Последняя исповедь

-- Я никого не убивал! - ныл журналист.

-- Легко сказать, не убивал, - продолжала девушка. - А ты докажи!

-- Для этого надо все вспомнить, - продолжил тем же тоном Робеспьер. - Ну, постарайся!

-- Я прибежал в церковь, - погрузился в раздумье Демулен. Кюре сидел в этой... как ее... клетке... Я попросил у него благословения, он отказал... Даже из клетки не вылез... Еще в церкви темно было, ни одной свечки не зажгли, пожадничали! Я заорал, что убью его, и убежал. На ходу я твердил, "убью его, убью его!" У входа я чуть не сбил с ног даму в синем плаще с красной подкладкой... Она обругала меня, но я не обратил внимания. Я орал, что убью кюре!

Камилл не выдержал и расплакался.

-- Спасибо, Камилл, - поблагодарил Робеспьер.

Он взглянул на часы, пора было идти на заседание в Ассамблею.

Секретарь Ассамблеи с едкой иронией произнес:

-- А теперь перед вами выступит депутат Робопьер.

Зал разразился громким хохотом точно в предвкушении выступления клоуна.

-- Мое имя звучит по-другому, - невозмутимо ответил Робеспьер, направляясь к трибуне.

Он не обратил ни малейшего внимания на обидный смех собравшихся.

-- Ах, простите, мсье Роберт Пьер, простите.

-- Меня зовут Робеспьер, - спокойно поправил депутат. Пора бы уже запомнить.

Несмотря на усиливающийся хохот, неприятные шутки, он с непроницаемой физиономией поднялся на трибуну.

-- Этот Робер уже надоел, - шепнул один из депутатов своему соседу. - Кажется, он на зло всем лезет со своими речами и нравоучениями. Этот голодранец решил нас всех измором взять!

-- Ты прав, - согласился тот, - "Арраская свеча" упрям как осел. Ему плевать на насмешки, брань, ненависть. По-моему, он получает удовольствие, ввязываясь в драку, даже когда перевес не на его стороне.

-- Мы вот над ним ржем как лошади, - вмешался третий. - А в Париже он пользуется большим успехом, чем мы. Его речи даже издали отдельной книгой! А некоторые люди переписывают страницы его речей.

-- Сумасшедших у нас хватает, - пояснил кто-то.

-- Между прочим, в октябре 1790 года жители Версаля избрали его председателем суда своего дистрикта.

Робеспьер с каменной физиономией произносил свою речь, голос его звучал резко и невозмутимо. Никто не догадывался о чувствах, которые скрывались за этим хладнокровием.

-- Напрасно вы рассчитываете при помощи мелких шарлатанских уловок руководить ходом революции, - предрекал он веселящейся компании. - Вы, как мелкие букашки, будете увлечены ее неудержимым потоком, ваши успехи будут столь же мимолетны, как ложь, а ваш позор будет вечным, как истина.

Пока Робеспьер выступал в Ассамблеи, Лемус принялась разбираться с алиби подозреваемых. Для начала надо было поговорить с Шатилье и Броссе, чтобы узнать, где они были в предполагаемое время смерти мадмуазель Фрессон.

Светлана сочинила благовидный предлог, чтобы вернуться к мсье Шатилье и мадмуазель Броссе. Девушка придумала потерю записной книжки. Светик слышала, что шпионы именно так поступают, и решила пополнить их ряды. К тому же под подобным предлогом часто действовали герои ее книг.

Мсье Шатилье встретил ее очень радушно по сравнению со вчерашним приемом.

-- Я не видел вашей записной книжки, - сказал он.

-- Ничего, я сама поищу... Где же я ее обронила!?

Она принялась ползать по полу не четвереньках, заглядывая под диван, столик, кресла.

- Вы слышали о смерти мадмуазель Фрессон? - спросила она, на время прервав поиски.

-- Да. Бедняжка Мари. Умереть такой молодой.

-- А где вы были позавчера вечером? - как бы между прочим задала вопрос Светик.

-- Я был на приеме у моего друга. Прием начался в пять вечера и продолжался до утра. Очень утомительно. Я от скуки чуть не умер, все было организованно сухо и официально.

-- Да, я тоже не люблю такие встречи, - согласилась девушка, поднимаясь с полу. - Мне бы что-то повеселей. Книжки я не нашла, наверное, я ее в другом месте оставила, я такая рассеянная.

Когда Светлана поднималась с колен, злополучная записная книжка выпала у нее их кармана. Светик в мыслях обругала себя за неуклюжесть.

-- Ой! Оказывается, она у меня была в кармане платья! воскликнула Лемус удивленным голосом. - Как глупо! Я вас зря потревожила.

-- Не беспокойтесь, мадмуазель, - сказал Шатилье. - С кем не бывает. Светлана про себя облегченно вздохнула. Еле выкрутилась.

-- К вам мадам Декуар, - сообщил вошедший лакей.

-- Только этой старухи, согрешившей в юности с местным священником, мне не хватало, - проворчал тот. - Впустите ее.

Лемус, тоже не хотелось в очередной раз выслушивать болтовню Декуар, и она поспешно удалилась. Когда девушка ушла, Шатилье постучал пальцем по лбу и мрачно сказал:

-- Еще одна чокнутая!

На улице Светик достала подлую книжку и записала свой диалог с Шатилье слово в слово, как просил ее друг.

-- Не знаю, что тут важно, а что нет, - пробормотала девушка, осмотрев писанину. - Пусть Макс разбирается.

Мадмуазель Броссе была не столь радушной как мсье Шатилье. На Светик она смотрела с какой-то враждебностью и недоверием.

-- Вашей записной книжки у нас нет, - ответила Броссе. Поденщица делала сегодня утром уборку и ничего не нашла.

-- Мне нужно задать вам один вопрос. Где вы были позавчера вечером с пяти часов?

-- Не понимаю, почему вас это интересует. В тот вечер я организовала праздник в дамском клубе любителей маргариток. Мари должна была придти, но не смогла. Ох, если бы я знала!

Броссе одарила Лемус суровым взглядом, который ясно говорил, что девушке пора уходить.

-- К сожалению, я больше не могу беседовать с вами. У меня свидание вечером в шесть на Новом мосту. Я бы хотела подготовиться, - сказала Броссе.

Эти слова были произнесены не только с целью объяснить гостье отсутствие свободного времени, но и похвастаться своими успехами. Торжествующий взгляд Броссе скользнул по лицу Светик.

-- О! Я вас поздравляю! - воскликнула девушка. - Желаю приятно провести время. И, конечно, я вас понимаю, к свиданию надо готовиться заранее.

Взгляд Броссе немного смягчился, а на губах мелькнула улыбка.

Светик решила уточнить, не обманули ли ее эти господа. Алиби мсье Шатилье оказалось безупречным, мадмуазель Броссе тоже говорила правду. Алиби мсье Маля проверить было невозможно, он сказал, что весь вечер провел дома. А вот мсье Перье все наврал, его не было в игорном доме в ту ночь. Про тетю он тоже сочинил. Тетя его терпеть не может. Она отозвалась о племянничке весьма грубо, заметив, что в тот день он к ней не заходил, и что она его не звала. Про письмо она сказала, что Перье написал его сам, чтобы на время улизнуть от Фрессон.

Светлана, погрузившись в раздумья, побрела вдоль улочки. Она не заметила, как налетела на мадам Декуар.

-- Простите, - извинилась девушка. - Простите.

Дама выронила из рук книги, которые несла. Светик подняла их. Из одной книги выпал какой-то листок. Лемус хотела поднять его, но Декуар ее опередила. Она первая подобрала листок и поспешно сунула его в карман.

-- Ох, почему-то все хотят сбить меня с ног! - засмеялась дама. - В тот день, когда я ходила в церковь, на меня налетел мсье Перье. Он был какой-то странный. Этот наглец даже не извинился, но я не могла злиться на него, так как шла в церковь. А когда идешь в церковь надо всех простить.

-- Вы правы, мадам, - рассеяно кивнула Лемус.

-- Но на вас я тоже не сержусь, - заверила ее Декуар. - Вы девушка вежливая. Хотите яблоко?

-- Нет, благодарю, но я не очень люблю яблоки, - отказалась Светик.

-- Зря, зря, - покачала головой дама.

Так они и расстались. Светик показалось странным поведение Декуар. Девочку заинтересовал листок, который старушка с неожиданным для нее проворством подняла и спрятала в карман. В голове писательницы всплыли слова Жанны об английских шпионах. Светлана Лемус решила проследить за Декуар.