Байкеры

ВОЗНЕСЕНИЕ

…и пришел в себя.

Кей сидел в кресле, крепко примотанный блестящей цепью к спинке. Бандана намокла от крови. Когда попробовал пошевелить ногами, кресло откатилось в сторону, колесики слабо скрипнули.

В зале горел яркий свет, освещая огромное пространство «Смотровой», золотой байк под куполом и — высокого типа в черном костюме, с длинной косой, перехваченной золотой пряжкой. Высокий криво улыбался, беспрестанно поправлял манжеты белоснежной сорочки и подергивал плечами. Словно ему жал костюм или это он был связан, а не Кей.

В отдалении неподвижно стояла группа парней. Кей поначалу принял их за Бешеных. Во всем мире байкеры одеваются одинаково.

— Привет, Форастеро, — Кей не узнал собственный голос.

— Признал, он меня признал! — восторженно воскликнул высокий тип, оглядываясь на парней. Те не сдвинулись с места. — Значит, с памятью у тебя лады.

— Нет, это ты не изменился.

— Неужели? — Форастеро с деланным изумлением оглядел себя. — А мне показалось, что я стал лучше одеваться…

Кей попытался пошевелиться. Цепь мелодично звякнула.

— Не жмет? — послышался участливый голос Форастеро. — Прости меня, мой боевой товарищ, что пришлось вот так с тобой обойтись… Но если тебя не посадить на цепь, ты мне здесь все переколотишь.

— Начну с тебя.

— Ты скучал по мне, окопный друг! — ерничал Форастеро, беспрерывно поправляя манжеты. — Как меня увидел, так сразу решил задушить в объятиях!

— Не успел…

— Да, мы с тобой всегда соревновались: «то из нас альтиус, кто, значит, цитиус или фортиус. Когда мы с тобой виделись в последний раз?

— Когда ты ходил в зарослях травы мариньяс и хотел меня найти, мой боевой друг.

Форастеро прекратил терзать манжеты и насторожился:

— Так, значит, ты был там! То-то меня терзало странное чувство, что ты рядом… Почему же ты не вышел из своего укрытия, чтобы поздороваться со старым товарищем?

— Меня сжимали в объятиях и не пускали.

— Так бывает, — легко согласился Форастеро. — Кстати, я ведь остался в Никарагуа еще на год. Потом много колесил по свету. На людей нашей профессии большой спрос. Вдвоем мы отправили на тот свет столько человек…

— Но я не всегда резал их на кусочки.

— И зря. Представляешь, с каким удовольствием половинки людей бродят на том свете по небесному складу и разыскивают свои части. Я многим гарантировал это увлекательное занятие.

— Зачем ты вернулся? Вышел на пенсию?

— Ты и я никогда не выйдем на пенсию. Грехи не отпустят. А здесь я по делам.

— Вернулся на родину по делам… Звучит сильно.

— Я узнал, что ты здесь, и решил задержаться. Не люблю незавершенку. Да и вообще, с тобой пора кончать. Что-то задержался ты на этом свете.

— Столько лет прошло…

— Ты сам меня учил: «Времени нет. Есть движете». Поэтому я сел на байк и поехал.

— А зачем на золотой? — прохрипел. Кей. Цепь больно сдавила горло.

— Для авторитета.

— У кого?!

— У тех, кто в золоте разбирается, — протянул Фо-эастеро, со значением глядя на Кея. — А ты что думал? Вообразил, что если мне захотелось пива, так я подъезжаю к ларьку и с крыла соскабливаю напильником золо-га на пару бутылок? Для этого такие мотоциклы не делают. Это — даже не вещь. Это — идол! Бог! Высшее Существо из всех мотоциклов! Верховный Мотоцикл!

Форастеро нервно прошелся пару раз мимо скрючившегося в кресле Кея. От его резких выкриков у Кея в голове заиграла музыка, невидимый голос завел арию без слов.

— Он золотой, потому что ни у кого такого нет. Идеальный байк. Мечта любого байкера — иметь такой мотоцикл, которого ни у кого нет. Вот я такой и сотвоил. Всем нужен идол, — успокоившись, Форастеро остановился напротив Кея. — Кто не хочет думать сам — пусть молится на идола. Чего тут сложного? Это как всю исизнь читать одну книгу, ошибочно считая ее главной, с мотоциклистами так еще проще. Подкинул Свистунам на серебро для новых свистков, они и рады вам глотки порвать. Все вы — как собаки с Лысой горы, байкеры. Бог вас недоделал.

При этих словах в группе парней произошло движение. Легкое, почти невидимое. Но Кей это заметил. Его чувства обострились до предела.

— А ребят моих за что…

«Боевой товарищ» раздраженно махнул рукой, словно ему мешала муха.

— Подумаешь! Сбил одного-другого и отрезал кусочек на память. Я бы показал коллекцию, да тебе скоро уходить. Презабавное собрание! Некоторые байкерские татуировки очень остроумны. Смотрятся ничего, если красиво расположить в альбоме.

Форастеро снова взялся мучить манжеты. Вздохнул и признался:

— Это все из-за дочери. Вот дуреха, моя Женька! Из всего обилия мужчин в Городе и мире она выбрала какого-то грязного, малообразованного мотоциклиста.

Кей отчаянно напрягся. Цепь больно врезалась в тело. Кровь проступила сквозь бандану и капала на колени.

— Втюрилась в какого-то перестарка. Вбила себе в башку, что хочет от него детей. — Форастеро угрожающе поднял кулаки. — Уж лучше от меня пусть будут. Так и сделаю, когда ее найду.

Он успокоился и принялся кружить вокруг Кея.

— Тебя пытались убрать еще в апреле. Эти придурки, — Форастеро кивнул в сторону окаменевшей группы парней, — увлеклись, затеяли гонки. Затем пытались прикончить, когда ты гонялся за тем, кто угнал мотоцикл от Смотровой. М-да-а… Лучше бы ты того несчастного, у гаражей, насмерть прибил… Так отделал беднягу, что пришлось потратиться на лечение.

Кей беззвучно шевелил губами. Форастеро присмотрелся, удовлетворенно кивнул и продолжил:

— Свистуны моих надежд не оправдали. Но было интересно послушать предсмертный отчет Шторма о том, как ты заживо сжег двоих его ребят.

— Так это ты Шторма в моем гараже…

— Нет, не я! — весело воскликнул Форастеро. — Вот еще! Буду я возиться с железными тросами да дверьми… К тому же Шторм оказался очень тяжел, как мне рассказывали. Зато, по закону моря, главный Свистун, как положено, вздернут на рее… За что? Во-первых, не справился с заданием. Во-вторых… Шторм вообще какой-то неприятный тип. Но когда ты скормил его свиньям, я сообразил, что управиться с тобой непросто…