Страница 22 из 75
Заместитель, ошеломленный неожиданным приказом шефа, явился пред светлые очи Вавилова. Владимир Владимирович, закинув мускулистую загорелую правую ногу на такую же мускулистую загорелую левую и щурясь от ослепительного белого солнца, сказал финансовому директору, парившемуся в своем добротном сером костюме:
- Валера! Я вызвал тебя для того, чтобы ты все бросил...
- Это я уже понял, Володя. - Наедине они называли друг друга по именам. - Это я понял. Что, форс-мажор случился?
- Случился, - сказал Вавилов. - Теперь ты занимаешься только носорогом. Даю тебе карт-бланш. Все расходы за мой счет, понял? Не за счет фирмы, а за мой личный.
- Чем занимаюсь? - вскинул брови Якунин. - Не понял, чем?
- Носорогом. Зверь такой. Причем с двумя рогами. Занесен в Красную книгу как редкий, исчезающий вид.
- И что я должен с ним делать?
- Для начала - чучело. И скорее, а то... сам понимаешь... Жара... Пока его держат в холодильнике, но, знаешь, всякое может случиться. Нужны специалисты. Чем круче, тем лучше.
- Это бешеные бабки, - сказал, подумав, Якунин. - Есть у меня хороший спец, в Москве, только вряд ли он по носорогам работал. Он все больше волков, собак делает... Сов разных, коршунов там, ну, птичек, в общем. Медведя, правда, один раз сработал. Для Куцинера. В Питере. А что, местных нет, что ли? Наверняка тут свои мастера...
- Местных стремно, Валера. Дело очень тонкое. Считай, контрабанда.
- Да брось, Вова. За деньги, за живые бабки-то, что, не сделают молча?
- Нет гарантии. А гарантии мне нужны стопроцентные. Я не хочу с правительством ссориться. Ни с этим, ни с нашим. Ни с каким. У меня принцип: чистота - залог здоровья. Очень, кстати, полезный принцип для бизнеса. Как считаешь?
- Да. Верно. Ну, положим, привезем мы его сюда...
- Ты привезешь. Я этим не занимаюсь. Я для этого тебя и вызвал.
- То есть?
- Что есть, то и есть. Предстоят большие затраты. Очень большие. И я боюсь, что на полпути могу бросить это дело. А я хочу довести его до конца.
- Зачем?
- А это еще один мой принцип. Я ведь всегда так жил. Иначе, если бы по-другому работал, я бы не здесь сейчас сидел да про носорога рассуждал, а торчал бы где-нибудь в "Лужниках", торгуя памперсами. Вот так.
- Да... - Якунин почесал в затылке и вытер пот со лба.
- Ты бы переоделся, Валера.
- А зачем? Если ты даешь мне карт-бланш, то я полетел за своим таксидермистом.
- Кем?
- Таксидермистом. Ну, чучельником.
- А-а... Ну да, конечно. У меня, знаешь, от этой жары мозги плавятся.
Валера Якунин проявил чудеса расторопности. Через два дня таксидермист Бернштейн уже сидел в коттедже Вавилова и, спокойно кивая, слушал историю, которую рассказывал заказчик.
- В общем, чучело мне нужно чем быстрее, тем лучше. Деньги платит Валера. Валерий Сергеевич, - поправил себя Вавилов.
- С Валерой мы знакомы давно, - спокойно ответил Бернштейн. - Я его с пеленок знаю. Талантливый парень.
"Парень" в тот момент времени готовился разменять полтинник. Валерий Сергеевич Якунин был старше своего шефа на десять лет.
"Сколько же этому Бернштейну? - подумал Вавилов. - Не выглядит он на дедушку. И даже на папу Валериного не тянет".
- С пеленок? - Он решил все-таки уточнить возраст своего нового работника.
- Вы не удивляйтесь, молодой человек. Не надо. Я в жизни столько всякого видел, что мой цветущий вид и мои годы - это еще что!.. Это семечки. Вот вы - богатый человек. Это приятно...
Сказав это, Бернштейн замолчал, задрал голову и широко открытыми глазами уставился в небо. Странно было, что он не щурится - африканское солнце для северного человека испытание не из легких. Особенно для глаз, привыкших к мягкому дневному свету и полутеням сумерек средней полосы.
- Вопрос финансов...
- Вопрос финансов мы уже, кажется, решили, - прервал заказчика Бернштейн. - Вы ведь сказали, молодой человек, что этим будет заниматься Валера.
- Да.
- Я хочу у вас спросить, - Бернштейн посмотрел Вавилову в глаза. - Хочу спросить. Вот вы богатый человек...
- Вы это уже говорили.
- Да... Меня можно перебивать, меня можно не слушать... Что толку слушать старого нищего еврея...
- Ну уж, Сергей Анатольевич, полноте. Разве вы нищий?
- А какой же я? Богатый?
- Прошу вас, давайте к делу, - сухо произнес Вавилов. Этот болтливый чучельник начинал его утомлять.
- Я всегда, молодой человек, говорю только по делу. Вот вы богатый человек...
Вавилов нервно кивнул, в третий раз за последние пять минут услышав констатацию своего финансового положения.
- А почему вы богатый?
- В каком смысле? Это что, имеет отношение к нашему делу?
- Самое прямое, - неожиданно горячо ответил Бернштейн. - Я старый человек. Я много повидал. И я хочу вас предостеречь, молодой человек.
- Ну?
- Вы не спешите. Не спешите, Владимир Владимирович, - наставительно произнес Бернштейн.
Вавилов сам себе удивился. Другого он давно бы уже послал подальше после слов, произнесенных в таком тоне. Учитель жизни, понимаешь! Вавилов сам любого может поучить. Сам столько повидал и пережил, что впору хороший роман писать. А этого старого еврея сидит и слушает. Время теряет. И, если быть честным перед самим собой, ему отчего-то интересно, что же этот странный чучельник все-таки ему скажет. Если, конечно, доберется до сути, не запутавшись в долгих предисловиях.
- Я много слышал о вас, Владимир Владимирович, - сказал наконец Бернштейн уже совершенно другим тоном. Теперь его голос стал сухим, деловым, в нем звучало не сочувствие, а настоящее превосходство человека, который осознает, что несравненно сильнее собеседника и потому относится к нему снисходительно, хотя и по-доброму.
- Вы - обо мне?
Вавилов был искренне удивлен.
- Да. А почему вас это так взволновало?
- Да нет, не то чтобы взволновало. Просто я не ожидал, что слава обо мне...
- Докатилась до старого нищего еврея? Сейчас моя профессия входит в моду, Владимир Владимирович. Все эти ваши, скажем так, коллеги, ну, те, которых принято называть "новыми русскими"...
- Я немножко из другой социальной группы, - сказал Вавилов.
- Да. К вам это не относится. Но я ведь сейчас не о вас, а о своих клиентах. У них теперь принято - охотничьи домики, загородные имения... В кабинетах чучела волков, ружья, кинжалы. Отсутствие вкуса всегда было в крови у русского человека. Нет у вашей нации вкуса, вы всегда питались только крохами с европейского стола. Обезьянничали. Не обижайтесь, Владимир Владимирович, мне-то со стороны виднее. Да и вы сами, как умный человек, не можете с этим не согласиться.