Страница 18 из 66
- Я так и хотела, чтобы вам со мной было хорошо, а не плохо. Вы, должно быть, много дурного слышали обо мне?
- Нет... что дурное... я ничему не верю...
- А все-таки, значит, слышали?.. Что вы слышали? - сказала молодая женщина, опустив голову к шитью, как бы занявшись им, но видимо ожидая ответа.
- Ведь при желании можно истолковать как угодно и то, что я сижу у вас в спальне ночью, в особенности если меня увидел бы кто-нибудь выходящим отсюда, - сказал Митенька, - но ведь на самом-то деле мы... - Он покраснел, не договорив.
- Люди очень похотливы, но трусливы, - сказала Ольга Петровна, не поднимая головы. - И поэтому они всегда злы на тех, кто отличается свободой и смелостью. В каждом шаге тако-го человека они ищут определенного, чему они втайне завидуют, но на что сами не решаются по своей трусости.
- Я совершенно так же думаю об этом.
- Вы очень милый... - сказала Ольга Петровна, подняв голову от шитья и с внимательной лаской вглядываясь в глаза Митеньки. Отбросив работу, она положила свою руку с золотой змейкой-браслетом на его руку и несколько времени совсем по-иному смотрела ему в глаза. Митенька не знал, какое теперь ему придать выражение своему лицу, и немного растерялся.
- С общей точки зрения я очень дурная женщина, а вы... так мне кажется, совсем еще нетронутый, и мне сейчас тоже хорошо с вами, пожалуй, совсем по-новому хорошо. А я люблю новое. Может быть, в этом и есть главная моя вина... Сядем сюда. Только постарайтесь быть таким же умным...
Они сели на маленький диванчик, стоявший около спинки постели, почти прикасаясь друг к другу. Но Митенька нарочно подвинулся, как мог, дальше от нее, чтобы она убедилась, что не ошиблась в нем, доверившись ему. И когда его рука нечаянно прикасалась к ее полному бедру, теплота которого ясно ощущалась под тонким шелком, он как бы испуганно отдергивал ее.
- Почему мне сейчас так необыкновенно хорошо? - как бы с живым удивлением невин-ности сказал Митенька. - Я вот так мог бы сидеть с вами до самого рассвета. И не только сидеть, а... ну что хотите... - прибавил он, покраснев, - и тогда я мог бы оставаться таким же умным...
Ольга Петровна повернула голову к Митеньке и несколько времени как-то странно смотре-ла на него.
- Я не знаю, какой вы... - проговорила она, глядя на Митеньку все с тем же напряжением желания понять что-то в нем, - такой ли вы, каким кажетесь: ребенком, который сам не пони-мает, что говорит, или вы совсем другой... чего я не допускаю, судя по вашим глазам...
- Я не знаю, какой я, - проговорил Митенька, но таким тоном, который как бы предостав-лял ей самой догадываться о том, какой он. Ему понравилось то, что он для нее непонятен, и он нарочно тихонько подвинул свою ногу так, что она соприкоснулась с ее ногой.
Ольга Петровна не приняла своей ноги. И только закрыла глаза рукой. Потом вдруг повер-нула голову и несколько времени смотрела на Митеньку, закусив губы.
Митенька испугался и отвел свою ногу.
- Я вам сейчас скажу одну вещь... - проговорила Ольга Петровна, глядя на него прищу-ренными глазами, как будто она испытывала собеседника, прежде чем решиться сказать ему.
- Какую?
- Я не знаю, отдаете ли вы себе отчет в том, что делаете, но вы понимаете, что... с женщиной нельзя так... - Она не договорила.
- Что нельзя? - спросил Митенька удивленно и с облегчением, что все сошло благопо-лучно и ничего позорного она для него не сказала, даже наоборот - после ее слов он почувство-вал свое превосходство. Он даже нарочно спросил преувеличенно удивленным тоном, который показывал, что он прекрасно все понимает, но играет с ней, как кошка с мышью. И он уже определенно тихонько прижал свою ногу к ее ноге.
Ольга Петровна сидела несколько времени неподвижно, не отнимая своей ноги, потом вдруг порывисто встала, но не отошла, а стояла несколько секунд около Митеньки спиной к нему. Митенька не знал, что ему делать дальше.
- Идите спать... - сказала она, не оборачиваясь и как-то особенно резко.
- Почему?
- Идите... уходите! - повторила Ольга Петровна нетерпеливо, почти раздраженно.
Митенька, точно напрасно обиженный ребенок, встал. Она молча проводила его до двери. И когда он, сделав грустное лицо, оглянулся на нее в дверях, в глазах ее мелькнуло колебание, как будто ей стало жаль отпустить его, обиженного окриком. Близко подойдя к нему, как бы желая загладить свою резкость, она на мгновение задержалась в нерешительности. Потом неожиданно охватила его шею своими полными обнаженными руками и больно сдавила его губы до зубов своим влажным раскрывшимся ртом. Но сейчас же быстро оттолкнула его и крепко захлопнула за ним дверь.
В глазах Митеньки пошли круги, когда он очутился уже в коридоре перед запертой дверью. Стучать в дверь и просить в щелку впустить его - ему показалось уже глупо.
Сойдя вниз, он почти столкнулся с Федюковым, который не спал и выходил на балкон. Федюков от неожиданности уронил спички, а Митенька быстро проскользнул в кабинет, ничего ему не сказав.
* * *
Наутро Митенька Воейков с волнением, которого он не мог в себе побороть, ждал встречи с Ольгой Петровной.
Она долго не выходила. Митенька нарочно сделал вид, что рассматривает книги в стеклян-ных шкафах вдоль стены коридора, через который она должна была проходить. Ему хотелось дождаться ее, чтобы увидеть застенчивую, виноватую улыбку женщины, которая много позво-лила, а теперь, при дневном свете, ей немножко стыдно смотреть в глаза.
Иногда горничная, скрывая от него, проносила наверх какие-то вещи, имевшие, очевидно, отношение к интимной стороне туалета молодой женщины. И он чувствовал приятное ощуще-ние от сознания что горничная прячет от него, как от постороннего мужчины, не зная и не подозревая того, что он имеет ко всему этому близкое отношение.
Но, когда вошла Ольга Петровна, свежая от умыванья, только что завитая, в другом, чем вчера, платье, - в ней не было никаких следов перемены, которую Митенька ожидал найти в отношении к себе. Не было ни виноватой, застенчивой улыбки, ни смущенного взгляда. Она бодро и открыто взглянула на него и сказала естественно громко и свободно:
- Доброе утро. Вы уже встали, и Федор Павлович тоже? Должно быть, давно уж хотите кофе.