Страница 51 из 84
Глава 5 Я ПРИНЕС ВАМ КОКС
Пробежав по высокой и густой лесной траве около двух километров, Маша почувствовала, что силы оставили ее. Постоянно встречающиеся на пути повалы сухостоя заставляли изменять маршрут, дыхание сбивалось. Когда в двухстах метрах стали показываться вертикальные полосы света, обозначающие границу леса, она перешла на шаг, а потом и вовсе остановилась возле поваленной, изъеденной дождями березы.
– Андрей, я больше не могу… Взмыленный, он обернулся и подошел к ней.
Швырнув кейс в траву, повалился под ноги Маше. По тому, как свистели его легкие, она догадалась, что и ему этот кросс дается с большим трудом. Рубашка на нем взмокла от пояса до воротника, лицо было влажно, словно он только что вышел из душа, он лежал на спине и смотрел в небо.
– Скажи мне, я прошу тебя, скажи… Ты все помнишь? Ты помнишь, кто мы друг другу? Скажи, что помнишь…
Перевернувшись на живот, он встал на колени и уткнулся Маше в руки.
– Теперь я помню все. У меня просто до сих пор минуты не было, чтобы сказать, как я люблю тебя…
– Что ты собираешься делать?
– Бежать дальше.
– Я о другом. Что мы с тобой будем делать дальше? Мы снова вместе, у нас этот проклятый кейс, вокруг – ни души. Что мы будем делать, когда выпьем чаю и выспимся? – я хотела спросить.
Он поднялся с колен и сел рядом с ней. Маше вдруг вспомнилось, что точно так же много лет назад на скамье перед ее домом сидели она и Артур – сын Виктора Малькова, соседа. Тогда казалось, что тишина и покой будут вечными. Так, наверное, и было двадцать с лишним лет. Но потом в жизнь ее ворвался, словно стихийное бедствие, человек со странной стрижкой и, сам того не желая, заставил полюбить его. И с этого момента вокруг Маши только смерть.
– В этом кейсе – документы, – произнес он знакомым ей голосом, твердым и спокойным. – В данный момент только я имею доступ к счету, на который перечислены десять миллионов долларов. Перед нами непростой выбор, милая… Отдать деньги Малкольму, значит, обозначить свое присутствие. А мы знаем, к чему приводит такой маячок… Можно деньги не отдавать, то есть не перечислять их на счет «Хэммет Старс». В этом случае я открою охоту на себя и нигде на этой планете не буду в безопасности. Десять лимонов – слишком большая сумма для того, чтобы простить. И потом, Малкольм и без этого потерял свое лицо. Он не может достать русского уголовника ни в Штатах, ни в России. Это не идет на пользу такому уважаемому в Вегасе и Нью-Йорке человеку, как Малкольм. Ему теперь уже мало денег. Ему нужно наказать меня. Вот два варианта наших дальнейших действий, Маша. Остается выбрать…
– Что ты сделал с Вайсом и его дружком в доме? – помолчав, спросила Маша.
– Я понимаю, что от ответа на этот вопрос для тебя многое зависит. И буду искренен. Вайс застрелил Уилки, я ошпарил Вайса кипятком. Удачно окатил. Вторая группа инвалидности по шкале Минздрава России.
– Ты ведь ошпарил, чтобы защитить себя? – осторожно осведомилась Маша.
Мартынов рассердился.
– Нет, я просто хотел посмотреть, как у Вайса лопаются глаза.
– Не обижайся, – Маша прижалась к его плечу. – Просто я очень боюсь за тебя. Ты же знаешь, что сейчас тебя ищет не только Малкольм. Тебя ищут и русские власти. Тебе ничего не стоит нажать на спуск в момент опасности, но кому ты потом докажешь, эмигрант, судимый, что убивал или ранил только потому, что защищал свою жизнь?
Подняв кейс, Мартынов взял девушку за руку.
– Нам нужно идти. В Новосибирске мы разыщем Холода, он поможет. А сейчас нам нужно пройти никак не менее пяти километров лесом и выйти на дорогу. У тебя есть деньги? Но сначала придется вернуться на мою базу.
– Ты с ума сошел? – испугалась Маша.
– В тайнике лежат новые документы на мое имя. Кажется, теперь я буду Десниным или Десниным. Не мог Холод проще имечко подобрать… – Мартынов поморщился и потянул девушку за собой.
Бег по лесу маршрутом длиною в десять километров – удовольствие небольшое. К тому моменту, когда они вышли к базе и Мартынов увидел свой дом, они уже выбились из сил и едва не теряли сознание от голода.
Мартынов пробрался в дом, вынул из стены в прихожей доску и сунул руку в образовавшуюся щель. В ней находился, как и ожидал Андрей, не обнаруженный никем полиэтиленовый пакет. Развернув его, он еще раз рассмотрел паспорта – российский и заграничный, водительское удостоверение, карточку пенсионного страхования – знать бы, где он трудится и кто перечисляет за него налог! Так, еще и медицинский полис. Холод постарался на славу. Особенно впечатлял адрес регистрации в паспорте: «Новосибирск, ул. Озерная, д. 21». Все правильно. Сёма «прописал» его в частном доме каких-нибудь алкоголиков, которые до этого зарегистрировали у себя еще и сотню азербайджанцев и таджиков – торгашей с овощного рынка.
Оставалось только пожалеть о том, что, пряча документы, он не уложил в пакет пару тысяч долларов. Но Мартынову и в голову не приходило, что документы он будет забирать из схрона при таких необычных обстоятельствах. Все правильно… Знал бы прикуп – жил бы.
На выходе из дома, когда Мартынов уже решил быстро пересечь двор, он услышал за спиной:
– Дядя Андрей… – и обмер.
– Костя?!
Мальчишка выскочил из-за будки, где хранились весла, смола и прочее, необходимое для плавсредств. Он бросился на шею бывшему уголовнику, как бросается сын в объятия наконец-то вернувшегося отца.
– Я думал, вы не вернетесь, – говорил он, размазывая по грязным щекам слезы.
– С чего это ты так решил? – ощущая прилив неизвестных доселе чувств, неуверенно спросил Мартынов.
– Я думал, вас убьют… Там, на теплоходе, я сильно испугался.
– Ну что ж ты так категорично мыслишь, парень? Я ведь… – и тут Мартынов опомнился. – Где ты, говоришь, испугался? На теплоходе?
– Я забрался на борт и все видел. А потом сбросил якорь. Думал, остановимся.
– М-да… – выдавил Андрей, представив, что было бы, если бы Вайс удосужился проверить трюм. – А когда ты покинул теплоход?
– А когда вы все сошли. Затащил сумки во вторую лодку, спустил, как вы показывали, и – на весла. Но это чепуха, дядя Андрей. Гораздо труднее было сумки до базы дотащить. Но я объяснил дядьке-дальнобойщику, что везу тренеру мячи, и он меня до самой базы довез. И даже помог сумки донести до домика. И велел передать вам, что вы самый настоящий гад, если заставляете ребенка таскать такую тяжесть.