Байкеры

— …и прислал за мной машину в гараж? Форастеро насупился.

— Это была дурацкая затея, — сухо произнес он, глядя в сторону. — Один из наших решил отличиться. Взял инициативу на себя. Я даже не успел его наказать, потому что он сдох в дыму.

Хозяин оглянулся на парней в черной коже и скривился:

— Дураков среди байкеров — каждый второй. И в моем маленьком персональном мотоклубе — то же самое. Когда я смотрю отсюда на Город, то вспоминаю ту, настоящую Смотровую. Вижу, как байкеры приезжают, подходят к парапету, выстраиваются вдоль гранитной ограды и смотрят на Город. Они похожи на громадных истуканов с острова Пасхи, тысячу лет смотрящих в океан. Такие же черные, неподвижные, мощные и… бессмысленные.

И снова по группе парней прошла еле заметная волна.

— Как ты назвал свою контору?

Форастеро улыбнулся. Чувствовалось, что он ждал этот вопрос:

— «Богобайкеры».

— Божественные, что ли? Байкеры бога?

— Почти угадал. «Богатые городские байкеры». Это — то же самое.

— А что дальше? Платиновый байк?

— Придумаю что-нибудь.

Ресницы склеились от крови, текущей со лба. Кей прищурился.

— Вторника я внедрил к вам давно. Ваш вожак оказался излишне сентиментален, когда решился вмешаться в хорошо подстроенную драку. Не знаю, чем ему приглянулся Вторник. Предположу, что дали себя знать нереализованные отцовские чувства… Мальчишка-то был просто глуп и жаден. Украл фотографию из альбома твоего, э-э-э, «тестя» по имени Покер. Но поторопился и свалял дурака, подсунув ножик. Надеялся, что из квартиры Покера тебя выведут в наручниках. Плохо он тебя знал! Впрочем, теперь, как я понимаю, ему все равно…

Кей дернул головой, пытаясь смахнуть кровь с лица. Один из парней подошел и протер ему лицо бумажной салфеткой. Форастеро недовольно поморщился.

— Зачем ты убил ее?

— Я не мщу женщинам. Это неинтересно. В ее смерти виноват Вторник, и только он. Разве девочка тебе не рассказывала, как он пытался залезть к ней под блузку и получил затрещину? Он попросил прощение, твоя девочка поверила. Дети, дети… Зря. Жадной скотине, вроде Вторника, веры нет.

Слово «скотина» кое-что напомнило Кею.

— Значит, это ты подкинул голову свиньи мне под дверь?

Форастеро снова хохотнул и передернул плечами.

— Не стану отказываться. Я. Лично. Не мог удержаться, чтобы не доставить тебе мелкую неприятность. А что, здорово получилось? Особенно боцманская дудка в зубах!

Форастеро улыбался, глядя на панораму города.

— Тебе много за меня заплатили тогда, в Никарагуа?

— Мелочь, — отмахнулся Форастеро, — да и не в деньгах дело. Надо решить, кто из нас лучше. Стрелял ты лучше, бегал лучше, дрался лучше. А сейчас ты лучше всех в мире сидишь в кресле, зацепленный и прицепленный, не можешь пошевелиться. Только мозги у тебя шевелятся. Но это не опасно. Мозги — не руки и не ноги. Помнишь наш разговор на палубе, когда мы шли на корабле в Центральную Америку? Ты еще утверждал, что люди умеют летать.

— Не помню. Мы же тогда пили всю дорогу…

— А я помню. Сегодня у тебя счастливый день — ты отправляешься в полет. Мечты сбываются…

Форастеро загнусавил тошнотворный мотивчик и взял в руки пульт, вроде телевизионного. Нажал кнопку, и Кей услышал громкое шуршание. Внезапный порыв ветра взлохматил волосы. Форастеро наклонился и резким движением развернул кресло. Стекло панорамы было открыто. Кея и весь мир разделяли два десятка метров. Два десятка метров и — пропасть в сорок этажей.

Надо бы настроиться на торжественный лад. Кей попробовал думать о хорошем. О хорошем думать не получилось, потому что ничего хорошего в голову не приходило. Он закрыл глаза и увидел всех сразу. Бешеные Дженни Фанта Дженни ХаДэ Дженни отец и мать и сын и дочь и Дженни кого-то забыл надо вспомнить не успею к черту.

Форастеро стоял позади Кея, как сиделка при парализованном.

— Ну, поехали!

Мощным ударом ноги он отправил кресло по направлению к пропасти. Колесики взвизгнули, и Кей стремительно покатился по блестящему полу навстречу звездному небу. По дороге вспомнил Кока-Лолу. И Дженни. И еще лица тысяч людей, с которыми встретится через мгновение. Он уже видел их, столпившихся по ту сторону пропасти. Они молча ждали. Они хотят многое сказать ему. Даже те, с разрезанными вдоль языками.

Кресло остановилось так внезапно, что Кей упал на скользкий пол. Он разбил себе нос и бровь. Кровь заливала лицо, пока двое парней снимали с него цепь и ставили на ноги.

— Отвезем тебя на Лысую гору, — мрачно сообщил один, бородатый и бритый наголо. — Выживешь — значит повезло. А у нас перевыборы президента клуба.

Кей с трудом разлепил веки. Группа парней подняла на руки барахтающегося и злобно ругающегося Форастеро. Его тащили к многоэтажной пропасти, не обращая внимания на страшные ругательства.

— Срываемся, — Бородатый взял Кея за плечо. —

Товарищ по оружию погиб. Кстати, что значит «Форастеро»?

Он лежал в сырой траве. Из темноты выплыла Дженни, за ней — Стая. Они плыли один за другим, слепленные из предутренней дымки, неосязаемые, не касаясь земли. «Медленно, — лихорадочно думал Кей, — очень медленно!» От напряжения кровь из раны на голове потекла ручьями.

Бешеные окружили Кея.

Дженни присела и положила его голову к себе на колени. Она развязала свою черную бандану, приложила к ране и пыталась остановить кровь. Суетившийся рядом Фанта схватил с земли пустую пластиковую бутылку и убежал в темноту.

Всеобщее молчание.

— Здорово, Кей, — это Трибунал. — Мы вовремя. С возвращением.

Дженни сидела на траве, поглаживала жесткие волосы Кея, целовала окровавленный лоб. Фанта вернулся, смочил платок и пытался смыть кровь. Увидев, что Кей шевельнулся, парнишка вскочил и пустился в пляс, без музыки, просто так.

Кей молчал. Он не верил. Что правда?

— Нам сказали, что тебя сюда привезли и бросили…

Трибунал протянул руку, но Дженни бросила на него такой взгляд, что вожак невольно отдернул руку и пробормотал:

— Ладно, ладно… Ты скажи нам что-нибудь, Кей. Кей молчал.

Дженни подняла голову, и тишину окрестностей прорезал долгий звериный вой. Исчезающая луна услышала ее. Она задержалась, продлевая на миг и так кажущуюся бесконечной ночь.