Миллион завтра

В этот момент Карев вспомнил слова старого Костелло.

— И сколько из этого вы помните?

— О! — воскликнул Гвинни. — Дело вовсе не в том, чтобы запомнить. Прочтя книгу из любой области знаний, даже если вы не запомните из нее ни слова, вы по-прежнему останетесь невеждой, но изменившимся.

— То есть как?

— Это трудно объяснить. Пожалуй, можно сказать, что после этого человек представляет объем своего незнания.

Карев промолчал, думая, достаточный ли это повод для бессмертия расширение сознания своего невежества.

Можно ли сопоставить это с ростом мудрости? А может новый вид невежества Гвинни тоже подчинялся замазывающему действию времени? Лицо Костелло выражало печаль и разочарование человека, который многое пережил, но ничего от этого не сохранил.

Постепенно тормозя, болид проехал ряд автоматически открывающихся и закрывающихся шлюзов, после чего попал в камеру терминала в Айдахо-Фоллс. После короткого перерыва, во время которого автоматический погрузчик поставил болид на шасси, Гвинни направил машину на юг.

Движение не было интенсивным, и вскоре они оказались на окраине старого города, где по обе стороны пустынных улиц тянулись мрачные фабричные строения. Голубоватозеленый свет стекал по монотонным стенам и устремлялся к звездам, приглушая их сияние. Карев почувствовал почти приятную дрожь возбуждения — это предчувствие опасности по-прежнему было для него слишком новым и чуждым, однако он знал, что по крайней мере оно развеет нарастающую с утра скуку. Кроме того, он ждал, что в любую минуту может увидеть Афину. Он глубоко вздохнул и вдруг почувствовал кислый запах пота. Карев взглянул на Гвинни: лоб детектива покрывали капли пота. Для Карева этот незнакомый запах связывался с нервным напряжением, и это удивило и обеспокоило его.

— Как вы себя чувствуете? — спросил он.

— Скорее СОММЕ SA, — ответил Гвинни. — В моей профессии это обычное дело. — Он коснулся мокрого лба. — Нужно будет отрегулировать обогреватель. Вы готовы?

Карев кивнул.

— Это здесь?

— Недалеко отсюда. Остаток пути лучше пройти пешком.

Гвинни открыл тайник и вынул из него небольшой фонарь. Кареву показалось, что наполняющий машину запах еще более усилился. Он быстро распахнул дверцу болида и, жадно втягивая в легкие холодный вечерний воздух, выбрался из него.

— Кажется, фабрика там, — сказал Гвинни, указывая в глубь улочки, где свет фонарей терялся во мраке.

Карев пригляделся, но не заметил нигде никаких надписей — все здания казались ему анонимными.

— Вы знаете этот район? — спросил он.

— Я попал сюда по карте, — ответил Гвинни.

Он перешел на другую сторону улицы и, осторожно ступая, направился к черным трапециевидным воротам.

Карев шел следом за ним. Внезапно его охватила уверенность, что в фабричном здании, из которого не доносилось ни единого звука, никого нет, и его хитростью втянули в какую-то идиотскую игру. Он уже хотел высказать свои сомнения, когда из ворот прямо на них выскочила, шипя и скаля клыки, какая-то серая тень. Гвинни отскочил, закрываясь фонарем, а потом грязно выругался, поняв, что это всего лишь потревоженный кот. Карев задумчиво посмотрел вслед убегающему животному. Часть его сознания, которая день и ночь ревниво охраняла его безопасность, подсказала ему, что что-то здесь не так.

— Вы видели когда-нибудь подобное? — спросил Гвинни.

Он открыл сумку и вынул металлический прут, который оказался ключом для двери. В слабом свете фонарей Карев заметил зубцы ключа, которые нервно шевелились, как ножки гусеницы. Он рассеянно встряхнул головой, пытаясь постичь причину своего подсознательного беспокойства. Гвинни сунул похожее на ключ устройство в замок на маленькой дверце, составляющей часть ворот. Дверь тут же открылась, и из темноты на него пахнуло затхлостью.

Гвинни предложил Кареву войти.

Карев не двинулся с места.

— Как можно привозить человека, за которым наблюдаешь, в такое страшное место? — сказал он. — У вас действительно хорошая информация?

— Очень хорошая. Не забывайте, мы входим сзади, через склады. Конторы наверняка более пригодны для жизни.

— Здесь так пустынно…

— Вы боитесь темноты?

Гвинни осторожно зажег фонарь, просунул его в открытую дверь и вошел в помещение. Карев тоже вошел, внимательно следя за детективом, когда на него падали лучи, отраженные от металлических стен контейнеров, похожих на силосные башни. Он обратил внимание, что испуганный Гвинни направил на кота фонарь таким жестом, словно это было оружие… И зажигал он его тоже осторожно, с уважением, проявляемым к оружию… Сейчас же он двигался как краб, способ, который был бы естественным у человека с пистолетом в руке, но нелепым для человека с фонарем.

Карев замер на месте, ожидая, пока его спутник удалится. Неужели это болезненная подозрительность? В Африке кто-то явно хотел убить его, но если к заговору присоединился Гвинни, это могло означать только одно…

— Где ты, Вилли? — спросил Гвинни, поворачиваясь и светя фонарем назад.

— Здесь, — ответил Карев, болезненно ослепленный.

Наконец фонарь перестал светить ему в глаза. Он опустил взгляд и заметил на своей груди дрожащее, ослепительно-белое пятнышко. "Ну и глупец же я!" — подумал он, но на всякий случай отпрыгнул в сторону. В ту же секунду из руки Гвинни брызнула струя энергии.

Потрясенный и ослепленный, Карев помчался со всех ног, закрывая руками лицо. Налетев на какой-то столб, он упал на колени и пальцами коснулся металлических ступеней. Наощупь найдя перила, он тихо поднялся по лестнице, догадываясь, что попадет на помост, который заметил раньше при свете фонаря. На помосте он лег ничком и лежал, яростно моргая глазами, перед которыми плавали разноцветные круги. Постепенно зрение пришло в норму, и Карев заметил, что в здании снова темно и только где-то внизу виднеется странная красная точка. Пока он ее разглядывал, она сменила цвет на вишневый, и тут Карев понял, что это светился металл, в который попал выстрел лазера Гвинни. При мысли о том, что ждало бы его, не отскочи он в сторону, лоб его покрылся потом.

Внизу появилась точка белого света, потанцевала по металлическим стенам и погасла. Карев лежал без движения, оценивая свои шансы. В отличие от него, у Гвинни было оружие, к тому же дьявольски действенное — лазер, но чтобы прицелиться, ему сначала требовалось осветить цель рассеянным светом. Делая это, он выдавал себя, и это было неудобство. Он сам, имея такой лазер, чувствовал бы себя относительно безопасно. Снова вспыхнул фонарь, светя в другом направлении, и Карев сильнее прижался лицом к металлической решетке помоста.

Ползущие секунды заставили его сделать вывод, что если он будет неподвижно лежать и ждать, пока его обнаружат, то не переживет этой ночи. Несколько раз он отгонял мысль атаковать Гвинни, но она возвращалась с тупым упрямством, почти таким же грозным, как лазер. Наконец он оторвал лицо от металлического пола и обнаружил, что внизу виден слабый узор потолочных окон. Для проверки он осмотрелся вокруг. Сквозь стекла над его головой сочился бледно-зеленый свет, который он заметил, только когда глаза его привыкли к темноте. Постепенно он стал различать сложные контуры машин и башен, соединенные со слабо заметными контурами помостов, поручней, кранов и изогнутых труб. Может, в башнях есть что-то, что можно использовать как оружие?

Он подождал очередной вспышки света внизу. Она вспыхнула ближе, и он использовал ее рассеянный свет, чтобы заглянуть в находящийся рядом контейнер. Он был метра два глубиной, и до половины заполнен какими-то блестящими пузырями размером с кулак. Он видел их, мерцающие, как блестящие звезды, даже после того, как погас свет фонаря. Пока он смотрел на них, из глубины памяти выплыли слова Гвинни "компания с названием "Идеально Гладкие Подшипники". Подшипники! Пузыри внизу были шарами из литого металла.

Охваченный надеждой, он придвинулся ближе к краю контейнера. Такой шар размером с апельсин был бы неплохим оружием. Левой рукой он ухватился за поручень, а правую опустил вниз, коснувшись холодных шаров. Он сжал пальцы на одном из них, но он тут же выскочил из руки. Карев попытался еще раз, хватая сильнее, но шар выскользнул снова. От столкновения с другими шарами раздался резкий треск, и снизу сразу же выстрелил свет фонаря, обрисовывая поручень над ним зеленым полусветом.