Страница 44 из 76
— Что вы говорите? — Он посмотрел на нее с нескрываемым удивлением. — Я же там родился. Значит, можно сказать, что вы хужер?
Лара улыбнулась:
— Ага. О Гэри у меня сохранились самые нежные воспоминания. Мой отец работал в «Пост трибюн», а я училась в колледже имени Рузвельта. Выходные дни мы обычно проводили в Глисон-парке, где устраивали пикники и слушали выступления музыкантов или играли в кегли в боулинге «12 — 20». Мне так не хотелось оттуда уезжать.
— Но здесь вы весьма преуспели, мисс Камерон.
— Лара.
— Лара. А чем вы заняты в настоящее время?
— Сейчас все мои мысли заняты строительством нового здания, которое я возвожу в Куинсе. Оно будет тридцатиэтажным, общей площадью двести тысяч квадратных футов.
— Интересно, — задумчиво произнес Гуттман.
— Да? — невинным голосом спросила Лара. — А почему?
— Дело в том, что мы как раз подыскиваем такое здание для нашего офиса.
— Правда? Нашли что-нибудь подходящее?
— Не совсем, но…
— Если хотите, я могу показать вам чертежи этого здания.
Он с минуту молча смотрел на нее, затем сказал:
— Да, я бы хотел взглянуть на них.
— Могу привезти их в ваш офис в понедельник утром.
— Буду с нетерпением ждать. Вечер прошел очень мило. Когда Гораций Гуттман добрался до дома, он заглянул в спальню жены.
— Ну, как ты себя чувствуешь? — поинтересовался он.
— Уже лучше, дорогой. А как ужин? Гораций присел на краешек кровати.
— Всем тебя очень не хватало, но у меня состоялась одна весьма любопытная беседа. Ты когда-нибудь слышала о Ларе Камерон?
— Конечно. Кто же о ней не слышал?
— Женщина замечательная. Немного, правда, странная. Говорит, что, как и я, родилась в Гэри, штат Индиана, и знает об этом городе буквально все — Глисон-парк и даже боулинг «12 — 20».
— Что же в этом странного?
Гуттман взглянул на жену и, улыбнувшись, проговорил:
— Эта маленькая леди родилась в Новой Шотландии.
Рано утром в понедельник Лара появилась в офисе Горация Гуттмана. В руках она держала синьки чертежей здания в Куинсе. Ее немедленно проводили в кабинет президента компании.
— Рад видеть вас, Лара, — приветствовал ее Гуттман. — Садитесь, пожалуйста.
Она положила синьки на рабочий стол и села.
— Прежде чем вы посмотрите чертежи, — сказала Лара, — я хочу кое в чем вам признаться, Гораций.
— Слушаю, — проговорил Гуттман, откидываясь на спинку кресла.
— Та история о Гэри…, которую я рассказала вам в субботу…
— И что же?
— Я никогда не была в этом городе. Просто мне надо было вас чем-то заинтересовать. Он рассмеялся:
— Ей-богу, я даже не знаю, что и сказать. Боюсь, мне просто не угнаться за вашей мыслью, юная леди. Давайте-ка лучше посмотрим чертежи.
Через полчаса Гуттман закончил изучение чертежей и задумчиво произнес:
— Честно говоря, я уже почти принял решение насчет другого здания.
— Да?
— Почему я теперь должен отказаться от него и принять ваше предложение?
— Потому что у нас вам больше понравится. Я сама прослежу, чтобы все было именно так, как вы хотите. Лара улыбнулась. — А кроме того, это обойдется вашей компании на десять процентов дешевле.
— Вот как? Но вы даже не знаете, какую сумму я собирался заплатить за то здание.
— Это не важно. Я поверю вам на слово.
— А вы и правда могли родиться в Гэри, штат Индиана, — снова рассмеялся Гуттман. — Считайте, что мы договорились.
Когда Лара вернулась в свой офис, ей сообщили, что звонил Филип Адлер.
Глава 19
Зал приемов в отеле «Уилдорф-Астория» был переполнен богатыми меценатами. Лара пробиралась сквозь толпу, ища глазами Филипа. Ей на память пришел телефонный разговор, состоявшийся между ними несколько дней назад.
— Мисс Камерон, это Филип Адлер.
Она почувствовала, как пересохло у нее в горле.
— Извините, — продолжал Адлер, — но я не мог раньше поблагодарить вас за тот дар, который вы преподнесли моему фонду. Я только что вернулся из Европы…
— Я сделала это от всего сердца, — сказала Лара, лихорадочно стараясь найти повод, чтобы продолжить разговор. — Да, между прочим, мне было бы очень интересно поподробнее узнать о вашем фонде. Может быть, как-нибудь встретимся, и вы мне о нем расскажете?
После минутной паузы Филип предложил:
— В субботу вечером состоится благотворительный ужин в «Уилдорфе». Мы могли бы там увидеться. Вы будете свободны?
Лара быстро взглянула на календарь. На этот день у нее был назначен ужин с одним техасским банкиром. Она не задумываясь решила:
— Да. Я с удовольствием приду.
— Чудесно. Пригласительный билет для вас я оставлю у портье.
Когда Лара положила трубку, она от радости прямо-таки светилась.
Филипа Адлера нигде не было видно. Лара протискивалась через огромный зал, слушая на ходу обрывки разговоров.
— …И тогда ведущий тенор сказал: «Доктор Клемперер, мне осталось взять только два верхних „до“. Вы послушаете их сейчас или на концерте?»
— …О, признаю, он великолепно владеет смычком. Его динамика и длинноты великолепны…, но tempi! Tempi! Упаси Бог…
— …Да вы с ума сошли! Стравинский чересчур схематичный. Его музыка словно написана роботом. Все свои чувства он держит при себе. Барток же — его полная противоположность. Стоит вам открыть шлюзы своей души — и вас сразу захлестнут эмоции…
— …Я просто терпеть не могу ее манеру исполнения. Как можно так уродовать музыку Шопена!
Все вокруг говорили на каком-то загадочном, непонятном Ларе языке. И тут она увидела окруженного восторженными поклонниками Филипа. Лара протиснулась поближе и услышала, как привлекательная молодая женщина с жаром говорила ему:
— Когда вы играли Сонату си-бемоль-минор, я чувствовала, как улыбается Рахманинов. Ваши интонации, ваше звучание, ваше мягкое, лирическое прочтение произведения… Великолепно!
— Спасибо, — улыбнулся Филип. Затем принялась изливать свои чувства какая-то дама средних лет с аристократическими манерами:
— Я все слушаю и слушаю вашу запись «Наtmerklavier». О Боже! Какая в ней всепобеждающая жизненная сила! Наверное, вы единственный в мире пианист, который по-настоящему понимает эту бетховенскую сонату…
Филип увидел Лару.
— Ах, прошу прощения, — пробормотал он и устремился к ней. — Здравствуйте. — Он взял ее за руку. От его прикосновения она затрепетала. — Рад, что вы смогли прийти, мисс Камерон.
— Благодарю вас. — Она огляделась вокруг. — Сколько народу! Он кивнул:
— Да. Как я понимаю, вы поклонница классической музыки?
Лара вспомнила песни своего детства: «Анни Лори», «Бегущая во ржи», «Родные холмы»…
— Да, — сказала она. — Отец воспитал меня на классической музыке.
— Еще раз хочу поблагодарить вас за ваш щедрый дар.
— Ваш фонд меня очень заинтересовал. Я бы хотела узнать о нем. Если…
— Филип, дорогой! Нет слов! Превосходно! — Адлера вновь окружили почитатели его таланта.
Стараясь перекричать сыплющиеся со всех сторон комплименты, Лара повысила голос:
— Если на будущей неделе вы свободны… Филип покачал головой:
— Сожалею, но завтра я улетаю в Рим.
— Ах! — Лара почувствовала внезапный приступ досады.
— Но через три недели я вернусь. Надеюсь, тогда мы сможем…
— Замечательно! — Она воспрянула духом.
— …провести вечер, беседуя о музыке.
— Конечно. — Лара улыбнулась. — Я буду с нетерпением ждать.
В этот момент в их разговор вклинились двое мужчин. У одного волосы были завязаны сзади в «конский хвостик», у другого в ухе блестела серьга.
— Филип! Рассуди нас. Когда ты исполняешь Листа, что, по-твоему, важнее — интенсивные пассажи, которые придают музыке колоритное звучание, или легкие, лирические фрагменты, позволяющие тебе продемонстрировать виртуозную технику?