Фарт

– Вот это хоромы! – восхитился Знахарь. – И на Родину ехать не надо. Все, как там! Блеск!

– Зато тихо и безопасно, – сказала Рита и заперла дверь на ключ.

Потом бросила на пол сумку, до этого висевшую у нее на плече, рухнула на кровать и сказала:

– Ну, давай. Я знаю – тебе есть что рассказать.

Знахарь невесело усмехнулся и начал свой рассказ.

А рассказать действительно было что.

Когда Знахарь приехал в Лос-Анджелес, то первым делом отправился в ресторан «Казачок», принадлежавший Арону Берковичу. Там он хотел спокойно посидеть и обдумать дальнейшие действия. То немногое, что сказала ему Рита, навело на невеселые мысли и разбудило дремавшие до того подозрительность и осторожность.

Знахарь чувствовал, что вести себя так свободно и по-хозяйски, как это было до его вынужденного визита в Россию, в Бутырку, было бы крайне неосмотрительно. Измениться за это время могло многое, и для начала он должен был осмотреться и выяснить, не приготовлена ли для него ловушка.

Как выяснилось позднее, ловушки поначалу не было, но как только Знахарь засветился на русской территории, началось нечто странное и очень неприятное. Первым, на что он напоролся в «Казачке», оказались подозрение, недоверие, нежелание разговаривать и, наконец, прямая угроза убийства.

А именно – сидевший в гардеробе незнакомый амбал не торопясь вышел из-за своей загородки и, подойдя к Знахарю вплотную, сказал:

– Ты, конечно, похож… Но только передай своим пидарам из ФСБ, что такой номер не прокатит. Мы Знахаря знаем, царство ему небесное, и всякие засланные казачки нам не нужны.

Знахарь почувствовал, как холодная волна адреналина поднялась от живота к ушам, но гардеробщик, видимо, заметил это и, распахнув куртку, показал торчавший за поясом пистолет.

– Вали отсюда, мент поганый, – сказал он, – а то я тебе быстро вентиляцию в башке организую!

Такого афронта у Знахаря не было давно, и он попросту растерялся.

В следующую секунду он уже был готов броситься на неучтивого воротчика, но тот выразительно пошевелил плечами, и Знахарь понял, что битва на кулачках с этой двухметровой железной машиной может кончиться для него плачевно.

Плюнув, он повернулся спиной и вышел на улицу.

Этого не может быть, подумал он.

Однако это было фактом, а спорить с фактами, как говорил великий Ленин, трудновато. Они упрямы, а если еще и подкреплены торчащим за поясом пистолетом, то просто неотразимы.

Ладно, швейцар не пустил Знахаря внутрь, но Арон Беркович должен знать его, и он-то не поведет себя так странно, решил Знахарь и снова повернулся было к дверям, но, наткнувшись на недобрый взгляд верзилы, следившего за ним через дверь, снова плюнул, на этот раз по-настоящему и, прочтя номер телефона на табличке с названием кабака, направился к телефонной будке, торчавшей неподалеку.

Набрав номер, он, нетерпеливо поглядывая по сторонам, слушал двойные гудки и ругал толстого Арона, который не торопился снять трубку. Наконец раздался щелчок, и знакомый голос произнес:

– Русский ресторан «Казачок». Слушаю вас.

– Ты слушаешь нас? – сдерживая злость, сказал Знахарь, – это хорошо. А что же твой мордоворот в воротах не то что не слушает меня, а еще и не пускает. Мало этого, он грозит мне стволом!

– Кто это говорит?

– Арон, ты что спятил? Это же я, Знахарь! Ты что, тоже не хочешь узнавать меня? Жопу разорву!

– Простите, но этого не может быть. Уважаемый Знахарь недавно скоропостижно скончался в Москве, и об этом знают все.

– Арон, мать твою, да это же я, прочисти уши!

– Подождите минуточку.

И Знахарь услышал, как Арон, прикрыв трубку рукой, говорит кому-то:

– Подождите меня в зале, я сейчас приду.

Через несколько секунд в трубке раздался сиплый шепот Арона:

– Слушай, ты умер, понял? И вообще тут какие-то странные дела начались. Пройди вверх по улице, там через шесть кварталов есть бар для голубых, «Сладкие половинки» называется. Жди меня там, я приду через полчаса.

И снова громко:

– Иду, иду!

Раздались гудки, и Знахарь, почесав голову, повесил трубку.

Бар находился на углу Боргезе-стрит и Тутси драйв. Вывеска, изготовленная из неоновых трубок, оповещала, что заведение называется «Сладкие половинки». Из открытой двери доносилась негромкая приятная музыка.

Знахарь поставил машину на противоположной стороне улицы и задумался. Арон сказал, что хочет встретиться с ним в баре для педиков. Сам он, конечно, педиком не был, это было совершенно очевидно. Арон Беркович относился к тому типу евреев, у которых дедушка пират. Поразмыслив, Знахарь пришел к выводу, что котелок у Берковича все-таки варит. Никто из русской братвы ни за что не пойдет в бар для голубых, поэтому он был идеальным местом для встречи, которую нужно сохранить в тайне.

Знахарь вышел из машины, огляделся и, закурив, уверенно направился к входу в заведение, но остановился перед наклеенной на дверь афишей. На ней было написано: «Сегодня для вас поет несравненный Антонио Диас Амаретто. Для милых членов нашего клуба вход бесплатный».

Хмыкнув, Знахарь толкнул дверь.

Компания, собравшаяся в тот вечер в баре «Сладкие половинки», представляла собой цвет лос-анджелесских педиков. Здесь можно было увидеть все разновидности мужчин, изменивших свои взгляды на сексуальные отношения. В одежде присутствующих преобладали черная кожа в сочетании со сверкающими стальными деталями – атрибуты активных ребят – и нежный шелк, в который драпировались наиболее склонные к женственному поведению посетители.

Как всегда, в моде были элементы полицейской формы. Почти вся одежда, которую можно было здесь увидеть, сильно отличалась от той, которую обычно носят консерваторы от секса. Даже обычный мужской костюм-тройка, в который был облачен целующийся с очаровательной девушкой джентльмен, имел сзади соблазнительный вырез в форме сердца, через который были видны его гладкие ягодицы. Рука джентльмена находилась под подолом шелкового платья девушки и, судя по движениям этой руки, там было нечто, девушкам совершенно не свойственное.

Вечеринка шла своим ходом. Посторонние в этот бар не заходили почти никогда, и постоянные посетители чувствовали себя совершенно свободно. Можно было делать все. И поэтому гомосексуалисты, собравшиеся сегодня послушать прекрасные песни Антонио Диаса Амаретто, предавались разнообразным удовольствиям на всю катушку. До выступления голубой звезды оставалось не больше часа, и все с нетерпением ожидали появления на сцене своего кумира.