Страница 18 из 42
- Понимаю. Так что вы думаете, могла написать эту записку Инна Кротова? - спросил он, все еще разглядывая грустную мать с младенцем.
- Почему именно Кротова?
- Потому что с Рождественским они провели вместе почти весь день, и у него не было необходимости предупреждать таким образом Тихомирова, если б он и захотел с ним неожиданно поговорить. Остается Кротова.
Мазин услышал сухое:
- Могла.
Он обернулся:
- Зачем?
- Думаете, она простила его?
- Откуда мне знать.
- Я уверена, что нет.
- Чего же она добивалась?
- Хотела повредить ему. Может, надеялась, что он вернется.
- Вряд ли. В записке написано: "Речь идет не обо мне". Значит, если писала и Кротова, то дело не в ней.
- Вы просто не знаете женщин!
Мазин улыбнулся:
- А кто их знает? Знают они себя сами? Например, вы?
- Я знаю.
- Предположим. Итак, вы считаете, что записку могла написать Кротова и побудило ее неприязненное отношение к Тихомирову.
- Да.
- Однако вы говорите уверенно, а вначале будто сомневались?
- Вы меня убедили.
Мазин уловил враждебность.
- Извините, - уклонился он, - иногда это бывает. Но вы не казались мне человеком, легко поддающимся внушению.
- Интересно, какой я вам казалась?
Сказано было с вызовом, и теперь его стоило принять.
- Так как мы беседуем неофициально, я не скрою. Вы показались мне спокойной, уравновешенной, человеком, который стойко переносит несчастья и делает то, что хочет сделать. Так мне показалось вначале.
Слово "вначале" он выделил, и она это заметила:
- Вначале? А теперь?
"Пожалуй, это не совсем честно. Черт с младенцем! Но с младенцем ли? Ладно, выпалим из пушек по воробьям".
- Видите ли, Светлана, я занимаюсь своим делом - а это одновременно и хобби - не первый день. И не первый год. И, увы, приходится сознаваться, даже не первый десяток лет. За эти годы у меня накопился опыт, навыки. Поэтому я, к сожалению, редко ошибаюсь. Говорю - к сожалению - потому что раньше, когда ошибки бывали, жилось веселее. Но это лирическое отступление или, если хотите, следовательский прием, чтобы отвлечь вас от главного. Иногда мы так поступаем. - Он с удовольствием наблюдал, как она старается определить, где кончаются шутки в его словах. - Иногда. Но не сейчас. Сейчас я хочу сказать, что уже давно не ошибался на все сто процентов. Поэтому пересматривать полностью свое мнение о вас я не собираюсь. Я сказал, что вы делаете то, что находите нужным, и это, по-моему, верно. Хотя здесь я и расхожусь с Игорем Рождественским, который относит вас к категории людей, не знающих, что творят.
- А ему-то какое до меня дело?
- Никакого. Просто к слову пришлось. А о чем я, собственно, говорил?
- О моем характере.
- Да, именно. Впрочем, не совсем. Скорее о том, какой я вас представлял. Так вот, некоторые свои взгляды мне пришлось пересмотреть.
- Какие же именно?
- Я считал вас более искренней.
Теперь она сидела не кокетливо, поджав ноги, а очень прямо. Мазин же снова уселся на стул, свободно, тяжеловато, откинувшись на закругленную спинку.
- По-вашему, я вру?
- Ну, таких слов мне не хотелось бы употреблять.
- Лучше говорить откровенно. Вы ж не на свидание сюда пришли.
Он засмеялся:
- Мне казалось, что на свиданиях люди бывают откровенны.
- Вы все время шутите.
- Немножко.
- Так почему вы думаете, что я вру?
- Нет, в такой форме говорить я отказываюсь.
- Ну говорите, как вам нравится.
- Спасибо! У меня есть некоторые основания полагать, что вы все-таки виделись с Тихомировым после защиты.
- Почему?
- Вы сказали, что он звонил вам из ресторана и приглашал приехать к нему. Так?
- Да, так.
- Но вы отказались?
- Отказалась.
- И больше он вас не увидел?
Мазину показалось, что она заколебалась, прежде чем ответить, но ответ прозвучал твердо:
- Нет, не видел. Он меня не видел.
- Однако после звонка вы ушли из общежития.
- Почему вы так думаете?
Он решил сказать правду:
- Вахтерша сообщила.
- Эта сплетница?
- Хотите сказать, что ей нельзя верить?
- Поостереглась бы.
- Я бы тоже, наверно. Но она не одна вами интересовалась в тот вечер.
- Кто же еще, если не секрет?
- Скажу, хотя меня и просили не говорить. Олег. Тот самый парень, которому вы перестали писать. Как видите, он не утешился.
- Жаль.
Светлана смотрела зло.
- Конечно, жаль парня.
- Что же вы от него узнали?
- С ним я пока не разговаривал. Просто знаю, что он приходил. Они поднялись к вам вместе с вахтершей, но вас не было.
- И вы решили, что я поехала к Антону?
- Это одно из предположений. Вы могли пойти за хлебом, например, в дежурный магазин. Или отправиться к тетке. Или просто не открыть дверь, на худой конец. Что вам больше нравится?
- Мне не нравится, что вы со мной разговариваете, как с преступницей. Вы не имеете права!
- Конечно, не имею.
Она замолчала. Она никак не могла его понять.
- Но знаете, это как самонастройка в телевизоре. Получается механически. Не веришь человеку - и появляется определенный тон.
Мазин говорил доверительно, как будто делился чем-то, не имеющим никакого отношения к происходящему.
- В чем же вы мне не верите? - повторила Светлана, раскрыв большие серые глаза с длинными, совсем не подкрашенными ресницами.
- Мне кажется, что вы были ночью у Тихомирова.
- А если я была у тетки?
- Нет, у тетки вас не было.
- А эти сведения откуда?
- Тоже от Олега.
- Вы же его не видели!
- Не видел. Но он говорил об этом вахтерше. Она предположила, что вы отправились сюда. А он ответил, что пришел в общежитие прямо от Екатерины Кондратьевны и вас там нет.
- Вот уж не ожидала от него такой прыти.
- Я ж сказал, что он не утешился.
- Значит, я ошиблась.
- Не только в этом.
- Неужели вы думаете, что я могла убить Антона?
Ресницы ее задрожали. Теперь она снова походила на ту Светлану, что запомнилась ему с самого начала. Он невольно посмотрел на ее полные коленки, потом на растерянное лицо и подумал, что на сегодня достаточно.
- Неужели... неужели вы думаете, что я... что я... убила Антона?
- Вряд ли. Но я думаю, что вы должны больше знать о его смерти.