Страница 51 из 64
Когда же бежал, скрываясь, как тать, коня увел.
Мы-то, кто рассказ дяди Агигульфа слушали, давно уже поняли, кто был тот "злокозненный гот". Но молчали, сдерживали себя. Только отец наш Тарасмунд улыбался, но голову отворачивал в тень, чтобы дядя Агигульф не заметил.
А дедушка Рагнарис рявкнул:
- Неужто вы с Валамиром не догадались, козлы непотребные, о ком тот жрец рассказывал как о злодее страшном?
Дядя Агигульф честно признал, что не догадались. Толковали между собой об этом. Много толковали, но так и не поняли. Неужто и впрямь Гизарна это был? Давно знают они Гизарну. Не способен Гизарна такие злодейские поступки совершать.
Тут дедушка Рагнарис, оборотясь к идолам, вознес к ним горячую мольбу не ниспосылать ему, Рагнарису, священной ярости, дабы не осквернил руки свои кровью потомства своего бестолкового. И спросил Агигульфа: чем он, Агигульф, думал? Может быть, той мертвой головой, что на чреслах его болтается? Или тем, что у него на чреслах под мертвой головой болтается? Про Валамира и говорить нечего, ибо Валамир шлемом своим думает, а когда шлем снимает, так и не думает вовсе.
Сами же Гизарну в капище провожали, на всю деревню ржали, спать не давали, Гизарну до слез, небось, довели. Так неужто Гизарна на ум вам не пришел?
Дядя Агигульф обиделся. Они с Валамиром хорошо потрудились, обряд соблюдая при проводах Гизарны. О Гизарне же и радели, чтобы хорошо в капище Гизарне ехалось.
Когда же жрец тот о бедах в гепидском селе рассказывал, о Гизарне им не подумалось. Не способен Гизарна на злодейства такие. Да и о козлах речи не велось.
Тут дедушка Рагнарис сказал ядовитейше, что доброе потомство взрастили в селе нашем, коли только по козлам друг друга и различает. Который с козлами - тот Гизарна, а кто сам козел - то дядя Агигульф. И добавил сокрушенно, что при Аларихе-то все иначе было, все с умом да с толком делалось. Потому и чужаки по округе не рыскали, что настоящие воины по селам жили, а не шуты гороховые. А как сопляк Теодобад в бурге сел, так и кончилось благолепие. При Аларихе небось на сев глядючи в походы не хаживали.
Тут дядя Агигульф омрачился - не любил он про ту посевную вспоминать.
Сказал, что как бы то ни было, а гепидов та весть обеспокоила. Не всякий день капище разоряют и жрецов убивают. Да и чувствовали без того гепиды, что беда идет. Собрали тинг. Гепиды народ основательны; уж если взялись что-то делать, так делать будут с толком. И решили гепиды на том тинге, что самое лучшее будет - всю округу прочесать. Особенно же охотничьи заимки, где чужаки укрываться могут.
Но для дела такого очень много воинов надо. Гепиды между собой судили и рядили и решение приняли с наибольшей быстротой, на какую только гепиды способны, то есть, на второй день, когда все уже охрипли от степенных речей: собрать всех воинов, и из этого гепидского села, от других сел ближних гепидов, и от дальних гепидов, и от очень дальних гепидов, где сейчас сильный вождь сидит по имени Оган, и от готов, благо посланцы готские - вот они и не надо время тратить и посылать к готам вестников.
Тут дядя Агигульф добавил с завистью, что гепидам-то проще, ибо нет у них вражды между селами, как у нас. Дедушка же Рагнарис поглядел на него презрительно, как на вошь, какую доводится в сединах отловить. Спросил, хватило ли ума у них с Валамиром смолчать и не рассказывать гепидам про вражду эту? Дядя Агигульф сказал, что гепиды и без них с Валамиром про эту вражду знают.
После того тинга они с Валамиром сразу из села гепидского уехали; всего же прожили у гепидов одну седмицу.
Тут отец наш Тарасмунд спросил дядю Агигульфа, не слыхал ли он там, у гепидов, что-нибудь о Гупте-святом. Ибо весть пришла, что к гепидам Гупта отправился, слово Божье понес.
Дядя Агигульф, смутившись заметно, сказал, что да, слыхал о таком. Будто к тем гепидам отправился Гупта, где вождем Оган сидит, то есть, к очень дальним гепидам. И будто бы тот Оган богов отцовских почитает, а Бога Единого к себе в село не пускает. И потому предал Гупту лютой смерти Оган. Так у гепидов говорили.
Еще говорили, что так вышло между Оганом и Гуптой. Когда Гупта в село то пришел, слово Божье принес, у Огана как раз жена умерла. Жена Огана умерла, не оставив детей, а была она из хорошего рода и принесла Огану немалое богатство. Теперь же, поскольку детей она по себе не оставила, все эти богатства от Огана должны к братьям жены отойти, ибо таков закон. Очень Огану не хотелось богатства эти терять. Вот и просил он Гупту, чтобы воскресил тот жену его. И обещал Гупте принять веру его, если тот такое чудо совершит.
Но не смог Гупта воскресить жену оганову. Два дня бился, от трупа уже смердеть начало. И отступился тогда Гупта.
А братья жены огановой злорадствовали и обидное Огану говорили.
И предал тогда Оган Гупту смерти, как тот и заслуживал.
Так в селе гепидском говорили, где дядя Агигульф с Валамиром гостевали. И он, дядя Агигульф, с Оганом в поступке его согласен.
А еще он, дядя Агигульф, иную думку имеет. Гупта даром что блаженный, а готом был. И очень Огану не понравилось, что гот по его солеварням бродит. За соглядатая он Гупту принял. Боялся Оган, что сперва от готов блаженный да кроткий придет, а дорожку проторит вовсе не блаженным свирепым да ухватистым. Небось, теодобадов человек этот Гупта - так Оган рассуждал сам с собою.
Таков был рассказ дяди Агигульфа.
Мой брат Гизульф хвастает, что на следующий год дядя Агигульф возьмет его к Теодобаду в бург. Но я ему говорю, что все равно ему придется рано жениться, как нашему отцу Тарасмунду, потому что Гизульф старший и ему придется продолжать наш род. Гизульф говорит, что все равно он уже мужчина и может ходить в походы. И когда дядя Агигульф возьмет его в бург, он пойдет с дядей Агигульфом в поход. Дядя Агигульф покажет Гизульфа Теодобаду.
У Гизульфа нет своего меча. Меч очень дорог. Гизульф надеется получить чужаков кривой меч. Я спрашивал моего брата Гизульфа, кто научит его обращаться с кривым мечом. Может быть, Ульф бы научил, но Ульфа здесь нет. У отца моего Тарасмунда меч прямой и у дяди Агигульфа меч прямой. Гизульф говорит, если не дядя Агигульф, так у Теодобада в дружине кто-нибудь научит. Нашего дядю Ульфа научил ведь кто-то. Нет такого оружия, которым не владел бы дядя Ульф.