Великое плавание

– Ну да, я грабил хижины. Это нам разрешили наши начальники. Все грабили, и я такой же, как все. Но там не было живых людей. А индейцев я убивал только в честном бою. Если бы на тебя налетели эти воющие черти, по десять человек на одного, и ты убивал бы их, чтобы спасти свою жизнь. А сейчас, может быть, это и красивая рыцарская забава – охота, – продолжал он, – но у меня против нее зуб, после того как наш синьор, граф Баскеда, вытоптал мой ячмень. Я сам полгода был егерем, но я никогда не видел, чтобы собаками травили живых людей.

Громкий крик заставил нас обратить внимание на отряд Охеды. Промчавшись в галоп по склону горы, рыцарь очутился у глубокой расселины, отвесные склоны которой делали невозможным дальнейшее продвижение.

Мы сверху видели, как рыцарь собрал всех людей своего отряда, и они, посовещавшись, столпились у края пропасти, все время указывая руками вниз. И вдруг сердце мое замерло от ужаса.

Внизу, на самом дне ущелья, бежал горный ручей. Над ним нависли громады утесов, и вот под одним из утесов мы разглядели жалкую кучку людей.

Как они добрались туда, трудно было сказать, но, укрытые обрывистыми склонами, несчастные, очевидно, думали здесь спастись от своих преследователей.

С востока и запада над пропастью высились совершенно отвесные стены, с севера преграждал путь свергавшийся со страшной силой вниз водопад, с четвертой, южной стороны, рискуя жизнью, смельчак мог бы попытаться вскарабкаться наверх, но этот выход из ущелья занял рыцарь Охеда.

– Вперед, господа дворяне! – крикнул он и всадил шпоры в бока своей черной кобылы. Животное прядало ушами, ржало, но не двигалось с места.

– С коней! – крикнул он тогда, слезая с лошади и привязывая ее. – Давайте спускаться по одному. Если здесь прошли эти дикари, значит, и мы можем спуститься.

Однако закованным в тяжелые доспехи и обутым солдатам труднее было двигаться, чем полуголым индейцам, привыкшим к горным тропам.

– А ну-ка, кастильцы, а ну-ка, смелые баски, покажите пример другим! – обернувшись к нам, крикнул рыцарь.

Но наши солдаты стояли неподвижно, опустив головы.

Люди Охеды начали спускаться в пропасть. Камни осыпались под их ногами, они вынуждены были пробираться ползком, хватаясь за выступающие корни растений.

– Вперед, вперед! – подбадривал их начальник, но, когда рыцарь Горвалан, не удержавшись, покатился вниз, Алонсо Охеда, отвернувшись, перекрестился.

Пропасть была так глубока, что только несколько минут спустя всплеск воды указал нам место, куда упал несчастный.

– Прекратить немедленно спуск! – раздалась команда Охеды. – Господа арбалетчики, вперед! Мы их перестреляем, как зайцев.

Перестрелять, как зайцев, эту кучку людей было нелегко, так как они прятались под выступом утеса. Но мы сверху видели то. что ускользало от взгляда рыцаря.

С северной стороны размытые водопадом склоны образовали причудливые уступы, а наверху они сходились, оставляя небольшую трещину, шириной не более чем в две сажени. И, хотя подъем был здесь более опасен, чем где бы то ни было, так как в двух шагах за спиной смельчака шумел водопад, мы разглядели темную фигурку, которая поднималась наверх.

– Подниматься здесь легче, чем спускаться, – прошептал мне на ухо Герра. – Если бы у них была веревка, они были бы спасены.

Ах, глупый дикарь! Но почему же он поднимается именно по этому склону? Если даже он доберется наверх, люди Охеды немедленно догонят его на конях.

Дикарь, однако, был не так уж глуп. Левый склон был совершенно неприступен, а по правому, правда с невероятным трудом, человек продвигался наверх. Он, очевидно, ставил ногу на невидимые для нас выступы, а иногда подтягивался на руках.

Защитив рукой глаза от солнца, я с замирающим сердцем следил за смельчаком.

– Что ты делаешь? – прошептал Герра, хватая меня за руку. – Смотри, сюда глядит этот рыжий.

Но было уже поздно. Мой жест привлек внимание офицера Тордальо, и он заметил смельчака, уже почти достигнувшего своей цели.

– Эй, арбалетчики, – крикнул Тордальо, – снимите-ка оттуда эту ящерицу!

Арбалетчики выступили вперед, несколько стрел со свистом взвились в воздухе, Я закрыл лицо руками.

– Промах! – крикнул Герра.

И я с облегчением глянул в сторону пропасти.

С истинно индейским спокойствием, не обращая внимания на преследователей, смелый дикарь подтянулся на руках и очутился на вершине расселины. Потом мы увидели, как он, выпрямившись во весь свой рост, метнул что-то в воздух.

Мы не могли понять, в чем дело: бросает ли он что-нибудь или просто подает кому-то знак.

Вдруг Герра сжал мне руку.

– Молодчина! – прошептал он. – Он перебросил через пропасть ремень или веревку. Ни я, ни Герра на таком расстоянии не могли бы разглядеть веревки, но по движениям индейца я понял, что догадка солдата верна. Став на колени, дикарь прикрепил что-то к выступу камня. И затем мы все увидели, что он, распростерши руки, твердо шагнул к пропасти. Сверху нам казалось, что он идет по воздуху.

– Стреляйте, молодцы! – крикнул Тордальо.

Но ни один из солдат не повиновался его приказанию. Смелость дикаря поразила сердца этих людей.

Крик Тордальо привлек к нам внимание дона Охеды. Боже мой, они опять садятся на лошадей и мчатся наверх!

Хвала господу, одна из лошадей, споткнувшись, опрокидывается назад вместе с седоком, и это задерживает их на несколько минут.

– Стреляйте! – кричит офицер Тордальо и, выхватив аркебузу у солдата, прицеливается сам. Но ружье не рыцарское оружие, офицер лучше орудует мечом или шпагой. И пуля не задевает индейца.

Широко расставив руки, он, покачиваясь, идет по веревка.

Тордальо снова заряжает аркебузу и готовится выстрелить еще раз.

– Господи помилуй! – слышу я сзади громкий крик. – Остановитесь, синьор Тордальо.

Я оборачиваюсь и вижу Хуана Росу. Он смертельно бледен, губы его дрожат.

– Не стреляйте, – кричу тогда и я, – пожалейте этого храброго дикаря!

Офицер наводит ружье на голову смельчака.

– Святая дева! – кричит Хуан Роса. – Не стреляйте, это не индеец, это наш друг Орниччо!..

Господи, ну конечно, это верно! Как я не догадался об этом раньше? Меня ввела в заблуждение его индейская одежда. Но разве не так же точно переходил он по канату, переброшенному с «Ниньи» на «Санта-Марию»?

Защитив от солнца глаза, я всматриваюсь в темную фигуру. Ну конечно, это он, это Орниччо!

Тордальо заряжает аркебузу и еще раз наводит ее вниз. Я бросаюсь к офицеру и выхватываю у него ружье. Горячее дуло обжигает мне руки.

Там внизу человек, уже перебравшись через пропасть, перерезывает канат. Хвала господу, он спасен! Теперь ему остается подняться в горы – пропасть защитит его от преследователей.

Над гребнем перевала показываются взмыленные морды лошадей, и через минуту разгоряченные всадники Охеды выезжают на дорогу.

Алонсо Охеда с поднятым мечом устремляется к пропасти.

– Орниччо, беги! – кричу я. – Беги, беги, Орниччо! Но что это? Он и не думает о бегстве. Укрепив веревку, он один ее конец спускает в пропасть.

Ободренный присутствием Охеды, Тордальо снова берет у солдата аркебузу.

Человек на гребне скалы, упираясь ногами в землю, быстро-быстро перебирает руками.

Внизу на веревке повисает темная фигурка. Это женщина, я вижу ее развевающиеся волосы. Она поднимается все выше и выше. Вот она хватается за гребень скалы, и Орниччо помогает ей вскарабкаться.

Тордальо становится на одно колено, он целится, прищурив глаз.

Но он не один. Четверо дворян Охеды, спешившись, становятся позади него. А те двое на скале как будто и не видят грозящей им опасности. Они снова опускают веревку в пропасть.

Вдруг я слышу дикий крик. Это Роса с пеной у рта бьется в руках удерживающих его солдат. Не перенеся ужасного зрелища, он, закрыв глаза, ринулся было в пропасть, но товарищи удержали его.

– Убийцы, – кричит он, – проклятые! Испанцы, что вы смотрите, здесь убивают женщин!