Грани судьбы

— А у людей спрашивали?

— Приходилось. Мне вот Рита не раз говорила, что ты — очень хороший человек. Стас Фёдоров о тебе хорошо отзывался. Осипко хвалил, я с ним уже после твоего выпуска разговаривал.

— Да я не про себя, — перебил возмущенный Балис.

— Ах, в мировом масштабе? А кто такие люди, чтобы решать за нас, кто мы такие? Конституцию Американской Конфедерации читал?

— Да ты что, дед? Разве в СССР такое публиковали?

— Ещё как публиковали. Хрестоматия по истории, кажется, даже не для ВУЗов, а для школьников. Ты же вроде брал у меня её читать.

— Может и брал. Не помню. А к чему ты это?

— Да вот преамбула там хороша была: "Мы строим нашу страну на той великой истине, что чёрный человек не равен белому человеку". И вот таким экспертам ты доверишь решать свою судьбу?

— Я ж нормальных людей имел ввиду, — обиженно произнёс Гаяускас-младший, но деда это не успокоило.

— А с чего ты взял, что Конституцию Конфедерации писали ненормальные? Руку, конечно, большинству из этих джентльменов я бы не подал, но вот с психикой у них всё в порядке было, это уж точно. Как всегда, обманываешь ты себя Балис. Ты ведь с Мироном говорил на эту тему. Нормальнее мужика найти трудно. Он же тебе всё по полочкам разложил, а ты всё дёргаешься. Наромарт тебе всё объяснил — а ты не веришь. Ну, спроси хоть у мальчишек. Но только давай уж заканчивай метаться. Уже не солидно даже, честное слово. Риту расстроишь.

— Что?

Балис дёрнулся, словно его ударило током.

— Что ты сказал?

— Сказал, что Рите твои метания не понравятся, — как ни в чём ни бывало произнёс дед. — А ты что же считаешь, она от них в восторг придёт?

Морпех вытер вспотевший лоб. Голова кружилась, мысли разбегались в разные стороны.

— Так она…

— У нас, на Высоком Небе. Вы хоть перед Господом и не венчаны, а всё-таки муж и жена. И Кристинка там же, с нею. Ждут тебя.

— Они… такие же…

— Хочешь спросить, как живые? Не совсем. Смерть есть смерть, даже для даров. После неё всё по-другому. Но говорить об этом бессмысленно, видеть надо. Четыре дня вытерпишь?

— Почему четыре дня? — недоумённо переспросил Балис.

— Я ж тебе русским языком говорю: сначала ты должен передать кортик, перстень и архив новому Хранителю. А потом — сразу к нам. Четыре дня тебе должно на всё хватить. А может, и быстрее управишься.

Гаяускас-младший тряхнул головой, отгоняя наваждение.

— С ума сойти можно.

— Можно, — согласился адмирал. — Но лучше этого не делать. От этого лечить долго. И противно.

— А что, приходилось?

— Да нет, к счастью сам ни в чём таком не участвовал. Но — наслышан.

— Ладно, — Балис почувствовал, что волнение в душе постепенно успокаивается. — В Москву так в Москву. Где там этого хранителя искать?

— Выспишься — узнаешь, — усмехнулся Ирмантас Мартинович. — А сейчас я именами и явками нагружать не стану, отдыхай. И ребята пусть отдохнут, в кои-то веки им такое счастье выпало.

Под разговор дед как-то незаметно выбрался из-за камня и сейчас сидел уже рядом со внуком, наблюдая за пляжем. А там мальчишки наконец-то выбрались на берег и устроили борьбу. Сашка был старше и сильнее, он раз за разом заламывал противника, стараясь прижать его лопатками к песку, но ловкий и вёрткий Серёжка раз за разом коричневой ящеркой выкручивался из захватов и уходил от поражения.

— А я столько лет голову ломал: у кого же из детей того солдата судьба с моим наследником пересечётся.

— Дед, так ты что же… заранее знал?

— Вот, товарищ военный, Третья Дачная. Вам выходить.

— Спасибо.

— А улица Мира — вон, в горочку идёт.

— Спасибо большое.

Эту площадь капитан первого ранга Ирмантас Мартинович Гаяускас узнал бы и без посторонней помощи: Мальцев описал её подробно и узнаваемо. Дом культуры в стиле сталинский ампир. Футбольный стадион. Мост за спиной — конечно, через железную дорогу. И улица Мира — узкая лента асфальта, уходящая вверх, к вздымающимся над городом зелёными холмами.

И вдруг словно иглой укололо предчувствие. В первый момент Ирмантас Мартинович даже не поверил себе: видения из будущего посещали его очень редко и было совсем невероятным прозреть грядущее здесь, в Саратове, где он оказался в первый и, скорее всего, последний раз в жизни, заглянув к фронтовому товарищу. Но никакой ошибке не было — дар предвидения заявил о себе.

— Товарищ солдат! — окликнул Гаяускас стоявшего на соседней остановке юношу в парадной форме рядового-связиста. — Подойдите сюда.

По лицу паренька было видно, как взволновало его это неожиданное приглашение. Ещё бы, внимание со стороны старших офицеров как правило не сулило ничего хорошего. Тем не менее солдат по-уставному подошел к каперангу и вскинул руку к фуражке.

— Товарищ капитан первого ранга, рядовой Яшкин по Вашему приказанию прибыл.

— В увольнении?

— Так точно.

— Ваша увольнительная?

Из внутреннего кармана кителя юноша извлёк красную книжечку со вложенной в неё бумажкой и протянул её офицеру.

— Яшкин Пётр Васильевич?

— Так точно.

— Откуда родом?

— Из Молдавии, товарищ капитан первого ранга.

— Из Кишинёва, значит?

— Никак нет. Посёлок Днестровск.

— Понятно.

Ирмантас Мартинович вернул рядовому военный билет.

— Всё в порядке, товарищ солдат. Отдыхайте. Только не опоздайте вернуться в расположение части.

— Никак нет, — довольно улыбнулся Яшкин. — Не опоздаю. Разрешите идти?

— Идите.

— Есть! — Солдат улыбнулся совсем уже весело, молодцевато отдал честь, развернулся и чуть ли не бегом рванул к остановке: «трёшка» уже заканчивала посадку.

Гаяускас проводил его внимательным взглядом. Он никак не мог привыкнуть к своему дару. Вокруг него сейчас множество людей, про будущее которых никому не известно. А вот про этого юношу из маленького (наверняка) молдавского посёлка Ирмантас Мартинович точно знал, что тот после Армии вернётся домой, женится, будут у него дети… И кто-то из его детей в трудную минуту окажется рядом с наследником самого Ирмантаса Мартинович, следующим Хранителем из рода Гисборнов-Лорингеров.

— А дальше?

— Нет никакого дальше. Предвидение — это тебе не телепередача "В гостях у будущего". Только образ, может и яркий, но неясный. А сантиметр в сторону — и уже полная темнота.

Балис утёр лоб. Слишком много новостей для одного раза. В голове не укладывалось. Дед всё понял.

— Ладно, заболтал я тебя, похоже. Пойду. Что делать — ты знаешь. Так что счастливо. Скоро увидимся.

Адмирал с правдивой старческой медлительной неловкостью поднялся на ноги и, не спеша, пошел вглубь нагромождения береговых скал, почти сразу пропав из виду. Балис некоторое время глядел ему вслед, потом повернулся к морю. Мальчишки, наконец, угомонились и теперь загорали, уткнувшись носами в песок. Словно почувствовав на себе взгляд морпеха, Серёжка поднял голову. Несколько секунд размышлял, потом поднялся, молча подошел и уселся рядом, растопырив острые коленки. Так они и сидели молча, глядя на море.

Наконец, мальчишка обернулся через плечо и, внимательно глядя прищуренными глазами, спросил:

— Балис Валдисович, Вы на меня не сердитесь?

— За что бы?

— Ну, за то, что я теперь… такой, как Сашка… Получается, что я Вас бросил…

— Да что ты говоришь? И как же это я не догадался?

Мальчишка обиженно насупился.

— Смеётесь, да?

— Лучше смеяться, чем обижаться. Не могу же я поверить, что ты меня и вправду считаешь таким собственником.

— Каким собственником? — изумился парнишка.

— Таким собственником. Мой друг, чужим не приближаться. Может, ещё на тебя табличку повесить: "Занято".

— Скажете тоже, — фыркнул Серёжка. От обиды не осталось и следа.

— Я-то как раз ничего не говорил. Это ты меня подозреваешь.