Физика (Рассказы)

Вот как! Никаких подвохов! Просто Леха Гусев его зовет в друзья. Дружбаны. Дескать, чего уж там, раз оба осиротели.

- Конечно, Алексей, конечно. Можешь на меня рассчитывать. Всегда, Лева смотрит на несостоявшегося коммерческого. А что? Руки у Гусева действительно влажные и липкие. Правильные. Мог претендовать на вакансию. Железно.

Только Кораблев подвел. Ох, подвел! Подставил, кинул. Ведь они вместе сюда пришли, Гусев и Кораблев. С годик, наверное, тому назад. Парой. Птенцы-междугородки. Да только разошлись пути. Сергей Леонидович лыжи навострил, а Алексей Витальевич задумался. Карьерный рост предполагался. Новая ступенька. Но нет ему теперь доверия. Алексею Гусеву - товарищу Кораблева. Вместе пришли - и, значит, одного разлива коньячок, одного поля ягодки. Лапин - психолог старый. Фиг переубедишь.

- Лев Петрович! Это Павел. Тут билайновцы приехали.

- Уже? Быстро.

- Только мы не можем от них запитаться.

- Почему?

- Кабеля нет. Нужно метров пять.

Кабеля нет. Инструмент старый. Батарейки телефонов разряжаются за час. Ловко все рассчитал Сергей Леонидович Кораблев. Знал, когда спрыгнуть с поезда. Сколько вершков еще можно будет в горку по инерции, На выбеге. А, впрочем, ценил. Звал, предлагал. Да только Левка отмолчался.

- Ну поезжайте в "Электротехник" и купите.

- Там только бухты по двадцать пять, да и потом денег нет. Сами знаете, зарплату обещали лишь в пятницу.

Девятину нужно греть десять минут. Старая. Холодная, как будто гроб. На выброс. А теплую жалко. Живая. Какая уж ни есть. Родная. Часть жизни.

Режим автоответа работает безукоризненно. В наушнике прорезывается голос Демина.

- Лев Петрович, и сколько еще ждать?

- Да не больше двадцати минут. Переходим на резервную схему питания.

- А почему так долго?

- Сам удивляюсь. Еду на месте разобраться.

- Хорошо. За это спасибо. Только, как выясните, перезвоните. И, главное, со временем определитесь. А то ведь у меня все стоит.

- Конечно, конечно.

Когда-то и Демин к себе звал. Может быть, и сейчас бы взял. Если, конечно, ему поднять базу за двадцать минут. Ну или хотя бы за тридцать.

Получилось ровно за сорок две.

- Валерий Михайлович, все у вас должно работать.

- Я уже заметил. Спасибо. - Голос Демина в трубке отрывист и сух. Такой тембр на низкое качество подвижной радиотелефонной связи не спишешь. Точно. Ну и ладно. Леву недавно в Би Лайн приглашали, а сто лет назад в Южэнерго. Да и в Углесвязи не откажут, если попросится. Только есть ли смысл? Что изменится по большому счету? Кроме маршрута утреннего движения и номера служебного телефона? Есть ли резон разводиться, чтобы тут же, немедленно, снова жениться?

- Знаете, Лева, все женщины одинаковы. Зачем вы хотите бросить Лилю? когда-то спрашивал Васильева его первая теща. Мирра Моисеевна. Пятнадцать лет прошло, и Лев, кажется, понял, о чем был разговор. Неплохая скорость.

Струи поземки летят из-под колес. Закручиваются вверх. Разворачиваются, как птичьи крылья над капотом. Но Лева им не завидует.

Большой Гусев стоит на площадке второго этажа. Можно подумать, ждет.

- Ну что я тебе говорил! Соорудил Демин факс. Прислал от всего Сибирского кредита. Телегу. Готовься теперь к оргвыводам.

- Как лучше, Леша? Что мировой опыт подсказывает?

- Таким юмористам, как ты, лучше с собственным вазелином.

- Понял, спасибо.

Призывные трели телефона слышны за десять шагов от двери. Пока открывал, заходил, словно долгое эхо. Проводной умолк, но отозвался сотовый. Прямо в ухо.

- Лев Петрович, это Вероника.

- Слушаю вас.

- Евгений Александрович Лапин просил вас быть у него в пять.

- Меня лично или всех?

- Вас и Алексея Витальевича Гусева по вопросу обслуживания банка Сибирский кредит.

Действительно, мировой опыт. Ай да Гусев! Стопроцентное чутье. По проценту на килограмм живого веса. Сила-жим.

- Алло, это Васильев. Как там с картиной?

- В принципе, готово, - отвечает программист Андрей. - Занести, показать?

- Да, жду.

Неплохо поработали. К туловищу Наполеона приделали физиономию Лапина. Гарцует конь, а за спиной - полки, знамена. И на каждом полотнище гордая надпись: Связьсервис. Реет. Жаль, что чернилами струйника, а не маслом. Очень жаль.

- Хорошо. Только почему цвета-то такие бледные? Неподарочные?

- Так четвертая уже перезарядка, Лев Петрович. Лучше уже никак.

- И ничего придумать нельзя?

- Если машину дадите, заскочу в "Вечерку". Будет Айвазовский.

- Бери. Заодно и рамку купишь.

- Если денег дадите.

- Дам.

Остался без обеда. Ладно. Просто сегодня поздний. Очень поздний. Лапинскими бутербродами. Через два часа.

- Васильев, ты у себя? Сейчас зайду.

Гусев. Кажется, что за этот день стал еще больше. Шире, выпуклее. Лоб, уши, подбородок. Хоть так, да растет.

- Ну и?.. Чего решил-то?

- Пока ничего.

- Тогда слушай, у меня есть конкретной предложение. Сдаем Кораблева. Ему уже по хрен, а нам с тобой жить. Но только хором. Капеллой, вместе. Повесим всех собак на лысого - и с чистого листа вперед. Ордой, командой!

Справа за окном кабинета мрачные, давно погасшие окна. Длинные, холодные цеха завода "Электромашина". На одном забытый лозунг. Красные обветренные буквы. Потрескались и облупились. Слава труду.

"Классной штукой был коммунизм, - думает Лева. - Все можно было списать на него. На партком, райком и лично товарища Брежнева. Вот избавимся, похерим абсолютное зло и заживем в абсолютной гармонии. С природой и людьми. Рай в шалаше".

- Ну и че примолк-то? Договорились? Вариант?

- Подумать надо.

- Подумать? День и ночь только и делаешь, что думаешь... - Карандаш ломается в руке Гусева. Он швыряет половинки в урну. Шумно встает.

- Слушай, а как фамилия твоей матери?

- Посохина, - механически отвечает Лева. - Наталья Львовна Посохина.

- Пейсохина... Так я и знал. - Гусев качает головой. - Так я и знал.

Он выходит шумно, хлопая дверью. Дзинь-бум.

А через час уже Левина очередь ломать замки и косяки. Но он выходит очень тихо. Бесшумно покидает кабинет Лапина. Звон только в ушах.

Хорошо же начинаете, Лев Петрович... Хроническое недофинансирование... Дисбаланс... Кто вас научил таким речам?... Ваш друг Кораблев? То-то рекомендовал... С себя надо начинать, позвольте вам заметить, а не искать виноватых там, где их по определению нет... И быть не может, Лев Петрович... Додумались... Отверток им недодали...

В приемной на ходу Вероника сует Васильеву в руку листок. Левина собственная служебная записка. Премии сотрудникам технического отдела по итогам года. Слева сверху резолюция Лапина: "Считаю процент завышенным, а список необоснованно раздутым, пересмотреть".

У себя в кабинете Лева сначала одевается, потом присаживается к столу, снимает шапку и быстро пишет. Генералиссимусу? Дуче? Почетному клиенту "Сибирь Форд Моторз"? Нет. Просто "Заявление..."

В приемной никого. Дверь в комнату отдыха открыта. Оттуда плывет запах ветчины и апельсинов. Лева кладет бумагу на стол Веронике и выходит.

"В принципе, вы, может быть, и правы, Мирра Моисеевна, - думает Левка. - Наверное. Разницы, может быть, и нет. Есть просто граница. Черта. С той стороны нужен, а с этой нет. Здесь больше не ждут, а там - с трех часов. Девочка. Которую одинаково не хотелось ни Лиле, ни Леве, ни Свете. Но она получилась, и это, наверное, не просто так".

Через две минуты он уже сидит в машине. Снежинки вечерней метелицы бьются в лобовое стекло. Мелкий зимний гнус. Бьются и разбегаются. Опрометью.

"Вот же глупые, - удивляется Васильев, - Чего испугались-то? Ничего страшного. Завтра сначала высплюсь, а потом позвоню Высоцкому в Южэнерго. Начну с хорошего".

В ухо ударяет Петр Ильич. Привычно вставленный наушник выпиливает "Крысиное озеро". Забыл включить автоответ.