Верная возможность

- Ух, сколько животов я взрезал, - свирепо ответствовал я. - Лежи, гад, а не то и тебе это устрою.

- Как знаете, но там красный, - испуганно отреагировал он. - А дальше смоленский идет. У нас автоматики нет. Лобовое будет.

Лобовое меня не устраивало. Я перевел ручку в обратное положение и стал нашаривать ногой педаль тормоза. И опять ее там не оказалось - уже второй раз на дню я ухитрялся совершать прогулку на экипаже со столь недружелюбным принципом управления.

Внимательно посмотрев вокруг, тормоз я все-таки обнаружил - в обличии красной рукоятки. Я потянул ее, раздался скрежет колес, и тепловоз, задрожав, со страшным звуком остановился, хотя, правда, и не сразу. До стрелки после того, как это произошло, оставалось, слава Богу, еще метров пять свободного пути.

Я огляделся. Мы уже выехали за пределы вокзала в моем его понимании как пассажира и находились теперь между ним и въездом на ветку, ведущую на сортировочную станцию. Я попрощался со своими попутчиками:

- Благодарю за службу! Обоим присваиваю внеочередное звание "старший соблазнитель трубопроводных войск".

Осчастливив их этим сообщением, я покинул тепловоз. Преследователей нигде видно не было - по-видимому, поезда на этом направлении ходили не очень регулярно. Я перебежал через пути и без помех скрылся в небольшой рощице, которая росла рядом с сортировкой. Пройдя метров пятьдесят и преодолев невысокую ограду, я оказался на улице, недалеко от автобусной остановки.

Через две минуты, забравшись в первый же подошедший автобус, я плюхнулся на сиденье, оттеснив от него какую-то старушку. Это было, конечно, нехорошо, но не более нехорошо, чем было мне. По лицу у меня текли слезы. Второй раз, как я себя помню. Первый был, когда мне впервые в жизни отказали. Что вы фыркаете?! Конечно, Леночка!

Автобус завез меня в район новостроек на западном берегу Сторожки. К этому моменту я почувствовал себя немного лучше. Как оказалось, я даже уже мог ходить, не подкрепляя при этом каждый свой шаг неприличным медицинским термином, и соображать, не сбиваясь при этом с каждой своей мысли на леночкины ножки. А это, несомненно, был большой прогресс.

Выбравшись из автобуса на конечной остановке, я сел на скамеечку, закурил и попытался привести себя в порядок. На голове, в месте удара дубинкой, выросла огромная шишка, каждое прикосновение к которой причиняло нестерпимую боль. Череп, однако, как мне показалось, остался цел. Плечо также сильно болело, но заниматься стриптизом на глазах у почтенной публики, чтобы посмотреть в каком оно находится состоянии, я не стал.

В остальном мой внешний вид с того момента, как я покинул вокзальный туалет, не претерпел никаких изменений, поэтому вообще-то понадобилось лишь чуть-чуть причесаться, чтобы сойти за почтенного гражданина, немного выпившего после рабочего дня и потому порвавшего и измазавшего пиджак.

Вздохнув, я встал и потащился в глубь квартала, одновременно приводя в порядок теперь уже свои мысли. Это отняло совсем немного времени, так как их у меня было минимальное количество.

Единственная ниточка, которая у меня имелась к этому моменту - это Лев Алексеевич Борисов, заместитель генерального директора "потаскухи". А единственная новая идея - это гипотеза о том, что именно чемоданчик из камеры хранения и был причиной гибели Гоши Длинного.

Оставалось, правда, загадкой - кто же его туда положил? Скорее всего - Платонов, или его телохранитель. Но зачем? И где квитанция? И вообще, зачем набивать чемодан взрывчаткой и сдавать его в камеру хранения? Бред какой-то! Террористический акт - милиционера Сеню на тот свет отправить собирались, что ли?

Пошарив по карманам, я обнаружил прелюбопытнейший факт: паспорта любвеобильного зама там не оказалось, как, впрочем, и кое-каких других вещей. Я погрустнел: похоже, что настало время отдавать. Однако на мой взгляд случайно прихваченные в свое время зажигалка и трусы все-таки не являлись достаточным эквивалентом отнятого в честной борьбе паспорта гражданина величайшей и могущественнейшей державы мира. Оставалось только надеяться, что в качестве компенсации впереди меня ожидают горы случайных лифчиков и чулок.

Тяжело вздохнув, я пошел искать телефонную будку. Найдя ее, я снова набрал телефон редакции.

- Да, - на этот раз голос точно принадлежал Леночке.

- Ерохину пожалуйста, - произнес я голосом Буратино из детской радиопередачи, уже заранее предвкушая веселье.

- О, тебя наконец-то кастрировали, - обрадовались на той стороне. Назови мне имя этого доброго человека, я пошлю ему цветы.

Я выругался про себя. У этой особы потрясающий нюх. Не говоря уже о фигуре.

- Он похоронен в поле, - сообщил я ей своим нормальным голосом. - Его попытка совершить это непотребство закончилась полным провалом. А ты что, теперь телефонисткой работаешь? Или ждешь звонка от своего хахаля? Это случайно не тот тип со связанными за спиной руками, заклеенным пластырем ртом и в железных трусах с амбарным замком, что проходит сейчас мимо меня? А то могу позвать его к аппарату. У меня создалось впечатление, что ему срочно нужно получить от тебя ключ, так как он боится, что в противном случае во время вашей встречи от него будет малость попахивать.

- Ты думаешь, что это смешно, да, пошляк? Пока ты там где-то прохлаждаешься, я сейчас в поте лица своего занимаюсь сбором информации.

- Женщина не должна быть потной, - назидательно произнес я. - Это отталкивает от нее мужчин. Впрочем, возможно, что именно этого ты и добиваешься...

- Слушай, трепло, мне некогда с тобой разговаривать, - рассердилась Ерохина. - И вообще мой гражданский долг повелевает мне посоветовать тебе поскорее сдаться в милицию. И, конечно, самой сообщить туда об этом твоем звонке.

- Давай, стучи, - обрадовано сказал я. - Только сначала дай мне телефон Борисова, зама на "потаскухе".

- Зачем это тебе? - удивилась она.

- Ладно, не рассуждай, - обозлился я. - Хватит, потрепались. Я еле двигаюсь, а у меня еще дел по горло, чтобы снять с себя обвинение в убийстве.

Леночка продиктовала телефон. Голос ее стал металлическим. Титановым, так я полагаю.

- Спасибо, - буркнул я. - И запомни: сведения не добываются разговорами по телефону. Сведения добываются только собственной задницей.

- Ну конечно. Это ведь твой второй основной инструмент, - послышалось в ответ. - А первый - ты и сам знаешь какой, - короткие гудки оставили меня в одиночестве.

Я набрал полученный номер. Трубку сначала не снимали, но потом в ней послышался мужской голос.

- Да.

- Вы уже отпустили свою секретаршу? - осведомился я и посмотрел на часы: почти шесть. - Ах да, рабочий день ведь уже закончился. Интересно, она так и пошла по городу без своих розовых трусиков и с грациозно подпрыгивающими при каждом шаге обнаженными грудями. М-м-м. Соблазнительное зрелище.

- Это глупые шутки, вы, телефонный хулиган, - рассердился мужчина, но трубку не положил.

- Может быть, может быть, - протянул я. - Но я обещаю не писать об этом случае в газету, если вы расскажете мне все про свою очень симпатичную зажигалку с крепко выпившим накануне дракончиком, так крепко, что выдыхаемые пары перегара аж горят.

- Я вас не понимаю, - засмеялись на том конце. - Вы - сумасшедший.

- Зря вы так, - я тоже усмехнулся. - Я знаю еще несколько человек обладателей такого же сувенира. Думаю, что госбезопасности также будет очень интересно с ними познакомиться.

- В первую очередь, я думаю, им будет интересно познакомиться с тем, кто так хулиганит, используя телефоны оборонного предприятия, - было слышно как трубку со злостью швахнули на рычаг.

- Сведения не добываются разговорами по телефону. Сведения добываются только собственной задницей, - пробормотал я. - Вот идиот, лишь спугнул дичь. А теперь придется рисковать.

Порывшись в своей записной книжке, я обнаружил нужный мне номер. Ответил женский голос, что меня очень обрадовало - только ревнивых мужей мне сейчас и не хватало.