Страница 13 из 22
- Каких еще заявлениев? - возмутился Ухватченко. - Я сам себе заявление. А вот это все, - он обвел рукой банки, - вещественные доказательства. Давай доставай свои наручники, мне в камеру уже пора!
- А не буду я на тебя наручники надевать, - уперся участковый. - Нет у меня, понимаешь, данных, чего ты и где украл.
- А я тебе расскажу! - уверил милиционера Ухватченко. - Садись, Ваня, записывай.
- И доказательств нету! - отбивался по инерции участковый, но в глазах его уже стал виден беспощадный охотничий блеск.
- Будут, будут тебе доказательства, - горячо зашептал Ухватченко и ловко пододвинул Храбрых одну из банок, - и свидетели будут, и накладные... А это тебе, Ваня, за труды. В протокол ее можешь и не вписывать.
- Сам чистым хочешь быть, - раздул ноздри Храбрых, - а мне, значит, взятку предлагаешь?
Ухватченко смутился. Глазки на сытом выбритом лице забегали растерянно. Губы в смущенной улыбке скривились.
- Да какая это взятка! - замахал он обеими руками. - Так, детишкам на молочишко!
- Забери, - хмуро посоветовал участковый. - Там откупаться будешь.
- Злой ты, Ваня, - горько сказал Ухватченко. - Я ведь от чистого сердца. Сказано ж в Писании: не согрешишь, не покаешься.
- Иди, иди! - Участковый уже принял решение, это было видно по его медальному лицу. - Не нужно нам... этого...
- Эх, Ваня! - укоризненно простонал завскладом, укладывая свои сокровища в широкий и объемистый картофельный мешок. - Раньше ты другой был. И маслицем с медком не брезговал, и семя подсолнечное мешками брал. Брал ведь, Ваня?
- За то и отвечу, - играя желваками, сказал участковый. - Иди, Аркадий Андреич, Господь с тобой!
Ухватченко собрал банки в мешок, аккуратно его завязал и, сгорбившись, вышел на крыльцо дома поселковой администрации.
Из окна кабинета главы администрации слышался спор.
- Ты ж, паразит, весь поселок замутил! - кричал глава. - Всех перебаламутил, всех перессорил! Все у тебя непорядочные, один ты чистый. А вот тебе! Не будет тебе, Аким, положительной характеристики! На чужом горбу захотел в Рай въехать? Иди отсюда, иди! Я лучше Ваньке Непомнящему положительную характеристику напишу, чем тебе!
- Не губи, - ныл Поликратов. - Христом Богом прошу, не губи! Не бери грех на душу, Степаныч!
- Иди, иди, - напутствовал Поликратова глава Рос-сошек. - Господь подаст!
Ухватченко злобно плюнул, подхватил мешок и двинулся к дому.
Из колонки рядом с домом набирали воду в ведра две его соседки. Оторвавшись от своего занятия, они молча смотрели на заведующего складом.
- Чего уставились, мокрощелки? - не выдержал Ухватченко. - Вылупили зенки! Думаете, вам там сладко будет? Все, все вам там припомнят! Всех мужиков посчитают!
Бойкая и разбитная лахудра Оксана Махоткина весело засмеялась, подбоченилась гордо:
- Нашел чем пугать. Я так думаю, что и среди Ангелов мужики попадаются. Отмолимся совместно. Это ты, Аркадий, все добро наживал. А наши грехи небольшие да сладкие, вон они около дома бегают.
- Ишь, невинные, - криво усмехнулся Аркадий Ухватченко и плюнул.
Войдя во двор, Ухватченко увидел жену. Алевтина Николаевна, расставив полные, но не потерявшие стройности ноги, стояла рядом с костром и швыряла в него пуховые да шерстяные платки, что вязала всю зиму для продажи
в Царицыне.
- Ты что ж это, мать? - спросил Ухватченко. - Совсем обезумела?
- Молчи! - Алевтина Николаевна подбросила в огонь еще сверточек. - Не хочу, чтобы после меня кто-то всего этого касался! Сам-то куда ходил?
- К Храбрых я ходил, - нехотя признался Ухватченко. - Сдаваться ходил. Только он мне отказал.
- И-ии, - сказала жена. - Дурак ты старый. Нашел время! Кому она сейчас, твоя вина, нужна?
- Я ж ему все отнес, - не слушая жены, продолжал Аркадий. - Все банки повыкопал. А он мне сказал, там, мол, откупаться будешь! Ну, не подлый народ, Аля? Ну взял бы да и оформил. Ему все равно, а мне, глядишь, завтра заступничеством обернулось бы!
Он прошел к летней кухне, поставил звякнувший мешок на стол.
- Ты не очень рассиживайся-то! - прикрикнула Алевтина. - Огурцы не политы, из погреба кадушку вынесть надо!
- Кто их есть будет, огурцы твои! - буркнул Ухватченко. - Ты еще яблоки незрелые меня собирать заставь! Самое время!
Он скрылся в кухне и появился вновь, держа в руке зеленую тяжелую бутылку из-под шампанского. Судя по цвету, в бутылку было налито нечто покрепче. Наполнив стакан всклянь, Ухватченко медленно выцедил его и некоторое время стоял с зажмуренными крепко глазами, нюхая согнутый в суставе указательный палец.
Алевтина легкими шагами подбежала к столу, схватила бутылку.
- Огурцы полить ему некогда! - гневно раздувая ноздри, закричала она. Глаза у нее стали темными от злости, на полных щеках загулял румянец. - А водку жрать без закуси - самое время!
- Замолчи! - сдавленно сказал Ухватченко. - Замолчи, дура! Через тебя все!
Он открыл глаза и зашарил взглядом по столу, но ничего подходящего, кроме вялого кривого огурца, не обнаружил. Надкусив его, Аркадий сморщился от горечи.
- Давай! - сказала жена. - Всегда я в твоих неприятностях виноватая. У-у, храпоидол, залил с утра зенки!
Ухватченко злобно швырнул в нее огурцом и - попал. Алевтина взвизгнула, блеснула злым глазом, но побоялась мужа.
Поставив бутылку на стол, она упала на скамейку у стола, спрятала лицо в ладони и горько, навзрыд заплакала, голося и подвывая. Ухватченко знал жену хорошо, не один год ведь жили и не один пуд соли съели. Знал он, когда Алевтина притворяется, разжалобить хочет, но сейчас она рыдала горько и искренне. "Да что это я? - с тоской подумал Аркадий. - Зачем зверя в себе бужу?
Сколько нам еще той жизни осталось?"
Он шагнул к Алевтине, обнимая ладонями ее вздрагивающие плечи, вдохнул запах ее волос и неожиданно для себя тоже заплакал, неслышно и горько, как плачут обычно мужики, когда устают от напастей да неприятностей. Жена не отстранилась, не отодвинулась, только всхлипывать тише стала и уткнулась мокрым носом в его ладони.
- Ничего, Аля, ничего, - вздохнул Аркадий, вздраги-вающе втягивая саднящим горлом воздух. - Не плачь.
Может, оно все еще и обойдется...
А в небесах над Россошками плыло темное марево, напоминающее дым из паровозной трубы. Чуть ниже сновали, словно играя в салки, разноцветные шары, сталкивались, рассыпая при столкновении многочисленные искры, и тогда раскатывался дребезжащий трепетный грохот, как после удара молнии в грозовой туче. Грохот этот потревожил ворон, что селились в лесополосе вдоль дороги на Вертячий, вороны поднялись в небо, хриплым многоголосым карканьем своим пугая собак и кошек в близлежащих дворах.