Страница 56 из 76
– Складно звонишь, Знахарь, – засмеялся Бурлак и налил еще.
Было видно, что такая перспектива ему по душе. Еще тогда, на зоне, присмотревшись к нему, я увидел, что у нас с этим парнем много общего. Он не был прирожденным уголовником, не принимал блатной мир как нечто родное, не радовался своей причастности к криминалу. Но, с другой стороны, волею судьбы получив такую роль в жизни, следовал ей со всей возможной строгостью и по-своему честно. И, гадом буду…
Неожиданная мысль пришла мне в голову, и я, засмеявшись, сказал:
– А давай поспорим!
– А о чем? И на что? – оживился Бурлак.
– На что… А на щелбан!
– А о чем?
– А о том, – и я придвинулся к нему, глядя прямо в глаза, – что, когда ты станешь авторитетом, то очень скоро про тебя скажут, что ты неправильный вор в законе. Идет?
– Нет, не идет, – засмеялся Бурлак, откинувшись на спинку кресла.
– Это почему же? – удивился я и взял со стола полную рюмочку.
– А потому что я и сам об этом знаю!
– Ну во-от… – разочарованно протянул я. – Ая-то хотел тебя подловить!
– Меня хрен подловишь! – гордо сказал Бурлак и опрокинул рюмку в рот.
Я последовал его примеру и, переведя дыхание, спросил:
– А откуда ты это знаешь?
– А оттуда, что эти базары уже слышал. Тутошние паханы не устают об этом говорить, что твои попы. Все втирают – ты, мол, будь правильным, и тогда будет тебе хорошо, а будешь неправильным будет тебе плохо и кишки твои по забору развесят. А сами… Знал бы ты, Знахарь, что они сами творят.
– Знаю, – коротко ответил я и подцепил на вилку кусманчик белой рыбы с перламутровым отливом на срезе.
– Очень хорошо знаю, – повторил я и отправил рыбу в рот.
– Ну вот, раз знаешь, тогда и говорить не о чем. Но в авторитеты выдвигаться все равно нужно. А то ходить в вальтах что-то не очень уютно. Даже если валет и козырный.
– Верно говоришь, Миша, – вздохнул я. Он кивнул, а я посмотрел на Наташу.
Она вела себя, как хорошо воспитанная восточная женщина. Двое мужчин беседовали о своих мужских делах, а ее будто бы и не было здесь. Молодец, соображает, подумал я и спросил у Бурлака:
– А как там насчет горячего? Закусочка дорожку проложила, теперь пора и основной хавке подтягиваться.
– Созрел, значит, – удовлетворенно отметил Бурлак и, повернушись в стоявшему в отдалении метру, кивнул.
Тот кивнул в ответ и важно вышел из зала.
– Сейчас будет и горячее, – сказал Бурлак, – а мы пока что еще по одной.
– А я пропущу, – в первый раз за все это время подала голос Наташа.
– А как хочешь, – благодушно отозвался Бурлак и наполнил две рюмочки.
Я взял свою и сказал:
– Вот я тебе рассказал про арабов, Алешу и Коран, но это ведь еще не все.
– Да ну? – заинтересовался Бурлак и выпил водку. – Давай-давай, рассказывай, я внимательно слушаю.
– Слушать-то ты слушаешь, но ведь я не услышал еще, вписываешься ли ты. Еще раз говорю тебе, что дело это очень серьезное и опасное. И еще раз повторю, что главное тут – спасти человека. Лично для меня важно только это. И если у нас ничего не получится, то не видать тебе ни островка в Карибском море, ни загорелых мулаток. И останешься ты простым уголовным авторитетом, к тому же неправильным, как мы уже выяснили.
– Это я уже понял, – сказал Бурлак.
Он внимательно посмотрел на меня и, почесав пальцем щеку, задумчиво произнес:
– Простым авторитетом, говоришь… Ну а если бы мы не встретились в аэропорту, то так ведь оно и было бы, верно? А кто не рискует, тот не пьет шампанского. Я, правда, шампанское не люблю, но рискнуть ради стоящего дела готов. Тем более что есть шанс хорошее дело сделать – человека спасти. А то ведь мы, сам знаешь, обычно рискуем только ради того, чтобы кого-нибудь ограбить или завалить. Согласен?
– Ну, по большому счету… Конечно, так оно и есть, – согласился я.
– Вот именно. А так, может быть, и на небесах зачтется, и сковородочки для нас поменьше раскочегаривать будут. Так что я – согласен. Давай, говори, что там еще за обстоятельства.
Я посмотрел на Наташу, потом снова перевел взгляд на Бурлака и сказал:
– Наташа, которой я вполне доверяю, – бывший капитан ФСБ.
– Ого! – воскликнул Бурлак и посмотрел на нее новым взглядом. – И как же это ее угораздило связаться с нами, с погаными урками?
– Не паясничайте, Михаил Юрьевич, – оборвала его Наташа. – Во-первых, это неприлично, а во-вторых, я вас вспомнила. И отлично знаю, как вы стали уголовником. Я занималась тем саратовским делом, в которое вас втянул Воротчик, и совершенно точно знаю, как все было. Большим и толстым начальничкам нужно было перевести стрелки от себя на кого-нибудь другого, и вот вас-то они на роль козла отпущения и выбрали. А дальше – все по накатанному сценарию. Как и у Знахаря, между прочим. Так что не надо. А что касается меня, то в ФСБ я угодила точно так же, как и вы со Знахарем к своим уркам. Большой, кривой и ржавый крюк. Знаете, что это такое?
– Знаю, знаю, – ответил Бурлак и выставил перед собой ладони. – Прошу прощения, не хотел обидеть.
– Меня обидеть невозможно, – сказала Наташа, – а кроме того, Знахарь сказал вам, что мы с ним вместе и он мне полностью доверяет. Вы это слышали или пропустили мимо ушей?
Я смотрел на нее и диву давался. Такой твердой я ее еще не видел. Интересно! Налив водочки, я взял рюмку и, как и Бурлак минуту назад, посмотрел на Наташу другими глазами.
Бурлак улыбнулся тоже, взял рюмку и обратился ко мне:
– Слышь, Знахарь, а девушка твоя – ничего, мне нравится! Выпьем за прекрасных дам!
– А мне она тоже нравится, – ответил я и поднял рюмку.
Наташа уставилась на меня, затем, посмотрев на Бурлака, сказала:
– Представляете, это он впервые сказал мне о том, что я ему нравлюсь. Не прошло и сорока лет! И еще для этого понадобилось ехать в Самару и встретиться с вами. За могучий мужской ум!
И она ловко хлопнула рюмку водки. Мы с Бурлаком заржали, и я сказал:
– Понял?
– Понял, – ответил он.
– Ну, тогда давай.
– Давай. За прекрасных дам! И мы выпили еще.
Дверь в углу зала распахнулась, и на пороге показался официант, торжественно кативший перед собой тележку, на которой было что-то, накрытое сверкающим серебряным колпаком.