Страница 77 из 195
Затем он обратился к Акба-Улану.
- Похудал ты! - сказал он татарину, ткнув его кулаком в брюхо. Ничего, после битвы набьешь пузо княжескими дукатами.
- Бог на то сотворил врагов, чтобы мужам битвы было с кого брать добычу, - важно ответил татарин.
- А конница Богуслава стоит против вас?
- Несколько сот сабель, и конница отборная, а вчера еще полк пехоты прислали, и он окопался.
- Неужто нельзя выманить их в поле?
- Не выходят.
- А если обойти да в тылу оставить, а самим пробиться на Янов?
- Они на самой дороге стоят.
- Что-то надо придумать! - Кмициц стал поглаживать рукой чуприну. - А набеги учинять на них вы пробовали? Далеко ль они за вами шли?
- Да так с полверсты, дальше не хотели.
- Надо что-то придумать! - повторил Кмициц.
Однако в ту ночь он ничего не придумал. Зато на следующий день подъехал с татарами к стану, лежавшему между Суховолей и Яновом, и увидел, что лишнего прибавил Акба-Улан, сказавши, будто пехота с той стороны окопалась: там были небольшие шанцы, только и всего. В них можно было долго обороняться, особенно от татар, которые под огнем неохотно шли в атаку, однако о том, чтобы выдержать осаду, и речи быть не могло.
"Будь у меня пехота, - подумал Кмициц, - я бы напролом пошел..."
Но о том, чтобы привести пехоту, и думать было нечего, - не так уж много было ее у самого Сапеги, да и времени не оставалось, чтобы ее подтянуть.
Кмициц подъехал так близко, что пехота Богуслава открыла по нему огонь: но он, не обращая внимания на стрельбу, разъезжал под пулями, разглядывал, озирался кругом, и татары, хоть они под огнем держались хуже, принуждены были ехать с ним в ногу. Потом выскочила конница и стала заходить сбоку. Пан Анджей отскакал тысячи на три шагов и вдруг повернул назад и ринулся на нее.
Но всадники тоже повернули на всем скаку и понеслись назад, к шанцам. Напрасно татары послали им вслед тучу стрел. С коня упал только один, да и того подобрали и увезли товарищи.
На обратном пути Кмициц, вместо того чтобы направиться прямо в Суховолю, помчался на запад и доехал до Каменки.
Болотистая река широко разлилась, весна в тот год была на редкость многоводна. Кмициц посмотрел на реку бросил в воду несколько изломанных веточек, чтобы определить быстроту течения, и сказал Улану:
- Обойдем их по реке и ударим с тыла.
- Кони не поплывут против течения.
- Вода медленно течет. Прямо еле-еле. Поплывут!
- Кони закоченеют, и люди не выдержат. Холодно еще.
- Люди поплывут, держась за хвосты. Это ведь ваш татарский обычай.
- Закоченеют люди.
- В бою разогреются.
- Ну ладно.
Как только спустились сумерки, Кмициц велел нарубить пуки лоз, сухого камыша и тростника и привязать к бокам лошадей.
Когда зажглась первая звезда, в воду, по его приказу, бросилось около восьмисот всадников и пустилось вплавь вверх по реке. Сам пан Анджей плыл впереди: однако он скоро смекнул, что они так медленно подвигаются вперед, что и за два дня не минуют шанцы.
Тогда он приказал переправляться на другой берег.
Это было опасное предприятие, По ту сторону реки берег был низкий и болотистый. Лошади, хоть и легкие, по брюхо уходили в болото. Все же отряд понемногу подвигался вперед, люди поддерживали друг друга.
Так прошли они с полсотни саженей.
Звезды показывали полночь. Но тут до слуха их долетели отголоски далекой пальбы.
- Бой начался! - крикнул Кмициц.
- Мы потонем! - ответил Акба-Улан.
- За мной!
Татары не знали, что делать, когда вдруг заметили, что конь Кмицица вынырнул из болота, ступив, видно, на твердый грунт.
И в самом деле начался песчаный перекат. Вода была лошадям по грудь, но грунт был твердый. Пошли резвей. Слева мигнули далекие огни.
- Это шанцы! - тихо сказал Кмициц. - Мимо! В обход!
Через минуту они и в самом деле миновали шанцы. Тогда снова свернули налево и снова бросились в реку, чтобы выйти на сушу за шанцами.
Больше сотни лошадей увязло у самого берега. Но люди почти все выбрались. Пешим Кмициц велел сесть позади всадников и двинулся к шанцам. Две сотни охотников он еще раньше оставил с приказом беспокоить противника с фронта, пока он будет заходить ему с тыла. При подходе услышал сперва редкие, а там все более частые выстрелы.
- Отлично! - сказал он. - Наши пошли в атаку!
Отряд понесся.
В темноте маячили только головы, мерно подскакивая на ходу. Ни одна сабля не звякнула, не зазвенело оружие, татары и охотники умели идти тихо, как волки.
Пальба в стороне Янова становилась все сильней; видно, Сапега перешел в наступление по всей линии.
Но и со стороны шанцев, куда мчался Кмициц, долетали крики. Костры, пылавшие там, озаряли все кругом сильным светом. В отблесках пламени Кмициц увидел пехоту, которая, изредка постреливая, смотрела вперед, в поле, где конница сражалась с охотниками.
Его тоже увидели с шанцев, однако вместо выстрелов встретили приближавшийся отряд громкими кликами. Солдаты решили, что это князь Богуслав шлет подкрепление.
Но когда всадники, надвинувшись тучей, были уже в какой-нибудь сотне шагов от шанцев, пехота беспокойно зашевелилась; заслонив ладонью глаза от света, солдаты стали всматриваться, кто же это к ним скачет.
И вдруг за полсотни шагов от шанцев неистовый вой потряс воздух, отряд вихрем ринулся на пехоту, окружил ее, зажал в кольцо, смял, и вся куча людей стала судорожно бросаться из стороны в сторону. Казалось, огромная змея душит облюбованную жертву.
В общей свалке слышались пронзительные вопли: "Аллах! Herr Jesus! Mein Gott!"*
_______________
* Господи Иисусе! Боже мой! (нем.).
А перед шанцами раздались новые крики, это охотники увидели, что Бабинич уже в шанцах, и, хоть было их меньше, с яростью наперли на конницу. Между тем небо насупилось, как бывает весною, и туча неожиданно пролилась частым дождем. Костры потухли, и бой продолжался в темноте.
Однако был он недолог. Застигнутые врасплох Пехотинцы Богуслава были переколоты. Конница, в которой было много поляков, сложила оружие. Сотня чужих драгун была изрублена.
Когда луна снова выплыла из-за туч, она осветила только толпу татар, которые кончали раненых и брали добычу.