Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 19 из 26



В „Ла Бодегита дель Медио“ смешивают убойный коктейль.

Когда-то его называли „дрейк“ в честь Френсиса Дрейка. Но теперь он зовется „mojito“.

– Хорош на вкус? – спросил я.

– Напоминает лошадиную мочу, – ответил Дельгадо и вышел в жаркую темную ночь.

Хемингуэй пообещал заехать за мной в „Амбос Мундос“ в три часа – я полагал, что он пришлет шофера, – и к указанному времени собрал вещи, выписался из отеля и сидел в вестибюле, поставив у ног брезентовый вещмешок и сумку для одежды, но ни писатель, ни его шофер так и не приехали.

Вместо них появился управляющий отеля, держа в руках записку. Из его пулеметной речи, сопровождавшейся множеством поклонов, мне стало понятно, что, получив телефонное сообщение от самого сеньора Хемингуэя, я стал гораздо более важной персоной, и какая это трагедия, что работники скромного, но превосходного отеля „Амбос Мундос“ и его управляющий не ведали о нашем знакомстве раньше, иначе они бы сделали мое пребывание здесь еще более восхитительным.

Я поблагодарил управляющего, который отступал от меня спиной вперед, продолжая отвешивать поклоны, будто члену королевской фамилии, и прочел записку: „Лукас, ты, наверное, хочешь насладиться местной экзотикой. Садись на автобус до Сан-Франциско де Паула. Езжай до вершины холма.

Встречу тебя у финки. Э. X.“

Я потащил сумки к двери, и в вестибюль вбежали управляющий и два носильщика. Не позволит ли сеньор Лукас донести его вещи до такси?

Нет, сеньор Лукас не поедет на такси. Он отправится на автовокзал.

От Гаваны до деревни, в которой находилось поместье Хемингуэя, было всего двадцать миль, но поездка на автобусе заняла больше часа. Обычные дорожные впечатления человека, путешествующего в южных странах: скрежет шестеренок и полное отсутствие амортизации, отчего мне казалось, что автобус вот-вот опрокинется; остановки через каждые сто шагов; галдящие люди; квохтание цыплят и хрюканье по меньшей мере одной свиньи на фоне общего шума; сопение, смех и неприличные звуки, издаваемые пассажирами; густой черный выхлоп автобуса и сотен других машин, проникающий через открытые либо разбитые окна; багаж, который подхватывают мальчишки на крыше.

День был чудесный, и я в должной мере оценил бы местную экзотику, если бы не маленький белый седан, ехавший следом. Я по привычке устроился у заднего окна автобуса и поглядывал за спину, не поворачивая до конца голову. Автомобиль я заметил сразу, как только автобус вырулил из вокзала в центре города. Белый „Форд“ 38-го года и два человека в нем – тот, что потолще, крутил баранку, а второй, худощавый, в фетровой шляпе, сидел на пассажирском месте. Они взирали на автобус с нарочитым равнодушием. Следить за ним, не вызывая подозрений, было нелегко, особенно в беспорядочном городском потоке машин, и они старались на совесть, то и дело отставали, сворачивали на боковые улицы, когда автобус останавливался, на перекрестках выглядывали из окон, перебрасываясь словцом с продавцом газет или зеленщиком, но не было никаких сомнений в том, что они преследуют мой автобус. Преследуют меня. Из-за значительного расстояния и отблесков солнца на ветровом стекле я не мог хорошо рассмотреть их лица, однако был убежден, что Дельгадо там нет.

Кто же эти люди?

Возможно, ФБР. Следуя инструкции, я не стал докладывать о своем прибытии резиденту Ледди и встретился в Гаване только с послом и Дельгадо, однако местное отделение Бюро почти наверняка прослышало о том, что к безумной затее Хемингуэя подключают человека из ОРС. Но зачем за мной следить? Гувер должен был прислать распоряжение оставить меня в покое. Немцы? Я сомневался в этом. Дельгадо укрепил меня в уверенности, что разведывательная сеть нацистов на Кубе слаба либо вовсе отсутствует, и вряд ли их разрозненные сторонники могли так быстро меня вычислить. Билл Донован? Я не имел ни малейшего понятия, имеет ли КСК свое представительство на Кубе, но они избегали сталкиваться с людьми Гувера в Колумбии, Мексике и прочих знакомых мне вотчинах ФБР и СРС. Может быть, Флеминг со своей БКРГ?

Гаванская полиция? Кубинская национальная полиция? Кубинская военная разведка?

Я усмехнулся себе под нос. Нелепая ситуация превращалась в откровенный фарс. Хемингуэй заставил меня ехать на автобусе, чтобы преподать предметный урок и обозначить свое место в складывающейся иерархии. Черт побери, я должен радоваться, если меня не заставят чистить его плавательный бассейн. Пока я по профессиональной привычке стараюсь не замечать вонь, гомон и скрежет автобуса, два агента неизвестно какого правительства тратят силы и время, гоняясь за мной в послеполуденную жару.

Автобус остановился, должно быть, в сотый раз после того, как мы покинули центр Гаваны, водитель что-то крикнул, я подхватил свои сумки и вышел из салона вместе с двумя женщинами и их свиньей. Они втроем торопливо пересекли шоссе, а я несколько минут стоял, вдыхая выхлоп и пыль, которыми меня обдал автобус. Белого автомобиля нигде не было. Я поднял свои пожитки и побрел вверх по холму.



С равным успехом я мог оказаться в Колумбии или Мексике. Те же запахи пива и кухни из открытых окон, тряпки, сохнущие на веревках, старики на перекрестках, все те же дорожки, которые начинаются асфальтовым покрытием и превращаются в пыльные тропинки через двадцать шагов после того, как ответвились от шоссе. Маленький мальчик следил за мной, укрывшись в своем наблюдательном пункте в кроне невысокого дерева, нависшего над дорогой, и теперь он спрыгнул на шоссе и сломя голову бросился бежать, взметая босыми ступнями клубы пыли. Один из секретных агентов Хемингуэя? Я подумал, что, должно быть, так оно и есть.

Сан-Франциско де Паула был крохотным городком с кривыми улочками, и уже через несколько минут я оставил позади скопление хижин, шагая по единственной дороге, ведущей к вершине холма. Там виднелись несколько маленьких домов, но мальчишка направился к двум столбам, между которыми проходила более длинная дорога, ведущая к зданию большего размера. Я двинулся в ту же сторону.

Хемингуэй вышел мне навстречу. На нем были испанские сандалии, мятые шорты-бермуды и все та же пропотевшая „gayabera“, в которой он утром явился к послу. Под рубаху он надел толстый пояс, заткнув за него пистолет 6-мм калибра.

В правой руке он держал бокал, а левую ладонь положил на затылок юного следопыта.

– Muchas gracias, Santiago , – сказал писатель. Он потрепал мальчонку по спине, и тот, благоговейно подняв на него глаза, ринулся мимо меня к городку. – Добро пожаловать, Лукас, – добавил Хемингуэй, как только я вошел в ворота.

Мы двинулись по пыльной дорожке к дому. Хемингуэй не предложил мне помочь с сумками. – Как тебе понравилась автобусная поездка?

– Местная экзотика, – ответил я.

Хемингуэй улыбнулся.

– Ага. Я и сам порой люблю на нем прокатиться.

Я посмотрел на писателя и поймал его взгляд.

Хемингуэй рассмеялся.

– Ладно, черт побери, ты прав. Я ни разу не ездил на этой колымаге. Но было бы неплохо попробовать.

Мы приблизились к главному входу в дом. У крыльца росло огромное дерево, затенявшее широкие ступени. Шероховатый ствол обвивали орхидеи, и я заметил, что его иссохшие корни кое-где приподняли плитки террасы. Дом представлял собой старую виллу, выстроенную из известняка, он был крепким и просторным, но рядом с деревом казался скромным и приземистым.

– Сюда, – сказал Хемингуэй, ведя меня вдоль стены. – Оставим твои вещи во флигеле для гостей, а потом я покажу тебе окрестности.

Мы обогнули дом по дорожке, вошли в ворота, ведущие в глубь поместья, прошагали по плиткам мимо плавательного бассейна и, войдя в тень манговых деревьев, платанов и королевских пальм, которые выстроились шеренгой в лучах палящего солнца, словно понурые часовые, остановились у маленького белого дощатого домика.

– Флигель для гостей, – сообщил Хемингуэй, распахивая низкую дверь и входя внутрь. – Эта комната служит штабом „Хитрого дела“. Спальня у заднего фасада.