и вернулась было к чтению...

- Отец? - резко вскинув голову спросила она, когда князь уже приоткрыл дверь.