Верная возможность

Выйдя из дома, я запалил небольшой костерок и бросил окровавленный провод в него. Пока шнур, испытывая, по-видимому, чувство вины за содеянное, корчился в пламени, я тщательно вытер все пистолеты и бросил их на крыльце. Затем, вытащив практически полностью обгоревший инструмент экзекуции, я кинул его в багажник машины, использовав при этом ключи, экспроприированные у водителя. Ну а после этого и сам забрался в автомобиль и покатил по единственной уводившей из этого гиблого места дороге.

Минут через пятнадцать я достиг Дороховицкого шоссе. Сообразив, где нахожусь, я повернул по направлению к городу. По пути я остановился и выкинул обугленные останки провода в заросший кювет.

Город с этой стороны начинался с "потаскухи". Так у нас называли большой и якобы военный завод, производивший какую-то химическую дрянь. После института я тоже был распределен туда и проработал на нем аж пять лет, вплоть до своего перехода на журналистское поприще.

Столь же странное свое прозвище завод получил согласно местной легенде потому, что до революции на этом месте располагался шикарный загородный бордель госпожи Хвостицкой. Все более или менее заметные гости нашего города мужеского полу считали своим долгом в каждый свой приезд непременно отметиться в этом заведении. Рассказывали, что здесь бывал сам Федор Иванович Шаляпин.

У меня же, кроме того, имелись смутные подозрения и насчет еще одной знаменитости. Согласно моей версии, в один прекрасный вечер, положив на лопатки на арене местного цирка очередную "черную маску", гордость отечественной борьбы Иван Максимович Поддубный собрал всю восхищенную труппу и залихватски крикнул "В номера!".

В результате сей непродуманной акции на свет божий появился ребенок, которому мадам Хвостицкая и ее девочки, абсолютно не знакомые с современными генетическими теориями, не долго думая, присвоили широко известную фамилию. Полагаю, что о понятии "реклама" они все-таки что-то слыхали.

В том, что реально в этом деле был замешан какой-нибудь "рыжий" из труппы, я никогда не сомневался. Но иногда мне вдруг начинало казаться, что академик Трофим Денисович Лысенко все-таки был прав, и генетика такая же продажная девка, как и сама мадам Хвостицкая. Это случалось в моменты, когда главный, грозно возвышаясь над столом, укладывал меня на лопатки за какую-нибудь неудавшуюся статью, или же, наоборот, когда, дочитав мое очередное творение до конца, победно восклицал: "В номер!".

Проехав километра три вдоль высокого бетонного забора, я выехал на площадь перед главной проходной. Часы на здании заводоуправления показывали пол-девятого, и площадь была совершенно пуста, за исключением небольшой группки людей, столпившихся неподалеку от широкого ряда входных дверей.

Моей главной целью был телефон-автомат, но журналистское любопытство взяло вверх, и я подкатил к этой компании. В руках у них были какие-то плакаты, на которые я по началу не обратил внимания. Ближайшим ко мне оказался тип в белой футболке с зеленой повязкой на голове. Я открыл дверь, высунулся из машины и окликнул его.

- Эй, земляк, что за демонстрация?

- Атомное оружие привезли, - охотно откликнулся он.

У меня глаза полезли на лоб. Я осмотрелся. Стражей порядка поблизости видно не было, и можно было рискнуть и вылезти из автомобиля. Я подошел поближе к собеседнику.

- Какое оружие?

- Украина согласилась подписать последний договор о сокращении вооружений только если ей будет оказана помощь в уничтожении ядерных зарядов, слыхал?

- Нет, - сознался я. Международные дела меня совершенно не интересовали.

- Эх ты, газеты читать надо, - покровительственно протянул он.

- Я их, к сожалению, вынужден писать, - пробурчал я.

У него округлились глаза.

- Стой, ты - Соколов, да? - возбужденно сказал парень.

- Не, ты ошибся, друг, - я попятился к машине.

- Куда ты, балда, - он потянул меня за рукав. - Тебе ментовка дело шьет, да? Что ты этого придурка пришил и двух ихних искалечил, так? хрипло зашептал он мне.

- Откуда ты знаешь? - удивленно поинтересовался я.

- Я же говорю, газеты читать надо! Сволочи они все, да! - неожиданно произнес мой собеседник. - Так вот, представляешь, поскольку зарегистрированных заводов, на которых можно уничтожать эти заряды, на Украину явно не хватает, да, а деньги платить не охота, то эти гады сляпали на "потаскухе" какую-то самопальную хреновину, да, и сегодня ночью втихаря привезли сюда десять боеголовок от самостийщиков. И все было бы шито-крыто, да, если бы только наши ребята из Москвы обо всем этом не пронюхали.

- Какие ребята? - поинтересовался я.

- "Зеленые", балда! - он ткнул пальцем в повязку на голове. Я перевел взгляд с повязки на плакаты. На самом большом из них были изображены стоявшие "раком" и целующиеся взасос два президента - наш и украинский. У последнего были спущены штаны, и здоровенный парень в зеленом костюме большим молотком заколачивал ему в зад ракету. Надпись под рисунком гласила: "Пан Быдло, забирай свое ядерное дерьмо обратно".

Содержание плаката на мой взгляд более подходило для "голубых", чем для "зеленых", но в этой части критических замечаний я решил не высказывать.

- По-моему, у него другая фамилия, - осторожно заметил я парню, имея в виду "пана Быдло".

- Это такой художественный прием, забыл как называется. Ты же журналист, должен знать.

Я к стыду своему не знал. От позора меня спасло только то, что в этот момент толпа зашумела и бросилась к проходной.

- Во! Главный хохол приехал! - радостно заорал "зеленый" и побежал за всеми.

Я пустился вслед за ним.

- Кто, президент, что ли? - выкрикнул я на ходу.

- Нет, полковник Хмелько, тот, который их сопровождает. Во наши парни там как работают, да, у нас даже его фотка есть и номер машины!

Из остановившегося у проходной УАЗика с московскими номерами как раз в это время начал выбираться невысокий полный человек в штатском. Толпа защитников природы мгновенно окружила его. Тот, видимо, этого не ожидал и несколько растерялся. Я остановился поодаль и с высоты своего роста с любопытством стал наблюдать за этой картиной.

- Эй, самостийный, чего такой толстый, сала, видать, много жрешь? донеслось из толпы. - Сейчас мы тебя твои ракеты сожрать заставим. И без горилки!

- Какие ракеты, что здесь происходит? - постарался перекричать толпу приехавший. В ответ понеслись свист и улюлюканье.

В это мгновение за УАЗиком тормознула еще одна машина - "Жигули". Я с удивлением увидел, как из них выскочила Леночка Ерохина и стала отчаянно протискиваться сквозь толпу. В одной руке у нее была сумочка, а в другой диктофон.

- Господин полковник, - закричала она. - Пару слов для местной газеты, пожалуйста.

- Вы меня с кем-то путаете, - заявил тот в ответ. - Я - ответственный работник министерства химической промышленности.

- У нас твое фото в форме есть, чего заливаешь! - заорал кто-то из "зеленых".

В этот момент я увидел, как Леночка вытащила из сумочки маленький фотоаппарат и щелкнула этого типа.

- Не фотографировать, - неожиданно выкрикнул он. - Не фотографировать, мать твою, сука! - и потянулся к леночкиному аппарату.

Я понял, что настала пора вмешаться. Резко вклинившись в толпу, я уже через секунду оказался около Ерохиной и успел схватить полковника за руку как раз в тот момент, когда он уже коснулся ею камеры. Украинец удивленно уставился на меня.

- Это - пресса, дядя! - медленно произнес я, глядя прямо ему в глаза. - А с прессой шутки плохи.

Он оценил мою фигуру и, поняв, что я говорю правду, поспешно отдернул руку.

- Между прочим, я - гражданин суверенного государства, - с достоинством заявил вояка.

- Трезубец из жопы торчит, поглядите-ка! - загоготал кто-то позади меня.

- Между прочим, ты - военнослужащий армии другого государства, находящийся на нашей территории, - разъяснил я ему. - А у нас свобода печати.