Убить перевертыша

Он стоял на дороге, растерянно оглядываясь, и тут неподалеку от него остановился синий «Москвич». Рядом с шофером, молодым парнем в темных очках, сидел грузный лысый пассажир, обмахивался соломенной шляпой.

— Возьми, шеф? — просительно крикнул Мурзин, подбегая к машине.

— Куда надо?

— Вообще-то в Москву.

— Полста тыщ.

— О, пожалуйста.

Это было очень даже недорого, и в первый момент Мурзин обрадовался. А уже через минуту, когда «Москвич», огибая попутки, полетел по шоссе, забеспокоился. Привычно принялся анализировать: откуда чувство тревоги? Решил, что это, вероятно, из-за опасения постов ГАИ, где за лихачество могут остановить и куда, возможно, сообщены приметы сбежавшего из-под стражи подозреваемого в убийстве.

Лысый пассажир чиркнул зажигалкой.

— Курите? — спросил он, изогнувшись на сиденье, протягивая через плечо пачку.

Мурзин взял сигарету, наклонился к огоньку зажигалки. Пламя было острое, длинное, красноватое. И это было последнее, что он запомнил…

10

Солнце заходило, и на это стоило посмотреть. Обычно его движение не улавливается глазом, а тут оно зримо скатывалось к горизонту, пока совсем не растворилось в ослепительно вспыхнувшей дымке, затянувшей оставленные позади бесконечные российские просторы.

"Боинг" специально сделал вираж, чтобы Инспектор мог полюбоваться заходом солнца. Конечно, и над Америкой, и где бы то ни было, если лететь на восток, солнце заходит быстро. Но здесь, над Россией, это было еще и символично. Отполыхало в небе Истории великое светило — Российская империя. Может быть, самое великое после Древнего Рима. Большевики, на что уж оголтелые ребята, — ради своих идеологических амбиций готовы были разорвать на клочки Империю — это согревающее всех одеяло, а и те не устояли перед имперским очарованием. Именно она-то, сохраненная под другим именем Империя, и помогла им продержаться так долго.

Конец Великой Римской империи здесь, над Россией, вспоминался часто. Там события развивались взрывоподобно. Гигантское и вроде бы совершенно несокрушимое государственное образование вдруг исчезло с исторической арены, распавшись на куски. А затем образовавшийся вакуум начал стремительно всасывать близкие и дальние племена, народы, верования и заблуждения.

И впрямь, история любит повторяться. Но если о тайных «лекарях» древних времен мало что известно, то про агонию Российской империи, доживавшей под нелепой аббревиатурой СССР Инспектор знал почти все. И когда она началась, и кто «лечил» больную, и как ее в конце концов залечили окончательно.

Впрочем, есть ли полная уверенность, что окончательно? Великое обладает мистической способностью прорастать в поколениях. Древний Рим, сам не будучи ни единым, ни стабильным, каким-то чудным образом сотворил веру в возможность государственного единства и стабильности. Сколько коронованных и некоронованных голов разбились потом об эти миражи, оказавшиеся твердью.

А Российская империя с ее идеалами всепрощения и справедливости, со всем тем, что так неожиданно проросло даже на каменистой почве большевизма, еще долго будет казаться людям сказочной Синегорией. Сколько горячих голов кинутся на зов этой сказки! И едва ли стоит сомневаться, что немало их даже сегодня, когда еще не выветрилось зловоние от болячек прошлого. А сколько появится новых, если засветится тайна тайн. О том, как свои и чужие «лекари» поили больную отравой вместо лекарств.

Да, контроль над бывшим сильным и неподступным гигантом обеспечен вроде бы полный. Вот ведь летит «Боинг», не пряча своих радиолокационных и прочих щупалец. И все же стоит ли успокаиваться? Кто может сказать, какая очередная капля способна нарушить зыбкое равновесие? Законы природы, как видно, и впрямь одинаковы — для отдельного человека, целого общества, даже для космоса. Центробежность по каким-то причинам сменяется центростремительностью. Вся Вселенная, говорят, то разбегается, то сбегается. Европа, веками раздираемая межплеменными противоречиями, вдруг возмечтала об Общем доме. Почему же Россия будет исключением? Разбегутся народы под свист авантюристов — мечтателей о президентстве, помаются в своих одиночках и начнут ломать понастроенные вгорячах изгороди. Это будет даже скорей, чем где-либо, поскольку памятен пример. Что ни говори, а пресловутая дружба народов была реальностью.

Не-ет, надо смотреть правде в глаза: центростремительные тенденции в России будут расти, и, стало быть, надо ожидать сопротивления тому, что сейчас происходит. Лидеры? В лидерах недостатка не бывает, если складываются подходящие условия. Стало быть, задача состоит в том, чтобы не дать сложиться этим условиям, не позволить развеяться мифу о том, что русские будто бы сами довели себя до ручки…

Зарево вечерней зари, подсвечивавшее горизонт, не угасая, сползало к северу. Еще пара часов, и заря снова начнет разгораться, но уже впереди, на северо-востоке, и возникнет иллюзия, что самолет летит назад.

— Все просто и ясно. Для тех, кто знает, — вслух произнес Инспектор, откидываясь в кресле и снова погружаясь в свои мысли.

Мифы! Что может быть обманчивее и… реальнее? Взять тот же миф о ракетно-ядерной угрозе. Когда-то был паритет на уровне десятков ракет, потом сотен. А при либерале Джоне Кеннеди — скачок: решено было поставить на дежурство тысячу межконтинентальных ракет. Знали, что русские начнут догонять и… надорвутся. Что, собственно, и требовалось. Не его, Инспектора, дело решать, как и каким оружием добиваться победы. Но лично ему милее хитромудрые способы, оставляющие противника в дураках. Вон ведь как красиво получилось с Россией. Полная иллюзия, что русские сами подняли руки и пошли за Америкой. Как слепые…

И опять беспокоящая мысль: надолго ли слепые? Вдруг да прозреют?

Инспектор шевельнул рукой, подозвал стюарда.

— Что с этим досье?

Стюард шагнул к столу, уставленному телефонами, быстро набрал код, подал трубку Инспектору. В трубке хрипел, как всегда сердитый, голос начальника спецслужбы.

— Досье нашли?

— Ищем. — Голос начальника спецслужбы помягчел.

— Когда?

Инспектор спрашивал односложно. Привык, что его все понимают с полуслова.

— Трудно сказать.

— Русские тоже ищут?

— Пытаются. Но у них ничего не выйдет. Одного, весьма активного, мы ликвидировали, другого уже прихватили.

— Они знают, где искать?

— Возможно. Но мы им помешаем.

— Зачем?

Начальник спецслужбы промолчал. Слышно было, как он дышит там, на другом конце земного шара, будто сидит рядом.

— Меня не интересуют эти бывшие гэбисты, как и все русские вообще. Мне нужно досье. Если мы не можем его разыскать, пусть это сделают они. Вы меня поняли?

И опять хриплый голос в трубке не отозвался. Инспектор позволил себе улыбнуться. Это же так просто было сообразить. Поистине, служебное рвение лишает разума. А может, нарочно молчит, дает Инспектору возможность покрасоваться своей проницательностью.

И он не отказал себе в этом удовольствии.

— Не мешайте им. Не исключено, что у них есть каналы, нам неизвестные. Разве вы уверены, что мы все контролируем?

— Говорят, даже Господь Бог иногда сомневается.

— Это хорошо, что вы не теряете чувства юмора.

Инспектор бросил трубку на стол и резко поднялся. Попытка телефонного собеседника пошутить ему не понравилась. И не понравилось то, что он не сдержал своего недовольства. Пришлось сделать вид, что встал по своим надобностям. Он еще глянул в иллюминатор на обгонявшую самолет зарю, потянулся и направился в туалет.