Страница 66 из 77
Бежать им было некуда, да, собственно, ему и незачем, но была еще Туаза, и Степан чуть ли не насильно ее завалил, прикрыв собою. Слабо по-трепыхавшись, она притихла под ним и смирно лежала все время, пока продолжался камнепад. Камни ударяли в ступени, подскакивали высоко и бились опять, высекая обоюдное крошево, прыгали и улетали в море. Степан глядел на этот убийственный град, подняв голову (на Туазу в таком положении он старался больше не смотреть), и заметил одинокую фигуру, сидевшую много выше. Человек пристально смотрел в море, словно не замечая сыпавшей вокруг верной смерти, способной в любую секунду превратить его в труп с проломленным черепом. А там среди волн уже вновь разевалось в счастливом зевке бесформенное рыло, получившее свой десерт. Заглотив мертвую танцовщицу, оно спокойно схлопнулось и ушло под воду, к сожалению, не заработав на закуску ни одного небесного "снаряда". Словно сами небеса поддерживали нейтралитет с тварями, ополчившись против людей.
Когда небосвод "отстрелялся" и Степан с Туа-зой встали на ноги, внизу одновременно с ними стали подниматься оливковые тела, увешанные помятыми гирляндами - танцовщицы, оказывается, не исчезали вместе со зрителями, они оставались здесь и тоже залегли, прижавшись у нижних ступеней, ища возле них защиты. Одна из девушек, подняв голову, помахала рукой, и сидевший наверху человек ответил ей взмахом.
- Попробуем все-таки тут разобраться, - сказал Степан и стал подниматься к нему наверх. Туа-за последовала за ним, как ни странно без возражений: собственно, что им еще оставалось делать, кроме как налаживать контакты с местным населением?
Это был мужчина преклонных лет, весьма с виду благообразный, одетый в просторную белую хламиду.
- Добрый день, уважаемый, - для начала поздоровался Степан. Старик не ответил, лишь окунул подбородок в ладони, сложенные на полированной рукояти трости.
- Не подскажете ли, куда мы попали? - видя, что старик не склонен к общению, Степан все же сделал попытку его разговорить. - Мы угодили сюда случайно, с погоней по пятам и вызвали тут небольшой переполох, ну вы, наверное, видели.
В глубине выцветших карих глаз затеплился интерес.
- Так это, значит, вы? Неплохое было зрелище - помяли наслажденцев, скормили проглоту двух чужаков...
- Да вот, понимаете, какая история, - улыбнулся Степан, - потревожили немного ваших зрителей. А вы, простите, как их назвали?
- Мы их зовем наслажденцами, а сами они Себя называют созерцателями.
- Это как же понимать? - спросил Степан, присаживаясь.
- Созерцают они, видишь ли, наши последние деньки. - В словах старика не было горечи или гнева, лишь звучала нота обреченности. - А на самом деле острых ощущений им надо. Сидят.тут, у края чужой гибели, на девочек наших смотрят, которые все до одной обречены. Жертвы проглотам приносят - то тварь какую-нибудь живую, а то и человека.
- Человека? В жертву?.. - Степан вопросительно взглянул на Туазу - это что, мол, нормально? Может быть, где-нибудь такое в порядке вещей? Она только нахмурилась.
- Ну да, - ответил старик, - из наших, за какой-нибудь проступок: мы же тут все равно что приговоренные, вот они и самоуправствуют. Тешатся по-всякому. Такое тут порой идет "созерцание" - не поймешь, кто на ком...
- Почему вы считаете, что обречены? - спросил Степан. - Если город должен погибнуть, почему отсюда не эвакуируют людей? Или сами давно бы уже бежали.
- Не Город, - вздохнул старик. - Весь наш материк вот-вот должен погибнуть - уйти под воду. Необратимые тектонические процессы, сдвиг несущих пластов все, все было рассчитано учеными с точностью до дней. И все, кто мог, давно уже бежали - трансверсировались на другие планеты. Ведь на нашей только один материк.
- Ну а вы-то почему остались? - недоумевал Степан.
- Мы люди простые, бедные, - терпеливо объяснил старик. - Нет у нас таких средств, чтобы скакнуть куда-нибудь, сбежать от смерти.
"А что, на это разве нужны средства?" - хотел спросить Степан, но встретился взглядом с Туа-зой и обратился к ней, чуть изменив постановку вопроса:
- Разве Галактическая Служба Спасения берет плату за свои услуги?
Она пожала плечами:
- На планетах империи ежедневно происходят миллионы катастроф, спасать население не входит в компетенцию чрезвычайки - это забота планетарных властей.
- Но ведь Острову они пытались как-то помочь?
- Да, но только самому Острову как уникальному живому организму, единственному в своем роде. Вам же известно, что людей с него не спасали.
- Вот у вас, значит, как поставлено, - сказал Степан, не скрывая злости. Спасение утопающих - дело рук самих утопающих?
- Это вы в самую точку, - кивнул старик. - Это про нас. Я уже стар, мне утопать не страшно - все равно ведь помирать. Дочку жалко. Танцует, дурочка, перед этими наслажденцами в чем мать родила, надеется кому-нибудь из них приглянуться - все уповает, что заберут ее отсюда. Я бы ей не позволил, да ведь и вправду - единственный шанс...
- Да кой черт - единственный! - вскипел Степан. - Им же вас эвакуировать только рукой махнуть! Сами не хотят, так заставьте - оружие у вас какое-нибудь есть?
Старик только горестно вздохнул и не ответил.
- Какой смысл пугать оружием людей, способных в любую секунду трансверсироваться? - зло заметила Туаза. Похоже, она была озабочена не столько спасением "утопающих", сколько проблемой собственного бегства из этого проклятого края.
- Пугать? А кто сказал пугать? - проворчал Степан, т- Пристукнуть парочку наслажденцев и снять с них браслеты.
Туаза и старик разом вскинули глаза, она - с явным интересом, он - с недоверчивым испугом.
- Ладно, не беря греха на душу, - сказал Степан, поняв вдруг, что впервые за время своей эпопеи всерьез думал об убийстве - и не бандитов каких-нибудь, не убийц, а просто богатых скучающих людей, слетевшихся, как слепни на запах близкой крови, чтобы насладиться агонией целого мира и его обитателей. Обреченные еще надеются, что их станут спасать? Не-ет, так будет неинтересно. Хватать их и снимать браслеты, - сказал он и почувствовал, как Туаза ткнула его локтем в бок. Степан оглянулся - действительно, кругом там и сям уже вальяжно раскинулись вновь явившиеся созерцатели. И им вряд ли следовало слышать его предложения касательно превращения их из наслажденцев в невозвращенцы.