Страница 85 из 92
Покрасневшее от воспаления плечо Константина украшала колоритная татуировка: крест и полумесяц, а вокруг двумя дугами надпись: "Бей активистов, режь сук".
- Потрясающе! - выдохнул пораженный Голик.
- Вам правда нравится? - Костя, мучимый сомнениями, с надеждой заглянул ему в глаза.
- Не то слово! - восхищенно покачал головой Леонид.
- Спасибо, - польщенный доктор стал застегиваться. - Значит, в дурдом не везете?
- Что вы такое говорите, Костя! Конечно же, нет.
- Жаль. Я, честно говоря, рассчитывал... Мне особенно идти некуда, а так все-таки - крыша над головой...
- Что же вы сразу не сказали! Едем - и немедленно! - Голик гостеприимно распахнул дверцу старенького "Москвича".
- Спасибо, коллега, - Костя уселся и снова полез под рубашку, чтобы бросить взгляд на татуировку. Потом спросил у заводившего машину Голика: - А вы правда считаете, что красиво получилось?
В комнате зазвонил телефон, и Ольга мигом бросилась к нему из кухни.
- Алло, Володя? Это вы? - она почему-то ни минуты не сомневалась в том, кто звонит.
- Мне пока нечего сказать... - раздался в трубке голос Буржуя. Но скоро будет, я точно знаю...
- Я - тоже... Как только ты появился, я почувствовала, что все будет хорошо... Правда... Ты мне не веришь?
- Верю.
- Ты придешь?
- Нет. Завтра будет тяжелый день...
- Ну зайди хоть на минуту! - взмолилась Оля. - Пожалуйста. Ты же близко, я знаю, я чувствую...
Буржуй стоял, опершись на капот машины, в Олином дворе. Немного помолчав, он сказал в трубку:
- Ты ошибаешься. Я очень далеко. И уже очень поздно.
- Неправда, - в голосе девушки слышалось разочарование. - Можно, я сама выйду?
- Нет. Прости...
- Это... из-за женщины, которую вы любили? Из-за вашей жены?
- Нет... Не только... Не знаю... А вообще-то, дело совсем в другом.
- Во мне? - упавшим голосом спросила Оля.
- Да, в тебе, но не так, как ты подумала... - Буржуй пытался говорить с деланным безразличием, но у него не получилось, эмоции все же прорвались: - Оля, милая, я впервые почувствовал себя дома рядом с тобой... Я думал, этого уже никогда не будет...
- А это... плохо?
- Это... очень хорошо. Это, наверное, лучшее, что может чувствовать человек, правда! И это то, на что я сейчас не имею права....
Буржуй отключил телефон. Он сидел на капоте машины под остывающей кроной старого каштана и прижимал к горячему лбу холодящую пластмассу мобильника. И не знал, конечно, что в той же позе - с трубкой у лба - сидела сейчас в своей квартире счастливая и одновременно несчастная Ольга.
Офисное здание погрузилось в сон до следующего утра. Только охранники бодрствовали в нем, дежуря по обычной схеме. Но одетого в черное Кудлу они не заметили. Он очень легко взобрался по наружной стене на второй этаж и притаился на козырьке над входом. На поясе у него висела включенная на прием и настроенная на волну охраны рация. Умело и почти бесшумно Кудла вскрыл окно и проник в здание. Постоял, прислушиваясь. Потом по лестнице поднялся на этаж, который занимал офис Толстого.
Здесь ему пришлось затаиться в темноте лестничной площадки и переждать очередной обход. Охранник прошагал буквально в метре от Кудлы и сообщил по рации, что "все чисто". Без всяких затруднений отключив сигнализацию, ночной гость вскрыл дверь сложной отмычкой и проскользнул в комнату, где стоял главный компьютер. Здесь Кудла едва заметно улыбнулся, снял с плеча сумку и вынул из нее моток белого кабеля и набор разъемов.
ГЛАВА 29
Прижавшись спиной к стене, Борихин пережидал: по половицам узкого коридора грохотал тяжелыми коваными ботинками взвод омоновцев. Накаленную атмосферу в отделении Игорь Борисович почувствовал еще на входе. Слишком нервно отчитывал кого-то по рации дежурный офицер, слишком озабоченные лица были у встречных оперов... А теперь вот - омоновцы в полном боевом снаряжении, в бронежилетах и с автоматами. Это могло означать только одно: произошло Ч П.
Немного растерявшись от царившей вокруг нервной суеты, Борихин все же решился ухватить за рукав угрюмого знакомого следователя:
- Вить!
Тот на секунду приостановился.
- Привет, Игорь. Извини, бегу...
- А что у вас за тревога?
- Да банду глухих вчера истребили. Всю, представляешь?! На Варшавском шоссе. Гранатами.
- Ничего себе! - только и смог выдохнуть Борихин.
- Ну! - Виктор сделал большие глаза и, уже убегая, добавил: Представляешь, какие сейчас разборки пойдут?!
- Подожди, - крикнул ему в спину сыщик, - ты Мовенко не видел?
- Нет, - на бегу оглянулся следователь. - Он, наверное, там давно...
Нужно было немедленно сообщить эту новость старому эксперту. Борихин приглядел уголок потише и достал мобильный телефон.
- Алло, Семен Аркадьевич! Вы не поверите, что произошло! Вы меня слышите?.. Что?.. Это я не поверю?.. Неужели нашли?!. Да, хорошо, я уже еду!.. - В трубке вдруг прозвучал странный хлопок, потом - слабый вскрик, и, наконец, что-то щелкнуло. Напрягшись, Борихин прислушался - ни гудков отбоя, ни каких-либо других звуков - только едва слышное шипение... И тогда, почему-то очень встревожившись, он почти закричал в микрофон: - Семен Аркадьевич! Семен Аркадьевич, что там такое?!.. Я вас не слышу!.. Что это было?!.. Семен Аркадьевич, ответьте!..
Тишина в трубке была гулкой, пугающей. Расталкивая на ходу встречных, Борихин выскочил из здания и в несколько секунд оказался у припаркованного поблизости "спортивного варианта". А за эти несколько секунд двадцать раз успел себя проклясть, что так и не появился у Семена вчера вечером. Похороны, поминки... Наверное, боль тоже может быть эгоистичной...
За рулем машины он вдруг представил себе, как жутко ему сейчас будет на забитых транспортом утренних улицах. Но тут же запретил себе думать об этом. Стиснув зубы, завел двигатель и решительно сорвал машину с места. Только мысль успела пронестись в сознании: "Ну, Василий, тебе посвящается..." Потом на размышления не осталось ни времени, ни сил. Начался ужас, похожий на старую компьютерную игру. Под колеса летит полоса дороги. Машина впереди. Уход вправо. Желтый сигнал светофора. Газу! Трель милицейского свистка. Ползущий грузовик. Влево, на встречную. Еще быстрее! Руки и ноги действовали автоматически: газ, тормоз, снова газ. Оказывается, они умели... По встречной прямо в лоб - машина. Уход вправо, в узкий просвет между автомобилями. Пробка впереди. Тормоз. Первая передача. Выезд на тротуар. Шарахнувшиеся в стороны прохожие с испуганными лицами...
Во дворе-колодце старого эксперта Борихин выскочил из машины, даже не захлопнув дверцы. Взлетел в несколько секунд по лестнице и лишь на мгновение остановился у двери, чтобы перевести дыхание. Позвонил - тишина. Прислушался ни звука, ни шороха. Какая-то, не парализованная страхом часть сознания подсказала, что где-то в кармане еще валяется ключ от квартиры Семена Аркадьевича, нашарил его, старомодный, истертый, вставил в замочную скважину и со щелчком повернул. Дверь приоткрылась. Борихин почувствовал ладонью спокойную тяжесть пистолета и осторожно протиснулся внутрь.
В коридоре было темно, только впереди, в комнате, как-то жалобно мерцал дисплей стоявшего на рабочем столе компьютера. И в этом мерцании видно было лицо эксперта, сидевшего с закрытыми глазами. Лоб его прорезала непривычно суровая морщина. Вдруг старик пошевелился, и Борихин облегченно перевел дух, только сейчас почувствовав, какая нечеловеческая тяжесть отпустила его.
- Ну слава Богу... - Он подошел поближе, бросил на стол пистолет и склонился над дисплеем, готовый слушать. - А я уже испугаться успел. Послышалось черт знает что... Ну, не томите, Семен Аркадьевич! - Тот как-то странно заворочался, бормотнул вполголоса пару непонятных слов, но глаза так и не открыл. "Задремал старик..." - подумал Борихин и спросил погромче: - Кто приручил "глухих"?
Одновременно он чуть повернул кресло, и тут же где-то под сердцем резануло болью: живот старика был жутко разворочен, по худым пальцам стекала бурая жижа. Семен Аркадьевич медленно поднял веки и посмотрел на Борихина полными доверчивого страдания глазами.