Объект насилия

– Метрошники предъявляют претензии, – скорчила кислую рожу Борщиха, переступив порог моего кабинета.

Мне, тугодуму, понадобилась пара секунд, чтобы сообразить, что под «метрошниками» Татьяна Григорьевна подразумевает чиновников метрополитена, которые сегодня весь день проедали плешь Андрею Терентьеву: «Как вы осмелились без особого согласования проводить телесъемки внутри станций метро?!!»

Генеральный, как мог, отбрехивался, винился, но меня героически не сдавал. Хотя и попенял мимоходом: «Устроил ты, парень, мне головняк! Того и гляди, пришьют шпионаж. Теперь хоть вали за границу. И чего тебя понесло на этот хренов оборонный объект? Поверхности мало?.. Достаточно? Так вот там и орудуй! А под землю больше не лезь».

– Ладно, метрошников мы упорядочим, – пообещала Борщиха и устроилась за приставным столиком рядышком с отпивавшимся у меня уже два часа Котляровым. Сегодня Татьяну Григорьевну не сопровождали ее верные оруженосцы Антон и Марина. Зато все остальное присутствовало. Даже уродская сумка, как обычно, торжественно водруженная на стол. – А где Василиса?

Я поморщился: «Где-то застряла. Хотя Лариса дозвонилась до нее еще днем и договорилась, что наш „объект насилия“ сегодня прибудет в офис на два часа раньше обычного. Так сказать, в связи с чрезвычайными обстоятельствами».

– Опаздывает, – доложил я бесстрастно.

– Ладно, бог с ней. Начнем, – распорядилась Татьяна Григорьевна, бросила взгляд на часы (начало десятого) и протянула мне костлявую руку. – Список.

Пробежав его взглядом, она первым делом достала из сумочки ручку и решительно вычеркнула несколько имен. Можно было не сомневаться, кого: себя саму, Антона, Марину и Василису. Потом смерила презрительным взглядом Котлярова и каркнула:

– Тебя тоже вычеркиваю.

Сергей безразлично дернул плечом.

– Как угодно. Е-мэйл Дениса я никому не давал, в компьютер ко мне залезть невозможно…

– Вычеркиваю! – перебила Татьяна Григорьевна и чуть не порвала ручкой бумагу. – Итого, было двенадцать, осталось семь. Теперь по каждому оставшемуся отдельно. Та-а-ак… Латынину знаю. – Она испепелила взглядом нахохлившуюся на краешке стульчика Ольгу. – Дальше… Черных… Это кто?

– Катерина, – ответил я.

– Та, которой абреки навесили бланш? Она все еще у тебя?

Мне ничего не оставалось, кроме как согласно кивнуть.

Ольга оторвала взгляд от острых носков своих туфелек и смерила меня презрительным взглядом.

– Та-а-ак, следующий… – продолжала Борщиха. – А-па-на-сюк Эс, – по слогам прочитала она. – Ну и почерк! Как курица лапой… Кто такой Апанасюк Эс?

«Не такой, а такая, – улыбнулся я. – Станислава. Волынячка с тяжелым характером».

– Моя бывшая девушка. Я с ней расстался полгода назад. После этого ни разу не встречались и не созванивались.

– Та-а-ак! – Мне с моего места было отлично видно, как, придав лицу еще более хищное выражение, чем обычно, Татьяна Григорьевна обводит в списке бедную Стасю. – Эту качнем досконально… Следующий… Полякова. Хм, одни бабы! Бывшие, настоящие, будущие. Немудрено, что твой электронный адрес легко узнают всякие проходимцы. Что за Полякова, рассказывай.

…Через пятнадцать минут в моем списке были жирно обведены имена пятерых человек – тех, которых Борщиха, по ее выражению, собиралась «качнуть досконально». Мне было их искренне жаль.

В это время у меня в кабинете нарисовалась Васюта, скромненько примостилась на стульчике в уголке.

– Опаздываешь. А здесь речь идет, между прочим, о твоей безопасности, – проскрипела Татьяна Григорьевна и отложила в сторону список. – С этим покончено. Переходим ко второму вопросу. Можно ли вычислить, с какого компьютера было отправлено это письмо? – Она подняла взгляд на нашего системотехника Бориса. – Вы ведь программист? Ваше мнение.

– Ну… Проследить, конечно возможно… – принялся тянуть резину Борис. – Но…

– Этим уже занимаются, – перебил забуксовавшего системотехника Котляров.

– «Пинкертон»? – Борщиха сразу утратила интерес к Борису, повернулась к моему двоюродному братишке. – Я в курсе, что ваша контора такие задачи щелкает, как орешки.

Польщенный Серега не удержался от самодовольной улыбки.

– Да, как орешки. Управление «Р» [29] отдыхает.

– И сколько у вас займет времени наш орешек?

– Надеюсь, немного, – увильнул от прямого ответа Котляров.

Но Борщ, вполне удовлетворенная и таким расплывчатым обещанием, решила, что с этим улажено. И перешла к очередному вопросу.

– И третье. Последнее. Что будем делать с «Объектом насилия»?

Проспорив чуть ли не час, мы, в конце концов, решили все оставить, как есть.

О том, чтобы хотя бы на время свернуть проект, никто и не заикнулся. Прервать сейчас «Объект насилия» означало бы продемонстрировать свою слабость не только маньяку, но и всему Петербургу. Еще недавно грозившие кулаком Нумератору с телеэкранов («Сотрем в порошок! И покажем это в прямом эфире!»), а потом резко воткнувшие заднюю передачу, мы выставили бы себя в глазах телезрителей пустозвонами, стали бы всеобщим посмешищем. Так что вопрос о приостановке проекта даже не выносился на обсуждение.

Все и так было ясно.

Зато мы никак не могли прийти к согласию по вопросу о том, стоит ли усиливать Василисе охрану, а если и не усиливать, то надо ли вносить в работу Олега и Данилы какие-то коррективы. Котляров настойчиво навязывал в помощники Василисиным телохранителям некого специалиста из «Пинкертона» и не желал даже слышать о том, что в подобных помощниках Олег и Данила совсем не нуждаются. Через полчаса препирательств между Серегой и Борщ у меня сложилось твердое впечатление, что внедрить «пинкертоновца» в Василисину свиту Котлярову поручило его начальство.

Конечно! Разве могло одно из ведущих питерских охранных агентств не поучаствовать в разоблачении Нумератора, столь нашумевшего в Питере.

Отказаться от такой громкой рекламы? Но они же не дебилы!

И все-таки одержать верх в споре с Борщихой у Котлярова не было ни единого шанса. И он, в конце концов, сдался. Но уже то, что держался в этом поединке на равных почти полчаса, делало ему честь.