Страница 48 из 78
— Как бы там ни было, вы позволите заплатить за ваш коктейль? спросил я приторно.
Она кивнула, встала из-за стойки — я опять увидел только декольте — и пошла к выходу из игрального зала. Юбка колоколом выше колен, стройные сильные ноги, прямая линия плеч, над копной волос, возможно и надставленных, боком сидела войлочная, стилизованная под степную шляпа с завернутыми вверх полями.
Господи, подумал я, ведь я её не узнаю, если встречу на улице. Хотя, конечно, не так уж много местных леди вышагивают по Казахстану, попыхивая трубкой с высоты двухметрового роста.
Я сеял панику в чужих рядах. Но проникался, выходит, ею и сам. Однако отступать было поздно.
Расплатившись, я неторопливо потащился в огромный, словно аэропорт, вестибюль «Паласа», воображая от скуки, что «шкурой чувствую» на себе влюбленный и тяжелый, как неумолимый рок, взгляд женщины-вамп. В зеркальном панно перед гардеробной я приметил, что она действительно следит за мной из глубокого кресла кремовой кожи возле белого рояля, неизвестно зачем поставленного в застуженном холле. Кажется, она негодовала.
Промороженные улицы Астаны ночью романтически пустынны, но, сделав несколько десятков шагов, я, окоченев, вернулся к «Паласу» и сел к леваку-таксисту в блестевший в отсветах рекламных огней старый «мерс» с лысыми скатами. Выбирать не приходилось, машина оказалась единственной. Стоянка считалась, как сказал пожилой казах за рулем, «дохлой», не то что у гостиницы «Турист», куда я попросил себя отвезти.
«Шестерка» вырулила следом и по-прежнему без огней. Можно было ехать и так. Безлюдный центр казахстанской столицы переливался неоновыми огнями, словно Лас-Вегас.
Я велел покатать себя по городу, из конца в конец и так быстро, как только водитель мог. Во-первых, следовало изучить Астану. Я ведь её не знал, за исключением административного пустыря, иначе и не скажешь про площадь, уставленную по периметру управленческими дворцами, а также набережной возле «Титаника» и прилегающих к гостинице «Турист» улиц. Во-вторых, в мои расчеты входила попытка потрепать ибраевскую «наружку», если уж я принялся, как говорится, лохматить спецслужбы нынешней ночью. Начало положено: отказался от контакта в «Паласе», мечусь на такси по улицам…
Возле моста через Ишим по дороге в аэропорт я вышел из машины и погулял под гигантской аркой из скрещенных сабель, покружил вокруг зеленоватого постамента, на котором скалилась, поджав кошачью лапу, подсвеченная прожектором гранитная пантера с жирным хвостом. Улучив момент, втиснулся между постаментом и парапетом моста, постоял, затаившись, и вернулся к такси. Затем попросил показать столичный университет, набережную возле катка, остатки бывшего Целинограда, здание компании «Казах Ойл», православную церковь, дом российского посольства и ещё прогулялся, на этот раз вдоль ограды новой мечети напротив пустынного замусоренного рынка.
Хвост носился теперь с включенными фарами и напряженно трудился контактно, в пределах видимости. Довольство рулившего казаха, я приметил, испарялось. Предвкушение заработка отравляло предчувствие допроса ореликов из вазовской «шестерки». Тертый ночник знал, кто какие номера имеет в городе.
Шел третий час утра.
Представление об Астане я получил.
— Двигай теперь к отелю «Сункар», — приказал я водителю.
— И там расстанемся, — сказал он. — Мне домой пора, да и заправляться…
— Если есть свободные номера, расстанемся, — сказал я с расчетом на передачу моих слов ибраевским ореликам. — И считай, что на датчик топлива я не смотрел и про бензин поверил…
Овальный холл «Сункара» орошал уныло журчавший меж искусственных бамбучин и пластиковой травы арык с настоящей водой. Центр занимал круглый диван, на котором спали, свесив стриженые головы вбок и раскорячив ноги в армейских ботинках, двое в сером камуфляже. Свет в баре не горел. На стойке настольная лампа высвечивала мраморную дощечку с надписью «Извините, до утра свободных номеров нет».
Таксист не умчался. «Шестерка» тоже просматривалась.
— Не судьба расставаться нам, — сказал я казаху. — Везите в «Турист», распрощаемся там. Сколько с меня?
— Две с половиной тысячи, — ответил он. Я почувствовал по голосу, что сумма названа с запросом.
— Делиться заставят? — спросил я, ткнув перчаткой за спину.
Казах вгляделся мне в лицо. Рассмеялся и сказал:
— Врать больше не стану. Конечно, если все не отнимут…
— Все не отнимут.
Я положил десять пятисотенных купюр возле рычага переключения передач и сказал:
— Спасибо, друг, все славно получилось. Как насчет того, чтобы поработать со мной, скажем, завтра или в другой какой день?
Он покосился на деньги.
— Во сколько подавать?
— У вас есть телефон дома?
— Есть… Тридцать два, двадцать семь, ноль восемь.
— Я позвоню. Но о договоренности никому. В особенности ребяткам из «шестерки», если они спросят… И не волнуйся. За мной ничего нет. Завтра или в другие дни будем кататься одни. Тариф сегодняшний. Устраивает?
— Меня зовут Юсуп, — сказал он. — А вас?
— Фима, — ответил я. — Фима из Петербурга.
— Очень приятно было познакомиться, Фима. Обо всем договорились. Вы приятный клиент.
— А вы, Юсуп, хороший водитель и симпатичный казах.
— Я узбек, — сказал он.
— Извини, друг… Какая разница?
Он ничего не ответил. Протянул руку, и я пожал её. Но из «мерса» вышел не у входа, попросил отъехать подальше, на проспект, чтобы видеть верхние этажи гостиницы.
В окне моего номера горел свет.
Витражное окно на лестничной площадке между баром первого этажа и рестораном на втором находилось на высоте примерно двух с половиной метров от асфальта. Я неторопливо прошелся под ним, присматриваясь к обстановке. Сугроб под окном убрали и, если прыгать, то приземляться на обледенелый тротуар. Окно не светилось. Или лапочки на лестнице гасили на ночь, или минувшим вечером из бара в ресторан никто не поднимался. Впрочем, шел четвертый час утра…
Автомобильный паркинг от гостиницы отделяли передвижные металлические рогатки. Несколько машин со снегом выше крыши превратились в горки. Будка сторожа пустовала, наверное, он уходил ночевать в холл гостиницы и поглядывал из окна. Если поглядывал.
Я опробовал висячую цепь, перегораживавшую въезд в паркинг. Оказалась не закрепленной. И, слава Богу, не грязной, ржавой или смазанной маслом. Весила килограмма четыре, не меньше. Отцепив с крюков, я обмотал омерзительно холодную цепь поверх пиджака под пальто. Господи, и во что я постоянно превращаю одежду!
«Шестерка» стояла у гостиничного входа, пустая.
— Два товарища вошли передо мной, — сказал я открывшему стеклянные створки дверей заспанному портье. — Куда они пошли? Я с ними разминулся…
— У вас есть удостоверение?
Я вытащил из кармана пиджака, прикрыв цепную опояску полой пальто, таможенную ксиву с гербом.
— Понятно, — сказал портье. — Извините, порядок есть порядок… Товарищи поднялись на лифте.
— А-а-а… спасибо, — сказал я.
На алюминиевом косяке раздвижных дверей лифта индикатор этажей высвечивал квадратик с цифрой «8». Поехали на мой этаж?
— Придется догонять, — сказал я портье.
Он устало улыбнулся, накинул на ручки входной двери крюк и поволокся за квадратную колонну к стойке оформления гостей, где стояли диваны.
Вторая кабина оказалась, слава Богу, выключенной на ночь.
Чего они ринулись наверх, в номер? Зевнули, пока я кружил вокруг гостиницы и паркинга? Но портье мог сказать, что я не входил. Однако, судя по его реакции на мое появление, его ни о чем не спрашивали. Значит, выходит, все-таки видели, как я пошел в сторону входа в ресторан с улицы, и решили, что я возвращаюсь в номер кружным путем, через ресторан, бар и дальше по запасной лестнице?
В принципе, логика в их действиях просматривалась. Они не следили за мной. Они меня охраняли. Чтобы я не стал третьим после танцовщицы и Усмана. И, упустив на несколько минут, бросились вверх, куда я, по их мнению, должен был отправиться. Плутание к номеру через черный ход вполне вписывалось в обуявшую меня, по их мнению, дурь кружить и носиться ночью по улицам. Случается, если, скажем, человек перебрал. Почему нет? В любом случае молодцам из вазовской «шестерки» поручали не выяснять причину моих поступков, им поставили другую задачу — охранять. Они и охраняли.