Личное оружие

- Мне лучше водочки. Сто пятьдесят, - попросил Андрей.

- Виски, тоже сто пятьдесят. Со льдом, - добавил Таранов.

После обеда Таранов, раскрыл кейс, и вместе с пачкой газет извлек плоский холодный камень.

- Держи свой талисман, - он протянул его Андрею.

- Спасибо, Валентин Федорович, - Андрей опустил камень в карман.

- Откуда он у тебя?

- Друг подарил. Это метеорит.

- Друг или подруга? - Таранов хитро сощурился и развернул "Финансовые вести". - Я почитаю. А ты, если хочешь, можешь навестить свою прекрасную цыганку...

- Спасибо, Валентин Федорович.

Андрей вышел в соседний салон и поискал глазами Нинико. Рядом с ней склонился к ручке кресла Саватеев и читал книгу. Душа не лежала идти к ним, но Нинико уже заметила его и помахала рукой. Андрей сделал несколько шагов и опустился в кресло рядом с Саватеевым.

- Здравствуйте, Евгений Степанович, - Андрей протянул руку.

- Здравствуйте-здравствуйте, - Саватеев хотел было сделать вид, что не заметил этой протянутой руки, но передумал и пожал её с подчеркнутой официальностью. - Между прочим, это место Липинского. Он сейчас вернется.

- Я не надолго. Наконец-то мы с вами встретились. И надо же - в воздухе. Вы будто скрывались от меня.

- Вы слишком много о себе вообразили, Андрей Николаевич. Я ни от кого не скрываюсь, а уж от вас тем более, - ледяным тоном сказал Саватеев.

- Я не воображаю, Евгений Степанович, просто я хорошо знаю о ваших делах. Вы даже не представляете, насколько хорошо.

- Почему не представляю? Вы расставили везде, где только можно "подслушки", занимались шантажом, ещё не известно, почему погиб Мишин... Вы, как ищейка, пронюхали что-то о финансовых делах "Зари" и "Кометы". Мне все это глубоко противно...

- Да что вы? - ядовито изумился Андрей. - А вам не приходило в голову, что все это - только для того, чтобы вернуть себе "черный талисман", который у меня выкрали наверняка с вашей подачи. Ведь он был нужен для вашего дьявольского прибора, не так ли?

- Э-э-э, мальчики, - вмешалась Нинико. - Мы же договорились...

Саватеев пожал плечами.

- Я знаю, что имитатор у Бригадира. - продолжал Андрей. - Что он с ним надумал делать, можно только гадать. Продаст кому-нибудь подороже, что ещё он может сделать - Андрей поднялся, в проходе между креслами к нему спешил улыбающийся Донован.

- Андрей, ты куда пропал? Мы не виделись неделю. Я не знал, что ты летишь...

- А вот, кстати, и покупатель, - тихо проговорил Андрей. - Я тоже не знал, - он поднял голову к Доновану.

Донован узнал Саватеева и Нинико и улыбка его стала ещё шире.

- О, Евгений Степанович, я приветствую вас и вашу прекрасную спутницу. У меня есть для вас небольшой вопрос...

Андрей поднялся:

- Я уступаю тебе свое место, Роберт. Мне надо идти. Поговоришь, приходи, я - впереди.

- Окей, - Донован сел рядом с Саватеевым. - А я звонил вам, Евгений Степанович, день назад. Вас не было дома. Мы говорили с Ниной Корнеевной... У меня к вам было очень хорошее дело.

- А что случилось? - довольно равнодушно спросил Саватеев. Разговор с Андреем заставил его снова вернуться к мыслям об имитаторе. В одном Андрей был прав: работа вышла из-под контроля и им теперь придется сотрудничать. Его не очень волновали обвинения Андрея в похищении камня, себя Саватеев виноватым не считал. Во-первых, его взяли на время, это требовали интересы науки; во вторых, похищение организовал Мишин, организовал грубо и топорно.

- Наша корпорация расширяет разработку технических новинок, нужны новые специалисты. Для работы по контракту. На два-три года, как захотите. В одном из научных центров корпорации. В Лос-Анджелесе, например. Мой шеф увидел вашу визитку, молодой доктор технических наук нам бы подошел, сказал он. И я стал звонить вам... Что вы об этом скажете? Я не тороплю... Дело терпит.

Саватеев оживился. Вот он, долгожданный выход. Заключить контракт, прихватить с собой Нинико, и исчезнуть.

- Интересное предложение, - скрывая радость, проговорил Саватеев.

- Вполне возможно, что и ваша подруга там устроиться...

- Она инженер по электронике, - поспешно уточнил Саватеев.

- Как? - он повернулся к внимательно слушавшей Донована Нинико.

- Стоит подумать, Женя.

- Поговорим об этом ещё раз в Буэнос-Айресе. А я пока возвращаюсь на свое место, - Донован поднялся и, покачиваясь и придерживаясь за спинки кресел, направился к ожидавшему его Самотокину.

Через несколько рядов от них Липинский возмущенно выговаривал Мареничеву:

- Где это видано, в самолете шампанское - за деньги. Полный беспредел. Я должен тратить командировочные баксы, партийные можно сказать деньги.

- Так в чем же дело? Вперед, расходуй.

- Не могу. Валера, дай взаймы.

- Держи, - Мареничев протянул ему зеленую банкноту. - А чтоб не загнуться с тоски, навести бы свою ослепительную блондинку. Заодно и я от тебя отдохну.

- Вот потому и прошу, для вдохновения. Кстати, у неё подруга не хуже, могу и тебе составить протеже.

- Премного благодарен, как-нибудь обойдусь. Это самолет, а не ресторан с крыльями.

Липинский заглянул к стюардессам, взял бутылку шампанского и направился к пустующему креслу впереди Быкова:

- Я не помешаю?

- Девочки, он не помешает? - Быков и вся его пестрая, щебечущая компания были явно навеселе.

- А с чем вы пришли? - спросила Эльза.

Липинский торжественно вытянул из пластикового пакета бутылку шампанского.

- Ладно, - одобрил Быков. - Сгодится для девочек. А мы займемся вот чем, - он достал из-под ног кейс и ловко извлек плоскую прозрачную флягжку с темно-янтарной жидкостью. - Это для мужчин. Все мое ношу с собой. - Он поставил кейс на место: - Девочки, почирикайте пока одни, я пересяду к гостю.

- Так вы же пристегнуты, Герман Михайлович, - рассмеялась Эльза.

- Как? Я все ещё пристегнут! Позор. Почему не доложили? - Быков удивленно посмотрел на массивную металлическую пряжку с ремнем, опоясывающую его богатырский живот. - Эльза, отстегни, - скомандовал он.

Эльза наклонилась, белокурые локоны рассыпались, и Липинский ощутил сладковатый аромат французских духов. Наконец Быков освободился из плена и тяжело опустился рядом с Липинским, в руках он бережно держал походную фляжку и ломтики лимона, завернутые в блестящую фольгу.

- Иногда требуется отдохнуть от женского общества. В больших дозах оно раздражает, особенно в самолете, - пояснил он, наполняя коньяком стаканы.

- А ведь мы не виделись с вами с той самой презентации, - сказал Липинский, осушив стакан.

- С какой именно. Я на них бываю довольно часто. Презентации, похмеляции...

- Граждане пассажиры, - раздалось из динамика, - мы летим над Атлантическим океаном. Высота десять тысяч восемьсот метров. За бортом минус 50 градусов. Приятного полета. Командир экипажа, пилот первого класса Королев.

- Спасибо Королев, выпьем-ка за океан, - Быков снова наполнил стаканы. - Как вспомнишь, что мы на такой высоте, а под нами такая глубина, так не по себе становится... Как тут остаться трезвым. А ваша партия против. Как можно быть трезвым в России? Нет, в вашу партию я никогда не вступлю. В ней нет никакого гуманизма. Абсолютно! - вдруг рассердился Быков. Пошел отсюда, из моего ансамбля! И не подходи больше! - он приблизил лицо к Липинскому, широко раскрытые, налитые кровью глаза сверкали бешенством.

Да ведь он перепил, мелькнуло у Липинского, он в стельку пьян.

Неожиданно Быков откинулся к спинке кресла, прикрыл глаза и захрапел.

С заднего сиденья к ним наклонилась Эльза и удивленно спросила Липинского:

- Что он шумел?

- Мы слегка не поняли друг друга, - Липинский кивнул на мирно сопящего Быкова: - Утомился, бедняга.

- Ничего, он слегка отдохнет, и через часок будет снова, как огурчик.

- Можно я с вами немного посижу, пока он спит?

- Конечно. Правда, девочки? Чем же вы нас развлечете?