Гибель постороннего

Краснов продолжал говорить в микрофон:

- Студенческие строительные держатся на сильных характерах. Мы не жеманные барышни, не бодрячки. Недаром все местные тресты просили прислать наши отряды. И мы - здесь!

Он повернулся к мужчинам в темных костюмах и белых рубахах с галстуками. Те приветливо улыбнулись ему.

- Попробуйте не обеспечить фронт работ! - с шутливой строгостью пригрозил Краснов. - Ответите перед ними!

Строй одобрительно загудел.

Представители трестов снова приветливо улыбнулись Они-то понимали, что на митинге серьезные дела не делаются, но если этому рослому парню с загорелым лицом хочется покрасоваться, пусть порисуется.

Акимов увидел незнакомую девушку в куртке. Она была курносая, круглолицая, голубоглазая. Он догадался, что это новый комиссар областного отряда Таня Бурынькина, и кивнул ей.

Акимов спрыгнул с грузовика и подошел к Грише, дожидавшемуся его. Бурынькина укоризненно покачала головой.

Гриша стоял возле радиатора и доверчиво смотрел на Акимова. От двигателя приятно пахло теплым маслом. За тротуаром начинался сквер с чугунными садовыми скамейками и влажными еще кустами.

- Пошли, - позвал Акимов. - Поедешь с этим отрядом.

- Честное слово? - спросил Гриша.

- Честное пионерское.

На площади снова заиграли "Прощание славянки". Строй изломался, потянулся к автобусам.

Из окна автобуса Гриша махал Акимову.

После этого дня эшелоны стали прибывать один за другим. На пятые сутки все отряды уже были на местах дислокации. Всюду начались работы, и, как это часто бывает, сразу же посыпалось непредвиденное. Один отряд оказался без дела, его надо было перебросить в новое место, что в тайге осуществить далеко не просто; где-то не хватало строительного материала; где-то двое подхватили дизентерию, и медицинская служба всполошилась, боясь эпидемий и других напастей.

Но каждое лето открывалось одинаково. Областной штаб для того и существовал, чтобы устранять неполадки, нажимать на невидимые рычаги и руководить. Хотя в его составе две важнейшие службы возглавляли новички: Петер Витолиньш - инженерную, Татьяна Бурынькина - комиссарскую, он управлялся быстро. Краснов давал подчиненным полную свободу и лишь на вечерних планерках расспрашивал о сделанном. Когда ему предлагали то или иное решение, он часто говорил: "Я вам доверяю, делайте, как считаете нужным".

Краснов был уже не тем, и это Акимова удивляло.

Однажды командир отчитал начальника службы снабжения Валентина Козаченко по странному и ничтожному поводу.

Козаченко был среднего роста широкогрудый парень, лет двадцати шести, с наглыми и хитрыми глазами. Он то появлялся в штабе, то исчезал, его влекли снабженческие тайны, неясная романтика намеков, полуправд, взаимной выгоды и джентльменского соглашения. Он заканчивал радиотехнический институт и уже получил приглашение работать в будущем году заместителем директора какого-то завода.

Он был рожден для своего тонкого дела. Акимов это понял, когда Козаченко за две минуты добился поставки в южные районы области эшелона с лесом. В штаб пришел лысоватый человек в помятом пиджаке, назвался работником "Лестреста" и попросил помочь достать два вагона сухой штукатурки. Штукатурки у Козаченко не было, а имелись лишь фонды на конец квартала, но он, не мигая, поедал наглыми красивыми глазами пришельца, говорил басистым голосом о десяти вагонах, которые не сегодня-завтра отправят в адрес штаба. Лысоватый человек позавидовал такому богатству. Козаченко вытащил чистый штабной бланк и протянул его коллеге.

- Сейчас составим письмо. Вы ее получите. Нам нужен лес.

- Сколько? - оживился снабженец.

- Семь тысяч кубов, - ласково ответил Козаченко.

- О, семь тысяч!

Козаченко потянул бланк на себя, но снабженец прихлопнул бумагу.

- Пять! - предложил он.

- Семь, - улыбнулся Козаченко.

- Пять.

- Мы теряем время. Впрочем, мы можем взять лес и в другом месте.

- Ладно! Бери. Семь тысяч - мелочи.

- Конечно, мелочи! - невозмутимо подтвердил Козаченко. - Я знаю не хуже вас.

Но Краснов отчитал Козаченко по ничтожному поводу.

- Роберт, - сказал Козаченко. - В Мушкино надо забросить цепи для бензопил.

- И все? - спросил Краснов.

- Вроде бы все.

- Ты меня удивляешь! Еще спроси, как составить письмо поставщикам... Ты обещал проверить объекты по всем позициям? Или я должен держать все в голове? Зачем тогда мы держим службу снабжения?

Козаченко спокойно поинтересовался:

- Отвечать?

- Требуй со своих! Васильев совсем закис. Гони его в Мушкино.

Акимов понял, что командир не в духе, и решил помочь Козаченко.

- Остынь, Роберт, - сказал он. - В службе снабжения вакансия Может, возьмем еще человека?

Краснов недовольно взглянул на него, спросил:

- Ты освоился? Ну и решай этот вопрос. Только не лезьте ко мне с каждой мелочью.

Секретарша Тамара подошла к его столу и положила кипу писем. Краснов склонился над ними. Льняная сорочка охватывала его плечи, подбородок круто выдавался вперед, широкий короткий нос придавал лицу грубоватое выражение.

Прошла уже почти неделя, а Краснов с Акимовым толком и не поговорили.

- Татьяна, тебе, - Краснов наклонился к соседнему столу и отдал Бурынькиной конверт. - Из Комитета ветеранов войны.

- Ага, - ответила она. - Наверное, о награждении? - Бурынькина вскрыла пакет и прочитала письмо. - Роберт, не согласна! - воскликнула она.

Он повернулся к Акимову, слегка пожал плечами, как бы говоря: "Сам видишь - новичок, девчонка".

Бурынькина заметила его взгляд и принялась объяснять Акимову, ища поддержки:

- Понимаешь, Юра, мы в апреле несколько воскресников провели, к лету готовились, отремонтировали квартиры инвалидам войны. Нам пришло десять грамот из Москвы, чтобы наградить ребят. А я решила повременить. Правильно сделала?

- Не понял, - сознался Акимов. - Наградила бы ребят, если заслужили.

- Как вы не поймете! Наше шефство над ветеранами еще не кончилось, лучше уж осенью вручить. Поняли? - Она обвела всех сияющими глазами, но, увидев снисходительные лица мужчин, воскликнула с досадой: - Эх, вы столоначальники!

- Ну как тебе наш комиссар? - спросил Краснов у Акимова.

- Боевой комиссар! - одобрил тот. - Нет, Таня, честное слово! - добавил он, сдерживая улыбку.

Бурынькина отмахнулась:

- Вы все подшучиваете!

- Все-таки надо было брать эти грамоты сразу, - сказал Краснов. - Мало ли что будет осенью... Может, бланки кончатся.

Зазвонил телефон.

- Штаб слушает, - вымолвил Краснов негромко. - Стороженко? Евгений! Скажи ему, что он на бюро обкома будет объясняться. Тебе ясно? Кто перехватил?! Ты не паникуй... Возьми договоры. Договоры в Мушкине? Узнай все толком. Ну, давай, справимся.

Краснов стукнул трубкой и с легкой досадой произнес, что весть очень неприятная.

- Нет худа без добра, - заметил Козаченко. - Теперь кто-то поедет в Мушкино. Заодно и цепи забросит.

Бурынькина всплеснула руками:

- Дьявол ты, Козаченко! Совсем стыд потерял на своем снабжении. Ты еще подстрой нам неприятности, чтобы они тебе на руку выходили...

- Танюша! - с ласковой укоризной сказал Козаченко - Моя служба тонкая и деликатная. Ты еще не осознала ее политического значения.

- Как? - удивилась она.

- А так... Молодые энтузиасты с песнями строят в короткие месяцы летних каникул. Они не хотят жить в долг у общества, они отдают ему жар своих сердец.

Козаченко серьезно глядел своими наглыми твердыми глазами и говорил басистым приятным голосом, зная по опыту, что его всегда выслушивают до конца.

- Без цемента, кирпича, леса, сухой штукатурки, гвоздей, бетономешалок, лопат, топоров, палаток, сапог и службы снабжения угаснут песни энтузиастов, - продолжал он. - Воспитательная сторона третьего трудового семестра потеряет смысл. Вот как, Танюша, обстоят дела с моей службой.