Птица солнца

– Мы уже принесли ее, святой отец.

Хай пел песни легиона, песни пиров и маршей, непристойные песни и песни о славе. Офицеры молча стояли на стене вокруг Хая, а внизу во дворе простые солдаты собрались с поднятыми лицами, готовые подхватить припев.

Было уже поздно, когда через толпу протиснулся адъютант и негромко заговорил с Мармоном. Тот кивнул, отпустил адъютанта, а потом прошептал Хаю: «Святейшество, человек, о котором я говорил, пришел».

Хай отложил лютню. «Где он?»

– В моей квартире.

– Пошли к нему, – предложил Хай.

Сторч оказался высоким человеком, гибким и грациозным, как большинство венди, но гладкая бархатная кожа на плечах была испорчена рубцами хлыста.

Он увидел взгляд Хая и прикрыл плащом плечи, но Хай заметил его вызывающий взгляд, хотя лицо его сохраняло бесстрастное выражение.

– Он не говорит на пуническом, – объяснил Мармон. – Но я знаю, что ты говоришь на его языке.

Хай кивнул, и шпион посмотрел на него, прежде чем обратиться к Мармону. Голос его звучал негромко, без гнева и обвинений.

– Мы договаривались, что никто не увидит моего лица, – сказал он.

– Тут другое дело, – быстро объяснил Мармон. – Это не обычный человек, а верховный жрец Опета и главнокомандующий всеми царскими армиями. – Мармон помолчал. – Это Хай Бен-Амон.

Шпион кивнул, лицо его оставалось бесстрастным, даже когда Хай заговорил на венди.

Они разговаривали час, потом Хай повернулся к Мармону и сказал по-пунически:

– Этот человек не согласен с тем, что ты мне рассказывал. – Хай нахмурился и раздраженно постучал пальцами по столу. – Он ничего не слышал ни о боге с львиными когтями, ни об отрядах воинов, вооруженных дравским оружием.

– Да, – согласился Мармон. – В этом районе сохраняется спокойствие. Доклады пришли из других мест.

– У тебя есть здесь шпионы? – спросил Хай.

– Немного, – ответил Мармон, и Хай задумался.

– Я пойдку на восток, – принял решение Хай. – Выступлю на рассвете.

– Через пять дней прибудет патрульная галера.

– С палубы галеры я ничего не увижу. Пойду пешком.

– Охрана будет ждать тебя на восходе солнца.

– Нет, – отказался Хай. – Я пойду быстрее и привлеку меньше внимания, если буду один. – Он посмотрел на Сторча. – Этот человек может послужить проводником, если ему можно доверять, как ты говоришь.

Мармон передал приказ Хая шпиону и закончил: «Теперь можешь идти. Поешь и отдохни и будь готов к восходу солнца».

Когда шпион ушел, Хай посмотрел ему вслед и спросил: «Сколько ты ему платишь?»

– Мало, – признал Мармон. – Соль, бусы, несколько медных украшений.

– Интересно, почему он это делает, – негромко сказал Хай. – Почему работает на нас, хотя рубцы от хлыста еще не зажили на его теле?

– Меня больше не удивляют поступки людей, – сказал Мармон. – Я столько раз видел странное поведение, что больше не спрашиваю себя о его причинах.

– А я спрашиваю, – прошептал Хай, по-прежнему глядя вслед шпиону, обеспокоенный его предательством, которое так не соответствовало представлениям Хая о чести.

В последующие четыре дня Хай попытался узнать что-нибудь о шпионе, но безуспешно. Сторч был молчалив, говорил, только когда его спрашивали и всегда очень кратко. Он никогда не смотрел на Хая прямо, глаза его были устремлены куда-то за Хая.

Хая его присутствие смущало, хотя Сторч прекрасно знал все изгибы реки, каждую складку местности, по которой они шли.

Они побывали в двух крепостях на южном берегу, и от их гарнизонов Хай узнал много нового. Дважды они находили следы больших отрядов, переправлявшихся через реку по загадочным делам, и было еще немало признаков тайной деятельности, которые усилили беспокойство Хая.

Его беспокоило, что эти признаки противоречат утверждениям Сторча о спокойствии и устойчивом положении за рекой.

Они двигались быстро и тихо, ночевали, как лесные духи, в густых зарослях. Шли вечером и по ночам, а в жару отдыхали. Ели мало, экономя припасы и не тратя времени на охоту.

На четвертый день они пришли на вершину небольшого гранитного холма, с которого открывался вид на обширную долину, панораму, которая тянулась от одного хребта к другому и терялась в голубой дымке на горизонте. Тут река поворачивала на юг, делал петлю во много миль длиной и возращалась почти к прежнему месту.

Хотя петля была длиной в двадцать или двадцать пять миль, в поперечнике она едва достигала пяти миль, а дальше находилась еще одна крепость с сильным гарнизоном. В жарком воздухе они видели дым от кухонных костров в крепости.

Хай долго смотрел на изгиб реки, выбирая между долгим днем утомительного пути или быстрым проходом и связанным с ним риском.

– Сторч, – спросил он, – можем ли мы пересечь реку? Есть ли там люди из племен?

Шпион не смотрел на Хая, лицо его оставалось невыразительным. Он неподвижно сидел на граните рядом с Хаем, и Хаю показалось, что он не понял вопроса.

– Короче пройти напрямик. Но безопасно ли это? – спосил он, и Сторч ответил:

– Я узнаю. Подожди меня.

Он вернулся за час до темноты и провел Хая на берег. Здесь в тростнике было запрятано узкое выдолбленное каноэ. Оно было источено червями и пахло рыбой. Хай почувствовал подозрение.

– Как ты его нашел?

– Тут ниже по течению семья рыбаков.

– Сколько их?

– Четверо.

– Венди.

– Нет, софии.

– Воины?

– Рыбаки. Седобородые старики.

– Ты сказал им обо мне?

– Нет.

Хай колебался, всматриваясь в темные глаза Сторча, пытаясь отыскать признаки предательства.

– Нет, – сказал Хай, – мы не будем переправляться. Пойдем долгим путем. – Это была проверка. Он ждал реакции Сторча, ждал, что он будет спорить, пытаться убедить Хая переправиться.

– Как скажешь. – Сторч кивнул и начал укрывать каноэ тростником.

– Хорошо, – согласился Хай, – перевези меня.

С помощью течения Сторч направил утлый челнок под нужным углом. Перед ними бакланы били воду в попытках взлететь, между стеблями лилии мелькали мелкие рыбки, а в глубокую воду с берегов соскальзывали зловещие тела крокодилов.

Они причалили к глинистому берегу, испещренному следами многочисленных животных, которые приходят сюда на водопой, и Сторч спрятал каноэ. Он провел Хая вверх, на поляну, поросшую ядовито-зеленой болотной травой. Они по пояс брели среди тесно сросшихся стеблей, и почва под ногами была податливой и влажной.

В центре поляны Сторч неожиданно остановился и знаком велел Хаю не двигаться. Он наклонил голову и прислушался. Они долго стояли, застыв, потом Сторч попросил Хая оставаться на месте, а сам прошел вперед.

Пройдя сто шагов, он снова остановился, но теперь повернулся и посмотрел на Хая.

Впервые за все время на лице его появилось чувство, дикое возбуждение и торжество.

Он поднял правую руку, обвиняющим жестом указал на Хая и крикнул на венди: «Вот он! Возьмите его!»

Трава на поляне зашуршала и дрогнула, как будто подул сильный ветер, и из укрытий ряд за рядом появилось множество воинов венди. Соединив щиты, они образовали концентрические круги вокруг Хая, полностью окружили его, и плюмажи их головных уборов угрожающе качались.

Как руки, сжимающие горло, круги воинов приближались к Хаю. Он отчаянно осматривался, ища пути к спасению. Его не было, и он сорвал чехол с лезвия топора с грифами и бросился, как террьер на черного буйвола.

– За Баала! – вызывающе крикнул он, ударяя в сплошную массу черных воинов.

– Здесь дурно пахнет, – пожаловался Ланнон, принюхиваясь. – Нельзя ли пробить вентиляционные шахты на поверхность?

– Величество! – Риб-Адди не мог скрыть своего ужаса. – Подумай, что это значит! Рабочие – здесь?! – Он широким жестом обвел сокровищницу. – Можно представить себе, что они станут рассказывать и как это разожжет алчность всех разбойников четырех царств.

Именно по этой причине местоположение и содержимое царской сокровищницы хранилось в величайшей тайне. Это была самая большая тайна империи, известная только царю, верховным жрецу и жрице, Риб-Адди и еще четверым чиновникам.