Страница 134 из 253
— Прошу вас, продолжайте урок как обычно. А я похожу, — она пальцами изобразила ходьбу (Малфой и Панси Паркинсон зашлись беззвучным хохотом), — и поговорю с учениками. — При слове «поговорю» Кхембридж показала на свой рот.
Гарри оторопело смотрел на неё, не в силах понять, зачем ей понадобилось вести себя так, словно Огрид не понимает простого английского языка. В глазах Гермионы стояли слёзы обиды и гнева.
— Ах ты ведьма, ах ты злая ведьма! — шептала она. Кхембридж тем временем направилась к Панси Паркинсон. — Я знаю, что ты затеяла, мерзкая, гадкая, злобная...
— Э-м... короче, — заговорил Огрид, прилагая все усилия, чтобы вернуть урок в нормальное русло. — В общем. Тестрали. Такие дела. Ну, от них много пользы...
— Скажите, вот вам лично, — звонким голосом спросила профессор Кхембридж у Панси Паркинсон, — всегда понятны объяснения профессора Огрида?
В глазах Панси, как и у Гермионы, тоже стояли слёзы, но от смеха; она давилась, и разобрать её ответ было трудно:
— Нет... потому что... знаете... он так говорит... как будто рычит...
Кхембридж записала это в блокнот. Здоровые участки лица Огрида густо покраснели, но он сделал вид, что не услышал слов Панси.
— Э-э... Польза от тестралей. Ну... перво-наперво, коли они ручные, так уж ручные, больше не одичают. Потом, они на редкость хорошо ориентируются: только скажи, куда тебе надо, и...
— При условии, что они смогут разобрать, что ты говоришь, — выкрикнул Малфой, и Панси Паркинсон чуть не повалилась на землю в новом приступе хохота. Профессор Кхембридж снисходительно им улыбнулась, а затем повернулась к Невиллю.
— Так вы, Длиннопопп, способны видеть тестралей? — осведомилась она.
Невилль кивнул.
— При чьей же смерти вы присутствовали? — равнодушно спросила Кхембридж.
— Моего дедушки, — робко ответил Невилль.
— И что вы о них думаете? — Кхембридж махнула короткими пальцами на коней. Те успели почти полностью обглодать принесённое угощение.
— Э-э, — Невилль замялся и нервно посмотрел на Огрида. — Они... э-э... ничего, нормальные.
— "Учащиеся... боятся... признаваться... в том... что им... страшно", — забормотала Кхембридж, делая запись в блокноте.
— Совсем нет! — расстроенно воскликнул Невилль. — Мне вовсе не страшно!
— Тише, тише, всё в порядке, — Кхембридж похлопала Невилля по плечу, растягивая губы в понимающую, по её мнению, улыбку (с точки зрения Гарри, это был гнусный оскал). — Что же, — она опять повернулась к Огриду и заговорила громким, размеренным голосом, — полагаю, я увидела вполне достаточно. Результаты проверки (Кхембридж показала на блокнот) вы получите (она изобразила, как берёт что-то из воздуха) через десять дней. — Она растопырила перед собой толстые пальцы-обрубки, лучезарно улыбнулась и, в своей зелёной шляпе более чем когда-либо похожая на жабу, сквозь толпу учеников пошла прочь, оставляя сзади умирающих от хохота Малфоя и Панси Паркинсон, кипящую от бешенства Гермиону и растерянного, расстроенного Невилля.
— Мерзкая, лживая, подлая старая горгулья! — взорвалась Гермиона полчаса спустя, когда, по тоннелю в снегу, который они проделали утром, ребята возвращались в замок. — Вы поняли, что она затеяла? Это всё её старый пунктик — полукровки! Она хочет представить Огрида этаким троллем-недоумком, только потому, что его мать — гигантесса! А урок, между прочим — о, как же это несправедливо! — был совсем не плохой! Если бы опять взрывастые драклы, тогда конечно... но тестрали вполне ничего — а для Огрида, так просто прекрасно!
— Кхембридж говорит, они опасны, — заметил Рон.
— Они, как совершенно справедливо сказал Огрид, могут постоять за себя, — оборвала Гермиона, — и, наверно, Грубль-Планк всё-таки не стала бы их сейчас давать, они, пожалуй, тянут на П.А.У.К., не меньше, но, всё равно, они такие интересные! Надо же, кто-то их видит, а кто-то нет!... Как бы мне хотелось, чтобы я тоже могла!...
— Уверена? — тихо спросил Гарри.
Гермиона ужаснулась.
— Ой, Гарри! Прости!... Нет, конечно, не хотелось бы! Надо же сморозить такую глупость!
— Да ладно, — отмахнулся Гарри, — ерунда.
— Честно сказать, я удивился, что столько человек в классе может их видеть, — сказал Рон, — сразу трое...
— Кстати, Уэсли, интересно, — раздался за их спинами издевательский голос. Оказывается, сзади, совсем рядом, шли Малфой, Краббе и Гойл — из-за снега их шагов не было слышно. — Как ты считаешь, если бы ты видел, как кто-то отбросил коньки, может, ты бы лучше различал Кваффл?
Они загоготали, грубо распихали Гарри, Рона и Гермиону, вырвались вперёд и хором грянули: «Уэсли — наш король!» Уши Рона побагровели.
— Не обращай внимания, не обращай внимания, — как заклинание твердила Гермиона. При этом она достала волшебную палочку и, горячим воздухом, принялась растапливать снежную целину, чтобы проложить себе и друзьям дорогу к теплицам.
***
Наступил декабрь, с новыми снегопадами и лавиной домашних заданий для пятиклассников. Приближалось Рождество, и Рону с Гермионой всё чаще приходилось выполнять обязанности старост. Им поручили следить за украшением замка («Попробуй, повесь гирлянду, когда за другой конец ухватился Дрюзг и пытается тебя ею задушить», — сказал как-то Рон) и приглядывать за учениками первых и вторых классов, чтобы те на переменах не выходили на мороз («эти шмокодявки жутко наглые, мы в первом классе такими не были», — объявил Рон). Кроме того, им пришлось дежурить в коридорах по очереди с Аргусом Филчем — смотритель вбил себе в голову, что рождественское возбуждение может привести к учащению колдовских дуэлей («У этого идиота в голове не мозги, а навоз», — констатировал Рон.) Словом, они были так заняты, что Гермиона даже перестала вязать шапочки и ужасно переживала, что у неё осталось всего три.
— Как подумаю, сколько эльфов я ещё не освободила! Несчастные, им придётся встречать Рождество здесь — только потому, что не хватает шапочек!
А Гарри не хватало духу сказать Гермионе, что все её творения достаются Добби, поэтому, услышав её слова, он лишь ниже склонился над сочинением по истории магии. Ему самому про Рождество даже думать не хотелось. Он бы предпочёл провести каникулы где-нибудь подальше от «Хогварца». Из-за запрета на игру в квидиш и страха, что Огриду могут назначить испытательный срок, Гарри очень обиделся на всю школу в целом. Существование скрашивали лишь собрания Д.А., но и те после Рождества должны были прекратиться, поскольку большинство ребят на каникулы уезжало домой, к родным. Гермиона вместе с родителями ехала кататься на лыжах, что крайне забавляло Рона — он никогда раньше не слышал об узких деревянных дощечках, которые привязывают к ногам, чтобы съезжать с гор. Рон собирался домой, в Пристанище. Узнав об этом, Гарри терзался несколько дней, пока наконец Рон, в ответ на вопрос, как он будет добираться, не воскликнул: «Но ты же тоже едешь со мной! Разве я не говорил? Мама чуть ли не полтора месяца назад велела передать тебе приглашение!»