Страница 36 из 44
Роджер тем временем хмуро смотрел на телефон в своем кабинете, но его мысли были уже далеки от вызова, невинно брошенного старшим инспектором. Он раздумывал, как бы поярче привести свою угрозу в исполнение.
Дело против Уоргрейва, как он понимал, зависело теперь от одного звена цепи: от улик, которые бы связали его с домом номер четыре по Бернтоук-роуд. Без этих улик его никогда не арестуют; будут улики - считай, его песенка спета. Роджер был почти абсолютно уверен, что таких улик никогда не найдут. И что тогда?
Одно было в любом случае вполне ясно: если полиция не сможет найти улик, связывающих Уоргрейва с Бернтоук-роуд, то и он не сможет, и не стоит напрасно тратить на это время. Придя к такому заключению, Роджер немного успокоился, ибо он не имел ни малейшего желания предпринимать подобные попытки. Его устремления выглядели иначе. Куда забавнее, к примеру, поработать по индуктивному методу и придумать теорию о том, как можно было завлечь Мэри Уотерхаус в тот погреб, а потом рассмотреть возможности доказательства такой теории.
Роджер уселся в кресло у письменного стола, засунул руки глубоко в карманы, ноги вытянул вперед и ненадолго сильно сосредоточился. Как бы он действовал, будь он на месте убийцы?
С большинством суждений Морсби Роджер был согласен: с тем, что Мэри Уотерхаус была любовницей Уоргрейва; с тем, что она устроила ему сцену по поводу своей беременности; с тем, что она его шантажировала. Это было почти очевидно. То, что Уоргрейв все время стремился к женитьбе на Эми Гаррисон, чтобы заполучить в наследство Роланд-хаус, Шерингэм прекрасно видел собственными глазами. Мэри Уотерхаус, несомненно, увидела это намного раньше. Хотела она сама выйти за Уоргрейва замуж или просто получить деньги (а потом и много денег, как только Уоргрейв начнет получать прибыль со школы), было не важно, хотя Роджер склонялся к последнему предположению. Было бесспорно, что Мэри грозила рассказать дочери директора о своих отношениях с Уоргрейвом. Эми ни за что бы такое не стерпела. На Уоргрейве тогда она бы поставила крест, и его стратегия вылетела бы в трубу. Как бы ответил на эту угрозу Уоргрейв? Убийством?
- Если бы Уоргрейвом был я,- размышлял Роджер,- я бы просто морочил ей голову, пока не женился на Эми, а потом послал бы эту Мэри к чертям. В конце концов, это же совершенно ясно.
Он кивнул самому себе. Совершенно ясно.
Но, так или иначе, все это не имеет значения. Вопрос стоит так: если бы Роджер Шерингэм., будь он учителем частной начальной школы Роланд-хауса, испытывай он шантаж со стороны мисс Мэри Уотерхаус и решись он убить указанную Мэри Уотерхаус, причем умышленно, в погребе на Бернтоук-роуд в Льюисхэме, каким бы чертом он ее туда заманил?
Но нет. Это не первый вопрос. Ставить его первым - все равно что поезд впереди паровоза. Прежде всего нужно спросить, возник ли план убить Мэри Уотерхаус в льюисхэмском погребе, когда появилась возможность зазвать ее туда?
Роджеру сразу показалось, что такое развитие замысла гораздо более вероятно. Иными словами, замысел зависел от погреба, а не наоборот. В таком случае, если принять за основу такую версию, возникает следующий вопрос: как получилось, что убийца смог заманить Мэри Уотерхаус в погреб в Льюисхэме с такой легкостью?
Роджер нахмурился. Ведь это весьма странно. Не говорят же молодой женщине: "Я знаю один премиленький погребок. Пойдем туда". К тому же, если полагаться на теорию Морсби, а она очень даже вероятна, доступ к погребу получила сама Мэри Уотерхаус в виде украденного ключа мисс Стейплз. Тогда получается, что в погреб убийцу повела сама Мэри Уотерхаус. И что из этого следует? Ага, очень интересный поворот ко второму вопросу. В таком свете, с учетом тою, что за этим преступлением кроется исключительно расчетливый ум, второй вопрос формулируется так: чем объяснить то, что Мэри Уотерхаус решила повести своего убийцу в тот погреб? Или, выражаясь немного точнее: какие обстоятельства заставили Мэри Уотерхаус привести своего убийцу в тот погреб?
Роджер еще глубже сунул руки в карманы и сел поудобнее, так, будто уже многого добился.
И именно такой способ немедленно привел к тому, что нашелся предположительный ответ: чтобы путем шантажа выманить деньги у того, кто стал в итоге ее убийцей!
Это действительно было бы гениально. Жертва шантажа знает, что шантажистка имеет доступ к этому погребу (откуда он это знает, пока не особенно важно; предположим, что знает). Искусно наведя справки (опять же, пока предположим), он узнает, что три дома, в центральном из которых находится тот самый погреб, на второй неделе августа будут пустовать. Он все подстраивает так, чтобы разговор с шантажисткой произошел именно на этой неделе. Потом делает намеки, даже пытается бунтовать, рассказывая о других шантажистах, которых выследили полицейские, прячась за шторами, за столбами на углах улиц, за кустами, за всевозможными укрытиями (кроме хлама в погребе совершенно чужого человека), но никогда, ни при каких обстоятельствах не называет тот самый погреб. Думать о нем он предоставляет шантажистке, пусть она предложит погреб сама, как свою находку. Следуя за подкинутым им ходом мысли, она приезжает именно в тот погреб в назначенное время. В погреб - не в столовую, не в гостиную, не в спальню, а только туда, где невозможно подслушать повышенные голоса даже случайному уличному прохожему,- именно в погреб.
Нет, конечно в погреб она попадает не сразу. Сначала нужен пустой дом, потом уже погреб, но только когда она войдет в дом.
Чем больше думал об этом Роджер, тем больше убеждался, что именно это и произошло. Разнервничавшись из-за упоминаний своей жертвы о шторах, столбах, кустах и всяких других ловушках, которые можно наставить в заранее оговоренном месте встречи, Мэри Уотерхаус воспринимает как свое то, что так ловко вбивали ей в голову. Она устраивает вроде бы совершенно невинную встречу в одном совершенно невинном месте и затем ведет свою "жертву" кружным путем со всеми предосторожностями, чтобы не было "хвоста", на Бернтоук-роуд. "Ага,- говорит она для эффекта,- вот мы и пришли туда, где я в полной безопасности. За нами не следили, и ты не догадывался, что я приведу тебя сюда. Теперь сможешь передать мне всю сумму, и ни один из шпионов не увидит, как я ее заберу. Опасности никакой". И вот тут наступает конец для Мэри Уотерхаус.
Очень хитро и ловко, подумал Роджер с восхищением: а как иначе это могло, собственно говоря, случиться?
Вообще-то, в такой восстановленной версии было одно слабое звено. Как могла "жертва" узнать о том, что у шантажистки есть ключ?
Знание о ключе почти неизбежно подразумевает знание о прошлом шантажистки. То, что о прошлом можно догадаться, зная об украденном ключе, недостаточно. Даже если бы мисс Уотерхаус проговорилась о том, что имеет этот ключ, она нашла бы тысячу невинных объяснений его приобретения. Безусловно, намеренно она ни за что бы не разгласила своего преступного прошлого. Это значит, что знание "жертвы" о ключе поступило из какого-то другого источника. Могло ли случиться так, что саму Мэри Уотерхаус в свое время кто-то шантажировал? Роджер знал, что такое часто происходит с теми, кто отсидел в тюрьме и пытается вести честную жизнь. Если было так, то, значит, она не смогла выполнить требований шантажиста, и он передал сведения о ее прошлом тому, кто, по его мнению, был в самом тесном контакте с девицей. Зная, что ее "жертва" обладает всей информацией, Мэри скорее стала бы выкручиваться и не только признала бы свои прегрешения, но даже хвасталась бы ими, в том числе и украденным ключом. Тогда все сходится. И то, что ее "жертва" все знала о ней, ни в малейшей степени не уменьшило бы ее требований к нему, а скорее даже увеличило бы их.
Да, это или нечто подобное, проясняло единственную неувязку, которую Роджер видел в своей теории. А это важное прояснение позволяет наводить справки в новом ключе: об обстоятельствах, связанных с компрометирующими мисс Уотерхаус сведениями. Их непременно надо изучить, под всевозможными углами.