Страница 74 из 76
Знахарь обвел взглядом сидевших напротив него авторитетов и продолжил:
Вот ты говоришь мне, что я неправильный вор. А почему? Да просто потому, что я человека спас, да еще потому, что тебе мало того, что я в общак принес. А ты помнишь, сколько я принес? Если не помнишь, то я напомню. Десять миллионов принес? Принес. Потом еще двадцать принес? Принес. А вам, жабам, все мало. Аппетит разыгрался, бля! И ведь не видал общак этих денег, гадом буду! Вы их попросту себе в рыло отправили, зуб даю.
Знахарь махнул рукой на дипломатию и с наслаждением выплевывал все то, что навязло у него в зубах за несколько последних лет. Ему было все равно, чем закончится эта встреча. Его уже не интересовало, как отнесутся к его словам те, кому эти слова были адресованы. Время страха и осторожности ушло.
Свобода. Свобода.
– Тридцать миллионов долларов!
Знахарь покрутил головой и, как бы сам удивляясь своим словам, повторил:
– Тридцать миллионов долларов, а им все мало. – А кто общак украл? – не к месту вякнул Татарин.
– Заткнись! – не глядя на него, бросил Знахарь, и Татарин заткнулся.
Он глотнул пива и спросил:
-А может, вы меня за барыгу держите? За сладкого, трусливого и жадного дяденьку, из которого сам Бог велел выкачать все до последней копеечки? А? Да вы, бля, сами давно уже барыгами стали. Что Дядя Паша со своими малахитовыми дворцами, что ты, Стилет, с этой воинской частью, которую ты откупил у генералов-пидаров. Вы, правильно сказал один человек, как партийные начальники. Про понятия да про воровскую честь шестеркам втираете, чтобы они смирными да послушными были, а сами творите что в голову взбредет. И на все понятия и прочее вам просто насрать. Я человека спас, и меж ду прочим, на свои деньги. На свои, а не на общак и не на твои, Стилет, и не на твои, Саша. И вообще, у всех вас от этих бешеных денег, которые сейчас летают по стране, мозги набекрень.
Знахарь посмотрел на Дядю Пашу, тот сидел, уставившись в стол, и лениво играл бутылочным ключом, но было видно, что он слушает очень внимательно и думает о чем-то своем весьма напря-
-И те деньги, которые есть у меня, – мои. Мои, понял, Стилет? И ты к ним свои грабки не тяни. Знаешь, сколько народу хотело их получить? Не меньше пятидесяти человек. Все они сейчас мертвые. Вот и думай. И если ты не угомонишься, то у тебя есть только один выход – грохнуть меня. Как тех четверых авторитетов.
Знахарь разозлился всерьез и решил открыть все карты.
Стилет бросил на него бешеный взгляд, но промолчал.
Промолчали и остальные, и Знахарь понял, что все они, как минимум, в курсе дела. А как максимум – соучастники.
-Молчите… – оскалился Знахарь, – значит, все в доле. Хорошие вы воры в законе! Убиваете друг друга, всем остальным врете, гребете бабки себе в харю, а меня обвиняете в отступничестве от святой идеи воровского братства. Заебисъ!
Знахарь посмотрел на Стилета.
– У меня есть деньги, – сказал он и налил себе еще пива, – есть, будь уверен. У меня их столько, что если ты узнаешь, сколько, то сдохнешь от зависти и отжадности. И это-мои деньги. А на то, что вы тут мне предъяву делаете, что, мол, я неправильный вор, мне начхать. По моим понятиям – это вы неправильные. И если вами заняться всерьез… Если вами заняться всерьез, то откроется такое, что общество вас всех на колья пересажает.
Знахарь отпил пива и, подумав, сказал:
– Хотя вряд ли. Теперь уже не пересажает. Теперь все такие, как вы.
Поставив стакан, он перевел дух и добавил:
– И еще раз говорю – деньги, которые я трачу, мои. Не общак, а мои. Собственные. Я принес в кассу тридцать миллионов американских долларов, и если ты, Стилет, докажешь мне, что за последние пятьдесят лет кто-нибудь приносил хотя бы вполовину меньше, я отдам лично тебе все, что у меня есть. Все до копеечки. Понял?
-Мне твоих денег не нужно, – буркнул Стилет.
Весь его план прессования Знахаря позорно провалился, и теперь он судорожно искал выход из сложившегося неприятного положения.
– Конечно, не нужно, – засмеялся Знахарь, – у тебя своих хоть жопой ешь!
Он посмотрел на Сашу Сухумского и сказал:
– Тебе тоже не нужно, насколько мне известно. Лысогор заржал и жизнерадостно заявил:
– Знахарь, мне нужно! Я бедный! У меня фазен-дов нету.
Знахарь посмотрел на него и, тоже засмеявшись, ответил:
– Твое счастье, что нету. А вот мне интересно еще кое-что. И коронация моя была втихую, и сходняк этот тоже какой-то жидкий… Что бы это значило? Не скажешь, Стилет? А может ты, скажешь, Дядя Паша?
И Знахарь посмотрел на уральского воротилу.
Дядя Паша ответил ему спокойно:
– Я потом скажу.
Похоже было, что он уже принял для себя какое-то решение и теперь ждал, когда утихнут страсти. Знахарь отметил это и слегка насторожился, но продолжил излагать свои мысли вслух:
– И вот что еще интересно! Почему же это у вас все на бабки сводится? Ну, мало принес – это понятно. Неси, значит, еще. А брата своего названого спас, закон вроде как нарушил – опять денег давай! Не наказание какое-то, не шпагу над головой ломать, потому что воровскую честь потерял, а опять – деньги! Вот этого я уже не понимаю. Хотя, в общем-то, понимаю. Очень даже хорошо понимаю. Вы, как гаишники позорные, кроме денег, ни о чем другом думать не можете. А еще интересно то, что коронация моя, как ты, Стилет, сказал однажды, левая была, ненастоящая. И я, стало быть, не настоящий вор в законе, а так – дурилка картонная. Может быть. Я не возражаю. Вам всем просто деньги мои понравились. И против этого тоже не возражаю. Но получается, что и сходняк этот – тоже левый. И просто свора из четырех человек хочет ободрать шкуру с пятого. Что – не так?
Молчание.
-А кто общакукрал? – снова влез Татарин.
Дядя Паша не выдержал и засмеялся.
За ним засмеялись все остальные, и напряженность, достигшая опасной черты, несколько уменьшилась.
– Забудь ты про этот общак, – сказал Дядя Паша, отсмеявшись и вытерев выступившую слезу, – ну, подставили человека менты, так ведь он оправдался и бабло принес. А вот насчет остального…