Приказано сохранить

Базилевич приподнял крышку люка и прислушался. Стреляли возле моста, там, где должна была действовать группа Борисова. Огонь вели, как казалось Базилевичу, с той и другой стороны. Били из автоматов. Били из пулеметов. И еще из чего-то посолидней. Но из чего точно, Базилевич понять не мог.

- Валдис! Васька! Оглохли, черти! - услыхал он неожиданно голос Саркисяна.

Базилевич оглянулся. Ашот стоял возле прохода. Увидев, что Базилевич заметил его, быстро нырнул под проволоку и побежал к танку.

- Валдиса убили, - сказал Базилевич.

- Как? - опешил Ашот. - Вы же в танке были. Ашот обошел танк.

- Это они по смотровым щелям били. Вся броня пулями мечена, определил он. - Где же Валдис?

- Тут.

- Фомичев приказал нам всем вместе быть.

- А что там наши делают? - спросил Базилевич.

- Дзот взяли. А что у Борисова - не знаю. Отходить в случае чего будут в нашу сторону.

- Прикроем. Боеприпасов полный танк, - сказал Базилевич.

Помогая друг другу, они подняли Пормалиса, вытащили его на броню, а потом бережно отнесли от танка подальше в сторону и положили на траву.

Ни тот, ни другой не знал, что Валдис был не единственной потерей. Их группа уже поредела ровно на одну треть.

А в танке надрывался телефон. Базилевич взял трубку.

- Раузер! Раузер! Что у вас там происходит? Доложите немедленно! орал в трубке чей-то взбешенный голос.

- Кто это говорит? - спокойно по-немецки спросил Базилевич.

- Обер-лейтенант Радке! Ты что, очумел, мерзавец? - неслось из трубки.

- У нас полный порядок, герр обер-лейтенант, - так же спокойно ответил Базилевич.

- А что там за стрельба?

- По уткам, герр обер-лейтенант, стреляют. Утятины захотелось...

- Что?

- Утятины, говорю, захотелось. Вот и стреляют, герр обер-лейтенант. Приходите. И вас накормим.

- Я тебе покажу, скотина, утятину!

- Сам ты скотина! - не дал ему договорить Базилевич.

В трубке вдруг стало тихо. Потом уже совсем другим голосом спросили:

- Кто это говорит?

- Приходи. Увидишь! - ответил Базилевич и оросил трубку.

...Как только на вышке с грохотом разорвался снаряд, за дорогой ударили пулеметы и автоматы десантников. Это открыли огонь бойцы, которыми командовал Борисов. И тут же, в ответ, заговорили пулеметы дзота. Их было два. И амбразур две. Из одной железная дорога простреливалась на подступах к мосту с востока. Из другой - с запада. И из обеих можно было вести огонь через дорогу.

Второй снаряд разметал охранников на железнодорожном полотне. Те, кто был вместе с Фомичевым, видели это, но сами пока что в бои не вступали. Следующие три снаряда заставили замолчать дзот.

Фомичев, Дзюба, Джафаров и Еремеев стремительно бросились к дзоту. И тут произошло совершенно неожиданное. Проклятый дзот ожил. Оказалось, что у него была еще и третья амбразура, которую десантники в свое время не заметили, и она прикрывала подступы со стороны болота. Из этой амбразуры неожиданно ударил автомат. Очередь навылет прошила грудь Дзюбы и рацию Еремеева. Десантники мгновенно залегли. В ход пошли гранаты. Дзот замолчал. Но младший сержант уже не встал.

Бой теперь шел только за дорогой. Еремеев бросился к Дзюбе, а Фомичев и Джафаров ворвались в дзот. Все в нем было перевернуто и исковеркано взрывами. И все же это была позиция. Дзот господствовал над дорогой и над площадкой зенитчиков.

Протиснувшись под обвалившимися бревнами перекрытия к дырам, образовавшимся на месте амбразур, Фомичев сразу же увидел все как на. ладони. Группа Борисова выгодно использовала внезапность атаки. На площадке возле зениток и в ходах сообщений лежало около десятка убитых гитлеровцев. И примерно столько же отстреливались. Можно было сделать вывод, что блокировать их в блиндажах не удалось. Но и из аппарелей они тоже вылезти не могли. Десантники прижали их плотным пулеметным и автоматным огнем. Сначала Фомичеву показалось, что десантники стреляют все пятеро. Но потом он понял, что их только трое: пулемет и два автомата.

"Сейчас, братва, мы вам поможем", - соображая, как это лучше сделать, думал Фомичев.

- Еремеев! - громко позвал он.

- Я здесь, товарищ лейтенант, - почти над самым его ухом ответил связист.

- Зенитчиков в аппарелях видишь?

- Вижу!

- Выдвигайся вместе с Джафаровым к полотну и с полотна - гранатами! Я вас прикрою!

Положив свой автомат на бревно, Фомичев дал длинную прицельную очередь по серым, высовывающимся над бруствером пилоткам. Движение в ходе сообщения моментально прекратилось. А уже в следующий момент по доскам, бревнам и земляной обсыпке того, что осталось от дзота, защелкали пули. И еще Фомичев успел разглядеть, как Еремеев и Джафаров ловко взбирались по насыпи. Они поднялись на верхнюю площадку и одну за другой бросили в укрытие зенитчиков четыре гранаты. Пыль, поднятая взрывами, не успела осесть, а десантники уже скатились с насыпи по ее противоположному скату и завершили дело с помощью автоматов. Через несколько минут над мостом и его живописными окрестностями сомкнулась тишина. И от этого вдвое громче, так что уже четко слышались даже отдельные взрывы и орудийные выстрелы, загремело на востоке.

5

- Еремеев! - снова позвал к себе радиста Фомичев. - Выходи на связь. Доложить надо.

- Не получится, командир. Отговорила "Роща" золотая... От рации одни воспоминания остались, - ответил Еремеев.

- Тьфу ты, дьявол! - смачно выругался Фомичев. - Значит, мы теперь без связи? Хоть бы сообщить, что полдела сделали...

- Сами разберутся, когда придут, - нашелся Еремеев. - Мост-то целехонек. Даже краска не закоптилась.

Фомичев взглянул на серый стальной пролет и вздохнул:

- Пока все так.

По ту сторону проволочных заграждений, опоясывавших позиции зенитчиков, поднялись Галиев и Пахомов и побежали к тем, кто был с ними в одной группе и теперь не поднимался с земли. Галиев вывел из леса окровавленного Борисова. Чувствовалось, что сержант передвигается с трудом, хотя свой пулемет он нес сам. А Пахомов вынес на руках безжизненное тело Синицына. На помощь ему поспешили Джафаров и Еремеев. Они же принесли и Шарикова. Борисову немедленно сделали перевязку. Две пули насквозь прошли у него через голень. Кость по счастливой случайности осталась цела. Но сержант потерял много крови. Борисов сидел на траве, опершись спиной на бруствер, и виновато улыбался. Словно и впрямь был виноват в том, что его ранили.

- А все-таки задачу выполнили, - сказал он, когда к нему подошел Фомичев.

- Наполовину, Егорыч, - ответил Фомичев. И добавил: - И потеряли троих.

В это время на путях показался Саркисян.

- Как там у вас? - окликнул его Фомичев.

- Валдиса убили.

- Даже четверых, - вздохнув, поправился Фомичев.

- Меня не списывай, лейтенант. Я стрелял и еще стрелять буду, - твердо сказал Борисов.

- Видел я, Егорыч. Это точно, еще повоюем. Да и наши помогут, подбодрил сержанта Фомичев.

- Что с танком делать? - спросил Саркисян.

- Пойдем, посмотрим. Решим на месте, - ответил Фомичев. - Целый он?

- Ставь мотор и поехали. И боеприпасов полно.

- Это хорошо. Пойдем. А здесь... - задержался Фомичев. - Здесь - так: поскольку Егорыч ранен, старшим назначаю Пахомова. Беритесь все немедленно за восстановление дзота. Стенки у него крепкие. Нижняя часть вся целая. Он нам еще послужит. Из него вся округа как на ладони. Подержимся...

И Фомичев вместе с Саркисяном побежали к танку.

Даже беглой оценки местности хватило Фомичеву, чтобы понять: танк занимает на ней ключевую позицию. Его орудие и пулемет надежно держали под огнем не только ближние, но и дальние подступы к мосту с запада. Обойти танк справа не позволяла болотная топь. Лесной участок, примыкающий к дороге слева, гитлеровцы сами только что заминировали. Пробиться к мосту можно было лишь вдоль железной дороги. Немцы могли обойти минное поле еще левее и выйти к мосту через огневую позицию своих зенитчиков. Но тут они неминуемо попадали под огонь дзота. Вывод напрашивался сам собой: танк очень нужен десантникам. Фомичев так и сказал Базилевичу: