С малых высот

- Саша, дорогой, - сказал Михаил, - еще раз большое спасибо.

- Ладно, ладно, перестань, - остановил его смутившийся Колдунов.

- Ну хорошо, умолкаю. Знай только, что мы никогда не забудем этого... заметно волнуясь, продолжал Антипов.

- Если бы знал, что ты будешь меня мучить благодарностями, обязательно пролетел бы мимо! - в шутку заметил Александр. - Садитесь-ка лучше с нами, перекусим. - И, повернувшись к кухне, крикнул: - Маша! Принесите еще на двух человек!

Друзья уселись за стол.

В это время в столовую вошел высокий, широкоплечий генерал в общевойсковой форме. Его сопровождал командир истребительного полка майор Свистунов.

- Лейтенант Степанов! - громко позвал Свистунов.

Виктор встал, оглянулся, и на лице его застыло изумление и радость.

- Папа! - воскликнул он, выскочив из-за стола.

- Сынок, Витя! - Генерал крепко обнял его и поцеловал. - Жив... воюешь...

Трудно описать эту волнующую встречу отца и сына вдали от Родины. Ведь они не виделись с лета 1940 года, когда генерал проводил своего восемнадцатилетнего сына в авиационную школу.

Все эти три с лишним года войны генерал Степанов провел в суровых боях. Сначала командовал стрелковым полком, затем стал командиром дивизии. Он был уже дважды ранен, когда узнал, что где-то на 3-м Украинском фронте воюет его Виктор. Напряженная боевая обстановка не позволяла отцу заняться розысками сына.

И вот теперь, услышав, что неподалеку от города, через который проходила его дивизия, есть аэродром истребительной авиации, генерал Степанов решил заехать сюда. На его счастье, сын оказался именно здесь.

Когда генералу рассказали о сегодняшнем случае со штурмовиками и истребителями, он с похвалой отозвался об их смелости и находчивости. Особое восхищение вызвал у него героический поступок Дорохова.

- А признайся, Георгий, - вдруг спросил он у летчика, - наверное, все-таки побаивался, когда шел на посадку? Поджилки-то небось дрожали?

- Дрожали, товарищ генерал, - откровенно признался Дорохов.

- Вот это честно сказано, - заметил Степанов. - Чувство страха испытывает почти каждый человек. Важно уметь побороть его в критический момент.

Беседа генерала с летчиками продолжалась долго. Никто и не заметил, как за окном сгустились сумерки. Разговоры, может быть, затянулись бы и дольше, если бы подошедший начальник клуба не напомнил, что через пятнадцать минут начнется праздничный вечер.

- Приглашаем и вас на концерт, - сказал он генералу.

- Спасибо, с удовольствием посмотрю, как отдыхают летчики, - с улыбкой ответил Степанов-отец.

...Концерт прошел хорошо. Потом летчики танцевали и пели песни. Каждый радовался наступающему празднику - 27-й годовщине Великой Октябрьской социалистической революции.

Утро 7 ноября 1944 года выдалось погожим. Окутанный легкой дымкой город Ниш был украшен красными флагами и транспарантами. Многочисленные лозунги славили Великий Октябрь, советский народ и его героическую армию-освободительницу: "Живео Советский Союз!", "Живео Црвена Армия!" Они были написаны руками партизан и жителей города.

Авиаторы 707-го штурмового полка стройными колоннами вышли на просторный плац. Здесь должен состояться митинг, посвященный 27-й годовщине Великого Октября.

Наша эскадрилья уже заняла отведенное ей место. Летчики и техники непринужденно переговаривались. У всех было приподнятое настроение.

- Интересно, а что сейчас делается в Москве? - мечтательно сказал Орлов.

- Да, хоть бы одним глазком взглянуть! - в тон ему отозвался Павел Ивакин.

- Увидеть, конечно, нельзя, а услышать - можно, - обнадежил их инженер эскадрильи старший техник-лейтенант Городниченко. - Видите открытое окно на втором этаже? Там установлен приемник. Вот и услышим, что делается в Москве!

- Станови-и-сь! - раздалась протяжная команда начальника штаба полка подполковника Лопаткина.

Из дверей казармы вышли знаменосцы с полковым Знаменем. За ними шагал Шевригин в новеньком обмундировании. Пуговицы на его темно-зеленой гимнастерке поблескивали как медали.

- Равня-я-йсь! Смирно! Равнение на Знамя! - звонким голосом командовал Лопаткин.

С любовью и гордостью смотрели авиаторы на свою полковую святыню, увенчанную орденом Боевого Красного Знамени. Ее держал в крепких руках прославленный командир третьей эскадрильи Герой Советского Союза капитан Супонин.

Приняв рапорт, подполковник Шевригин подал команду "Вольно!" Заместитель командира по политчасти Сувид вышел на середину строя и приказал первой и третьей эскадрильям развернуться флангами к середине. Образовалось нечто вроде буквы "П".

- Товарищи! - подчеркнуто торжественно начал подполковник Сувид. Сегодня весь советский народ празднует двадцать седьмую годовщину Великой Октябрьской социалистической...

- "Рамы"! - прервал его чей-то возглас. - Фашисты пикируют на наш аэродром.

Все, как по команде, повернули головы на юг. Оттуда, из-за гор, выскочила большая группа двухкилевых самолетов. Некоторые из них уже свалились в пике, и послышались глухие взрывы. Один за другим на аэродром пикировали и остальные.

- Разойдись! В укрытия! - скомандовал Шевригин.

- Знамя в штаб! - распорядился подполковник Лопаткин.

- Ничего не понимаю, - развел руками Сувид, когда мы вместе добежали до щели, отрытой возле забора. - Сорок самолетов! Откуда они могли взяться?

Сквозь разрывы бомб мы услышали вдруг знакомый голос диктора.

- Внимание, внимание! Говорит Москва! Напрягая слух, авиаторы ловили каждое слово, доносившееся из родной столицы.

- Надо же! - возмущался Сувид. - Уже десять утра, в Москве сейчас начнется парад, а мы вот сидим в щелях!

Казалось, не нам, а самому себе он доказывал нелепость этой бомбежки. И не только Василий Семенович - все мы были удивлены и озадачены. Ведь каждый знал, что на нашем участке у фашистов не было и нет такого количества авиации. Целая армада!

Супонин, Орлов и я, выбравшись из щели, стали под деревом. До аэродрома было около двух километров. Мы видели, как "рамы" одна за другой продолжали пикировать, штурмуя стоянки наших самолетов.

- Смотри, "ястребки" взлетели! - обрадованно толкнул меня в бок Дмитрий Супонин.

В воздух действительно взмыло дежурное звено наших соседей.

Убрав шасси, истребители разогнали у земли максимальную скорость и свечой полезли вверх. Они с ходу вступили в бой. Первой же атакой каждая пара сбила по неприятельскому самолету.

На помощь отважной четверке подоспела еще одна пара, а вскоре взлетел весь полк. На фюзеляже одного самолета мы заметили много звездочек и сразу догадались: его ведет Александр Колдунов.

- Ну, этот даст прикурить, - удовлетворенно заметил Орлов.

Воздушный бой разгорался все сильнее. Неизвестные самолеты, сбросив бомбы, сначала пытались защищаться, но, не выдержав натиска наших истребителей, построились в "змейку", чтобы лучше прикрывать друг друга огнем передних пулеметов, и стали уходить в сторону города. Один из "яков" стремительно спикировал с высоты на двухкилевой самолет и открыл огонь Тридцатисемимиллиметровый снаряд его пушки разорвался в центроплане "рамы", и она, вспыхнув как факел, свалилась на землю. "Як" проскочил вперед, но тут же попал под огонь другого бомбардировщика. Пулеметная очередь угодила в кабину истребителя. "Клюнув" носом, он резко пошел вниз и разбился. Погиб кто-то из наших боевых друзей. Прощай, дорогой товарищ! Не довелось тебе дожить до светлого дня победы. В горле у меня запершило, на глаза навернулись слезы.

"Рамы" быстро приближались к нам.

- Так это же не немцы, а американцы! Союзники! - закричали наши летчики, когда на двухкилевых самолетах стали отчетливо видны опознавательные знаки военно-воздушных сил США. Да, это действительно были американские "лайтнинги".

- Решительно ничего не понимаю! - еще больше возмутился Сувид.

- Я тоже не пойму, в чем дело, - сказал Шевригин. - Союзники - и вдруг штурмуют наш аэродром.