Страница 18 из 29
На чердаке царили грязь и полумрак. Пол был покрыт вековой слежавшейся пылью, неким подобием не то ваты, не то войлока, при малейшем сотрясении испускавшим густое, медленно оседавшее облако.
— Ну, приступим, благословясь… — Осмотревшись, Серый вытащил из сумки маленькую мотыгу, отошёл в угол и, отворачивая лицо, принялся рыхлить «археологический слой». Потом достал лопатку и опустился на корточки, деловито начиная раскопки.
— Аминь. — Натаха и Юркан тоже взялись за мотыжки, пыльная туча поползла к стропилам из трёх углов сразу. Процесс пошёл.
Скоро все надсадно кашляли, но респиратора не надел ни один. Не признавали. Хотя и могли купить в ближайшем хозяйственном магазине. Расея…
— Есть контакт! — скоро крикнул из своего угла Серый. В его руках тускло мерцала здоровенная пивная бутылка, украшенная горделивой надписью полукругом: «Калинкин. Петроград. Заявлено отделу промышленности».
— Десять баксов, — ободряюще прокомментировала Натаха. Да уж — это вам не современный «Калинкин», посуду от которого ещё не всюду берут, а если берут, то за гроши!
Сама «атаманша» тоже не теряла даром времени и была по обыкновению удачливей мужиков. На свет Божий явилась петля из красной муаровой ленты с тонкими желтыми полосками по краям. Потом золотой галун от офицерского погона с двумя малиновыми просветами и тремя звёздочками, вышитыми мишурой.
— Подполковник Стрелков! — Сразу заинтересовавшись, Юркан подошёл поближе, осторожно осмотрел находку. — А ведь это скорее всего темляк. Цветов ордена святой Анны. — И деловито прокомментировал:
— Обычно жаловали за геройство.
Мог ли знать храбрый боевой офицер, принимавший награду, где она в конце концов окажется и какие руки её будут держать…
Между тем процесс споро шёл вглубь и вширь, постепенно охватывая всю чердачную площадь. Одна за другой из пыли извлекались находки: аптечные пузырьки с двуглавыми орлами, позеленевшие монеты, пара непонятных медяшек с эмалевыми глазками, старинные пуговицы. Всеобщее ликование вызвала находка Юркана — четырёхгранная бутылочка, сплошь покрытая рельефными ликами святых и испещрённая славянской вязью. «Вера твоя спасет тя, — значилось на одной из граней. — Иди с миром. Святая вода Угрешского монастыря».
— Вот он, опиум для народа! — Натаха восхищённо повертела бутылочку, любовно погладив, вернула хозяину. — Полета баксов, Юркан. С тебя причитается!
— Да уж, — тот убрал добычу в сумку и, вытерев трудовой пот (на лице образовались грязные разводы), внимательно оглядел чердак. — Да, как говорил Горбач, вот где собака порылась. Здесь, пожалуй, всё.
Отдых получился коротким — особо рассиживать было недосуг. Выкурили по сигаретке и спустились вниз, в квартиры. Вскрывать полы, простукивать стены, методично взламывать подоконники…
— Хор-роший дом! — Юркан потрогал медную, отлично сохранившуюся ручку на первой же двери, но брать не стал. Шагнул внутрь квартиры и вытащил титановую фомку:
— Ну-с, приступим…
Это раньше, пару лет назад, поиск ручек, шпингалетов и прочей фурнитуры был прибыльным делом. Отчищенная от краски и окислов, отполированная специальной пастой, «медяшка» расходилась влёт и приносила за месяц до полуштуки баксов дохода. Теперь рынок заполонили новоделы, и покупатель, сбитый с панталыку блестящими импортными финтифлюшками, перестал ценить настоящую вещь. Сбили, сволочи, цену!
— Сама пойдёт!.. — Юркан с Серёгой стали с треском отрывать половицы. Под ними в серой лохматой пыли кое-где виднелись монеты, в основном советские копейки выпуска шестьдесят девятого года. Видимо, играли свадьбу, и молодых по традиции осыпали деньгами. А может, дети баловались, устраивали между перекрытиями «клад»… В общем, мелочевка, ничего особенно интересного. Натаха критически посмотрела на парней и занялась подоконником. Распотрошив его, она сунула руку в открывшееся углубление и извлекла завёрнутый в промасленную тряпочку револьвер. Рядом лежало разрешение на право его ношения, выданное в 1918 году Василеостровской ЧК на имя некоего Хаима Абрамовича. Носившего смешную фамилию Сруль.
— Наградной! — Юркан поскрёб ногтем золочёное рифление, игравшее в луче фонаря. — Самовзводный, вот это я понимаю! К нему шашка вообще-то полагалась… Золотое оружие за доблесть. Зуб даю, что Сруль его спёр…
Натаха торопливо полезла в тайник проверять, нет ли там ещё и золотой' шашки, а Юркан высыпал в ладонь тупоголовые патроны, поставил на место барабан, нажал спуск:
— Ишь ты! Полный порядок! Хоть сейчас буржуев стрелять… — Щёлкнул пару раз курком, зарядил наган, вернул Натахе:
— Дома только не храни, стрёмно.
Та фыркнула:
— Не учи задницу вытирать.
Оружие она действительно находила не впервой, правда, так и не выучилась в нём разбираться.
Кладоискатели двинулись дальше. В соседней комнате на полу валялись грязный матрас, тряпьё, пустые флаконы отравы, именуемой в народе «красная шапочка»… И повсюду — кучи дерьма.
— Бомжи! — Серый сплюнул с отвращением, выругался. — Гадят, где живут, сволочи. Всё, больше не буду от «Бочкарёва» бутылки им оставлять.
Запашок в комнате вправду стоял — хоть оглобли заворачивай. Впору пришёлся бы даже не респиратор, а полный противогаз. Однако порядок есть порядок! Назвался чердачником — о белых перчатках можешь забыть. Чертыхаясь, крутя носами, троица начала потрошить бомжовник и вскоре лишний раз убедилась, что, не извалявшись в дерьме, ничего в этой жизни не добьёшься. В толстой капитальной стене опять же под подоконником Натаха вскоре настукала ещё один тайник. Когда оторвали фанерный лист, обклеенный грязными обоями, стал виден старинный, сугубо довоенного образца чемодан. Фанерный, лакированный, с деревянными рёбрами, чтобы не царапался и легче скользил по полу, если придётся тащить. Должно быть, примерно в такой и укладывал свой немудрёный скарб герой «Поднятой целины». Сколько лет пролежал чемоданчик в своём тайном гнезде, сколько поколений успело вырасти и состариться, не подозревая, что за тонкой фанеркой ждёт своего срока натуральный — натуральнее некуда — клад?..