Сицилианская защита

- А вы не можете рассказать мне про это значительное и интересное?! взмолился мальчик.

- Сейчас?.. Едва ли тебе это будет понятно.

- Я пойму.

- Знаешь, вождь длемени Шиу,- сказал я, - вся трудность в том, что я верю тебе. В твои годы мне тоже так думалось. Я был уверен, что с одной ротой покончу с фашизмом, смету jero с лица всей земли. А моя мама тем временем настаивала на том, что лучше бы мне всерьез заняться арифметикой.

- И что потом?!

- Потом?.. Да, у нас в школе часто выступал один иллюзионист, фокусник. Мы с нетерпением ждали его. И всегда экономили гривенник на завтраках, чтобы было про запас, на билеты. Поначалу фокусы меня поражали. Потом я разгадал тайны. Только спустя годы я понял, что он хотел провести весь белый свет. И выбрал для этого нас - детей. Он поступил нечестно. Детей обманывать нельзя!.. Конечно, же нельзя. Недавно он напечатал в газете одно стихотворение. И я убедился, что он и теперь все такой же обманщик. И сейчас я уже больше его не жалею.

- Это и есть интересное? - спросил мальчик.

- И это интересно! - ответил я.г- Когда взрослеешь, в один прекрасный день понимаешь вдруг,, что мир совсем не таков, каким он тебе когда-то представлялся. И неожиданно выясняется, что ты не можешь на все это взирать как бы со стороны.- Я вздохнул.- Оно бы, конечно, и хорошо, если бы можно было не вмешиваться во все, что делается вокруг лас, жить и работать для себя, отдыхать после трудов праведных и ни во что не встревать...

- Знаете, как было бы еще лучше?.. - спросил мальчик.

- А ты знаешь?

- Давно!.- сказал мальчик.-Когда вырасту, сделаю так, чтобы все было хорошо.

- Любопытно. Может, разделишь со мной эту тайну?

- У меня нет тайны,-засмеялся мальчик.-Никакой тайны нет.

- Нету? - усомнился я.-Неужели ты все сразу всем рассказываешь и ничего не оставляешь в тайне?

- Тайн у меня нет! -стоял он на своем.-Но рассказываю я не все и не всем.

- И при этом считаешь, что не имеешь тайн?

- Конечно. Я ведь не потому не все рассказываю, что тайны храню, просто по той причине, что мне не хотят верить. Вам рассказываю, потому что вы мне верите,глаза мальчишки опять блеснули. - Я обязательно сделаю так, чтобы люди верили друг другу. Все до единого. Представляете такую страну, где все люди доверяют друг другу и никаких там тайн?!

- Ты уверен, что это тебе удастся?

- Я убежден!-невозмутимо ответил мальчик.-А вы верите, что я Пятница, друг Робинзона?

- Верю. Я тоже был когда-то Робинзоном, но стать Пятницей мне в голову не приходило. Думаю, Робинзоном быть интереснее.

- Давайте поспорим! - предложил мальчик.- Поспорим, кто лучше.

- Не люблю спорить,-сказал я.

Мальчик замолк. Долго молчал. Я следил за большой стрелкой часов на столбе, которая, несколько раз дрогнув, рванулась вперед.

А мальчик вдруг сказал: - Когда вырасту, не буду таким, как вы.

- А какой я, откуда тебе известно?

- Вы Мюнхаузен.

- Благодарю тебя! - обиженно проговорил я.- Разве я сказал какую-нибудь неправду?

- Мюнхаузен был необыкновенный человек, а не врун. Врун - это такой, кто болтает, но сам тому не верит, что говорит. А барон верил. Просто он был необыкновенный человек. Вы тоже немножко необыкновенный. Правда?

- Наверно,- согласился я и безучастно посмотрел вслед отходящему девятому троллейбусу.- Необыкновенный я, значит, чудной?.. А ты почему так болтаешь ногами? Это неприлично.

Мальчик перестал болтать ногами.

- И ни на один мой вопрос не ответил,- продолжал я.- Это невежливо.

- Честное слово, мне кааалось все это совсем несущественным. Учусь ли я в девятом классе или в шестом, а может, и вообще действительно я семнадцатилетний лилипут? Отличник или троечник?.. Какая разница? Важно то, что вы были Робинзоном, а я вот теперь Пятница.

- А почему это важно?

- Потому, что Робинзон был обыкновенным человеком, а стал дикарем, а Пятница был дикарем, дикарем и остался! Пятница более принципиальный.

Вдали с грохотом остановился трамвай. Люди вышли из вагона, ожидавшие вошли в него. И трамвай снова тронулся. Какая-то женщина с сумкой в руках перешла дорогу и направилась в нашу сторону.

- Я пойду,-сказал, мальчик.

- Отправляешься в страну майя? - пошутил я.

- Мама вернулась. Она иногда работает во вторую смену. И я прихожу на остановку встречать ее. Спокойной ночи.

- Спокойной ночи, вождь племени Шиу! - сказал я.

Мальчик подошел к матери и взял у нее сумку. Они все удалялись, удалялись, пока не растворились в зыбкой ночной мгле.

Я бы еще долго смотрел им вслед, но к остановке подъехал троллейбус. Третий номер.

Я опешил. Третий ведь останавливается на другой стороне!.. Это знал и я, и вождь племени Шиу.

- Куда он идет? - спросил я кондуктора.

- На улицу Комитаса,- крикнул тот в ответ.

"Прекрасно! - подумал я.-Просто прекрасно!" Но так и не осмыслил, что же прекрасно? Что третий троллейбус доставит меня домой или то, что по какой-то неведомой причине он изменил свой обычный маршрут?..

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

Луиза совсем скисла. Сидела за рабочим столом с таким видом, будто с ней произошло ужасное несчастье. Поначалу я притворялся, нто ничего не замечаю. У влюбленных подобные размолвки - обычное дело, особенно если парень таков, как Араик. Но потом все же не удержался, спросил:

- Никак не помиритесь?

Луиза посмотрела на меня безучастно.

- Седа говорила мне, что между вами пробежала черная кошка? Глупости все это.

- Ни за. что с ним не помирюсь! - объявила Луиза.

- Говорю, глупости.- Я придвинул стул поближе и сел напротив Луизы.Ей-богу, не, стоит разводить трагедию. Вот будешь постарше, сама в этом убедишься.

- Я больше не люблю его!

- Не верю. В том и беда, что любишь,- сказал я.

- Ненавижу! - Луиза вперила взгляд куда-то в пространство.- Ненавижу, ненавижу! - повторила она.

- Тебе виднее,- пожал я плечами, понимая, что спорить с этой ненормальной девчонкой бессмысленно.

Луиза покосилась на меня.

- Мне, как ты понимаешь, не до того. И человек я посторонний, чужой. Нет у меня никакого права вмешиваться в твою личную жизнь. То ли дело, когда ты готовишь эксперимент или петлю на чулке поднимаешь... Верно?

- Чего ты от меня хочешь? - спросила Луиза.

- Ничего,- ответил я. И, поднимаясь, вдруг разразился тирадой: - А в общем-то от этого щенка другого и нечего было ожидать. По нему сразу видно, что к чему. Прилизанный какой-то!..

- Это ты о ком? - задыхающимся голосом спросила Луиза, и я почувствовал, что она вот-вот расплачется.

- О ком? О твоем Араике, или как там его!..- сердито гаркнул я.- О нем же речь?

- Не смей! - почти прохрипела Луиза.- Не смей о нем так говорить!

- Прошу прощения. Но это мое впечатление и мое личное мнение. Ты можешь его ненавидеть. А, я вправе только высказать свое мнение. Впрочем, и это, в общем-то, излишне. Я говорю, высказываться излишне. И знаешь почему? Потому что в. таких ситуациях я придерживаюсь иных принципов. Я, видимо, ошибся, поверив, что ты действительно его ненавидишь? А?..

Луиза опустила голову и маленьким своим кулачком ударила по спинке стула. Но у нее ничего не получилось, и тогда она, достав платок, начала утирать слезы.

- Сумасшедшая, - сказал я.- Ты же любишь его?.. Сколько дней вы в ссоре?

- Скоро неделя,-всхлипывая, проговорила Луиза.

- Вот видишь? Ты здесь места себе не находишь, он тоже небось с горя уже целую неделю на лекции не ходит.

- Перестань издеваться! - жалобно взмолилась Луиза.

- Я не издеваюсь. Просто делаю предложение. И думаю, стоит ли ссориться из-за какой-то ерунды и потом целую неделю не встречаться, переживать, кричать "не помирюсь", "ненавижу". Разве .это дело?

- Как же мне быть? - вздохнула Луиза.- Как?..

- Некто очень умный сказал, что мужчина должен всегда,уступать, потому что он мужчина, а женщина должна всегда уступать, потому что она женщина. Встань и сейчас же отправляйся, разыщи своего Араика. Помиритесь и кончайте ваши обоюдные страдания.