Дети хлебных времен

– Обычный одичавший горец. Совершенно безопасный.

– Но ты посмотри, какой у него отвратительный вид!

– Встречаются экземпляры и похуже.

– А правда, что отрубленные конечности у них могут вырастать заново?

– Говорят, что да. Кое-кто считает, что горец умирает, лишь потеряв голову.

– Ого!

– Только их все равно никто не убивает. Кому они нужны?

Глаза Беаны – пара тлеющих углей – оказались неожиданно близко. А более всего Согомака удивила то, что прежняя лукавая насмешка из них бесследно исчезла. Соплеменница смотрела на него с негой и томлением, ничуть не скрывая своих чувств. На мгновение Согомак даже растерялся. К подобным стремительным переменам он был попросту неготов.

Тем временем горец, не обращая на них ни малейшего внимания, жадно припал к ближайшей вспухающей из земли капле. Глотнув пару раз, перебежал к следующей. Кадык на темной и морщинистой шейке судорожно подергивался. Утолив жажду, он воровато зыркнул в сторону тараков и помчался через болото, часто спотыкаясь, разбивая встречные капли в искристые брызги.

– Видели?! Видели чудище, что сейчас пробежало? – Босой и взволнованный, к ним выскочил Кревет.

– Да это же горец! – Беана фыркнула. – Обычный одичавший горец. Совершенно безопасный!

С явной неохотой она отстранилась от проводника, и лишний раз Согомак подивился, до чего быстро и легко меняется выражение ее лица. Теперь это была прежняя Беана – готовая в любой момент рассмеяться или ужалить колючим словом.

– Если горец, то ладно… – Кревет потрясенно посмотрел на свои ступни. – Смотрите-ка! Раны действительно того… Почти зажили.

– Вот и лечи до победного. – Согомак растерянно поскреб макушку. – А мы тут посуду, что ли, домоем.

– Домоем, домоем, – Беана улыбчиво кивнула. – Ты иди, Кревет, полечись…

То, чего он опасался, все-таки произошло. А ведь сколько раз говорил себе: никаких романов во время походов! До сих пор этого правила ему удавалось неукоснительно придерживаться, но, увы, все рано или поздно подвергается проверке на прочность, не удержался и он. Как бы то ни было, но «мытье посуды» изрядно затянулось. То ли сказалось поднадоевшее одиночество, то ли чары Беаны действительно оказались неотразимыми, но устоять проводник не сумел.

И конечно, уже на подходе к лагерю им пришлось столкнуться с разъяренным Рохом.

– Тварь!.. – Он в бешенстве шагнул к съежившейся Беане. В подобном состоянии что-либо объяснять ему было бессмысленно. Не тот момент и не та ситуация. Поэтому Согомак атаковал почти рефлекторно, ударив не сильно, но точно. Клацнула челюсть, и буян, охнув, опустился наземь.

– Вот и кончилась наша спокойная жизнь. – Проводник досадливо передал котомку с посудой Беане. – Неси в лагерь и скажи Гунту, что пора подниматься. Пусть трубит общий сбор.

– А ты?

– Я чуть подзадержусь. Приведу в чувство этого ревнивца.

Согомак знал, что говорил. Хуже нет междоусобицы и распрей в походе. И понятно, когда грызутся из-за воды или куска ямуса, но когда сходятся в схватке из-за смазливых дамочек, это уже глупо! Глупо и абсолютно не к месту.

Тем не менее, Рох повел себя на удивление спокойно. Очнувшись, пощупал разбитое лицо, кое-как поднялся.

– Ничего личного, Рох. Предлагаю отложить все споры до возвращения. – Согомак старался выглядеть спокойным, однако стерег каждое движение соперника. Бунт – та же истерика, и в идеале подобные вспышки пресекают в зародыше. Однако Рох в драку не полез. Процедив многообещающую угрозу, без скандалов и ропота побрел к лагерю.

А уже через полчаса они выдвинулись к долине, густо поросшей пыльником. Проводник намеренно задал приличный темп, намереваясь разогреть участников похода скоростью. Быстрее выдохнутся – меньше сил останется для склок. Тем более, что двигаться по пыльнику было и впрямь непросто. Вязкая растительность цепляла за ноги, окутывала подобием густого меха. В иных местах клубящиеся стебли достигали роста зрелого тарака, незримые ветви змеились над самой землей, и ничего удивительного, что очень скоро спутники Согомака стали один за другим спотыкаться. Каждые десять шагов им приходилось стряхивать с себя липучую гадость, рывками высвобождать спутанные ноги. Положение усугублялось тем, что в пыльнике в изобилии водились клещи и прочие кровососы. Самые голодные норовили присосаться всерьез, вонзая в тело острые хоботки, шипастыми лапами цепляясь к мокасинам. Бредущие тараки вполголоса ругались, с шипением отдирали от себя кусачих тварей. Согомак не мешал выплескивать злую энергию. По себе знал, что уже через час подобного хода отдых превратится в манну небесную, а все недоброе отодвинется на второй и третий план.

Как ни пыхтели за спиной шагающие участники похода, приближение гиганта проводник все же услышал. Вскинув руку, привычно остановил колонну.

– Что там еще? – Плаксиво проскулил Айзис.

– Опять газы? – Рядом оказался замыкавший колонну Гунт.

– Цефал. – Шепнул Согомак. – Идет прямо сюда.

– Это такой хвостатый, как на картинках?

– Он самый и есть.

– Где!? – Беана в панике ухватила проводника за локоть.

– Пока где-то впереди, но уже близко.

– Тогда почему мы стоим?

– От него не убежишь. Если заметит, догонит в два счета.

– Разве он питается тараками?

Согомак покачал головой.

– Питается тем же, чем и мы, но временами может перейти и на нашего брата… – Проводник чуть повернул голову, пытаясь точнее определить местонахождение чудовища. – Внимание! Замерли! Помните, если не будете двигаться, он нас не заметит.

Испуганно охнула Беана, неразборчивое пискнул Айзис. Теперь все уже видели, как над колышущимся маревом пыльника выросла огромная туша цефала. Выглядело животное ужасно – крохотные дегенеративные ушки, заостренное рыло и огромные, выпирающие наружу желтоватые зубы. Настороженно принюхиваясь, чудовище то и дело приподымалось на массивных задних лапах, бдительно всматривалось вдаль.

– Он чего-то боится? – Шепотом поинтересовалась Беана.

– Того же, чего боятся все.

– Ты говоришь про Вихри.

– Разумеется. – Проводник искоса взглянул на соседку. – Во всяком случае ничего страшнее Вихря природа еще не придумала.

Между тем, чудовище шагало прямо на них. Вниз оно почти не смотрело, что и спасло тараков от немедленного обнаружения. Еще один шаг и, смяв справа от Согомака приличный лужок пыльника, цефал проследовал дальше. Волосатой жирной змеей мимо сгрудившихся тараков протащился его хвост.

– Ну и громадина! – Кревет смахнул с лица пот.

– Он что, слепой? – Фыркнул Линис. – Мы же совсем рядом находились!

– Цефал реагирует главным образом на движение. В меньшей степени – на звук и запах. Словом, если не шуметь и не дергаться, можно даже погладить его хвост.

– Вот еще радость!

– А я слышал, – подал голос Кайсан, – что цефалы день и ночь таскают к себе в пещеры пищу. Будто у некоторых скапливаются целые горы продуктов.

– Так, может, нам туда двинуть? – Немедленно встрепенулся Рох. – И следы вон какие! Никакой дороги прокладывать не надо. Доберемся до пещерки, осмотримся и загрузим в темпике все их припасы.

Согомак кисло усмехнулся.

– Что-то не видел я храбрецов, которые беспрепятственно позаимствовали бы у цефала продукты.

– Значит, будем первыми!

– Первыми и последними. Что ты будешь делать, когда эти твари вернутся?

– Замру на месте. Ты же сам сказал, что они реагируют только на звук и движение.

– Мало ли что я сказал. – Согомаку не хотелось вступать в долгий и бессмысленный спор. – В общем так, о пещере цефала советую забыть. Пробраться туда, вероятно, можно, а вот вернуться да еще с добычей на спинах – вряд ли. Тем паче, что за этими тварями Вихрь тоже любит поохотиться.

– Звенит! – Айзис вскинул руку. – Там что-то звенит!

– Да это же морок! – Усмешливо объяснила Беана. – Их можно не бояться.

Рох бросил на нее колючий взгляд.