Мехман

- Подумаешь - грим! Боже упаси. Разрисовывать себе лицо, надевать на голову противный парик! Гадость... То будешь замуж выходить на сцене, то умирать, то на свадьбе плясать. Хороша профессия! Однажды при моей маме зашла речь о сцене, так она чуть не побила нас всех... Я даже пожалела, что заговорила...

Тоненькая ученица с острым носиком, самая веселая я резвая, напомнила со смехом:

- Девушки, девушки, опомнитесь. Нам еще, ой, как далеко до окончания десятого класса. Еще учиться и учиться. О чем вы спорите? Все нужны - и инженеры, и врачи, и хорошие артисты. Но... мы еще посмотрим, что будет с нами... Посмотрим, кто вернется со свидания с незатронутым сердцем, а кто не вернется и выйдет замуж...

- Кто же, например, не вернется? Интересно. Все повернулись и посмотрели на Зулейху.

Девушка с острым носиком поклонилась и пропела: - "я жизнь отдам тебе, девушка! Я мехманом* буду твоим"...

_______________

* Игра слов: "мехман" означает гость.

- Аи-аи, какой талант пропадает! Почему же ты не поешь по радио, перед микрофоном?

- Как раз я собираюсь для всего мира спеть по радио песнь о Мехмане и Зулейхе...

- Не болтай глупости... Девушки, имейте совесть - Зулейха покраснела и, растолкав подруг, отошла в сторону.

Но они все шутили:

- Ах, Мехман больше не придет в школу... Никогда...

- Мы не увидим его больше.

- Девушки, это Зулейха готова отдать жизнь за Мехмана и петь для него, а он даже во сне не глядит на нее!

- А как же письма "Мехману от Зулейхи", которые летят к нему, как птицы?

- Они остаются без ответа... Летят, машут крыльями, но никто не видит, на какую ветку они садятся...

Зулейха издали сердито крикнула: - Нечего вам лезть в чужую жизнь... Не ваше дело!

3

Старая Хатун заждалась своего сына. То и дело подходила к дверям взглянуть, не идет ли ее Мехман. Услышав, наконец, его шаги, она широко распахнула дверь.

- Входи, родной мой... Получил свой документ?..

Мехман достал свидетельство, отдал матери. Хатун благоговейно поцеловала край бумаги и, простерев рука к небу, сказала: - Слава тебе, господи, прошли десять лет учения!

Хатун всегда интересовалась успехами своего сына и внимательно разглядывала его отметки. Она сразу заметила, что это свидетельство отличается от прежних: лист был большой, плотный, и надпись на нем какая-то особенно торжественная, позолоченная. Мать крепко обняла Мехмана.

- Я вижу, сынок, я вижу, что здесь все высоко. Сыночек мой, очень и очень высоко!.. Я понимаю.

На следующий вечер Хатун по случаю окончания сыном школы приготовила хороший плов, а Мехман пригласил к себе товарищей. Они с наслаждением ели плов, а Хатун, раскрасневшаяся, с большой ложкой в руке, любовалась ими. Окинув взором свою маленькую, бедно обставленную комнату, она вдруг сказала с сожалением:

- Сыночек, если бы у нас была лучшая комната, мы бы пригласили сюда твою вторую мать - твою седоволосую учительницу.

- Мы обязательно пригласим ее, мама, - согласился Мехман. - Как только мы отремонтируем и приведем все в полный порядок...

- Да, наша Мелике-ханум, действительно, прекрасный человек, а для тебя, Мехман, она всегда была словно мать, - вмешался один из друзей Мехмана Салман. - Она такая добрая и благородная... Немало сделала она для нас.

- Она редкий, большой души человек, - подтвердил Масум. - Всю жизнь она посвятила воспитанию хороших детей... Мы многим ей обязаны.

- Имя Мелике-ханум никогда не сходило с уст нашего Мехмана, - сказала Хатун, окинув любовным взглядом сына и собравшуюся за столом молодежь. - Имя хорошего человека всегда произносят с добрым чувством...

Весь вечер друзья говорили о Мелике-ханум.

Рассказывали, как впервые от нее услышали про Пушкина, вспоминали, как она поймала одного из них с папироской, как отчитала Салмана за подсказки, как помогала отстающим ученикам, ободряла, поддерживала дух. "А помните, ребята, когда я не смог ответить, она..." - "А помните, когда у Али убили брата, Мелике-ханум..." - "А помните наш спектакль? Мелике-ханум радовалась..."

Когда гости разошлись, Хатун под впечатлением этих разговоров сказала Мехману:

- Ведь я правду говорю, сынок, - когда ты окончишь высшие науки, начнешь зарабатывать, мы сможем украсить нашу комнату, купим ковер, и тогда мы пригласим твою любимую учительницу. Ведь это такая почетная гостья. С самого твоего детства она любила тебя, всегда меня при встрече утешала, ободряла: "Не бойтесь, Хатун, - говорила она мне. - Мехман хороший, чуткий мальчик. Он, когда вырастет, так будет ухаживать за вами, что вы забудете всю горечь своей тяжелой жизни!" Я плакала, а она все говорила, очень хорошо говорила... Ведь она знала, что я вдова, простая работница. - Хатун задумалась, потом вдруг повернулась к Мехману: - Сказала ли она тебе что-нибудь на прощание? Не может быть, чтобы она без благословения отпустила тебя, она знает, что у тебя нет отца...

- Мелике-ханум сказала: "Сынок, береги свою душу, пусть будет она чистой, смотри, не запачкай, не запятнай ее".

- Это значит, пусть имя твое будет честным, не так ли, сынок?

Хатун опять задумалась. И глаза ее стали влажными: - И я, сыночек, хоть я и неграмотная, тоже так говорю тебе... Чистое имя, чистое сердце дороже золота, дороже любой драгоценности!

4

Время шло стремительно. Многие из ребят, окончивших школу, уже подали заявления в институт, в университет, стали готовиться к приемным испытаниям, а Мехман все еще колебался, продолжать ли ему учебу или пойти на работу. Он и решил посоветоваться с матерью.

- Скажи, мама, не пора ли мне начать работать и помогать тебе?

- А как сам думаешь? - Хатун испытующе посмотрела в лицо сыну, - Пока я дышу, пока мои руки еще крепки, ты учись, сыночек, а я буду работать. В школе ты первым был, почему тебе не быть таким же и сейчас, когда начнешь изучать еще более трудные науки?

- Видишь ли, теперь передо мной много разных путей, - начал объяснять матери Мехман, - а надо выбрать единственную дорогу. Один становится учителем, другой - инженером, третий - агрономом, четвертый - врачом, пятый - юристом... И все профессии очень нужны для нашей Родины.

- А что тебе по душе, сыночек, по какой дороге тебе лучше идти? - Хатун улыбнулась, по ее морщинистым щекам катились слезы. Но это были слезы радости. - Какая дорога лучше?

- Я хочу знать твое мнение, мама!

- Если ты хочешь посчитаться с моим мнением, будь врачом. А знаешь, почему? Медицина - это хорошее дело, врач всем и всегда нужен. И другим и тебе, и добро будешь делать, и ходить всегда в чистом, белом как снег халате.

Мехман опустил глаза:

- А я, мама, хотел изучать совсем другие науки.

- Какие, сынок?

- Я хочу быть юристом.

- А что это такое, сынок? Ты уже говорил это слово - юрист, но я не поняла...

- Юрист - это человек, мама, который стоит на страже закона, на страже права...

- Закона... права... Но как называется дело, которым он занимается? В чем состоит его служба?

- Служба? Он может быть народным судьей, прокурором...

- Нет, нет, сыночек, нет, - с внезапной решительностью возразила Хатун. - Иметь дело с преступниками, судить людей... Ни за что... Зачем тебе лезть в грязь? Обо всех этих строгих прокурорах разные толки идут. Не спорь! Ты не знаешь... а я знаю, что случилось с сыном Гюльсум. Он был совсем не виноват, а его засудили. Может быть, тот прокурор даже взятку взял... Вот в тот день, когда были ребята, ты говорил о чистоте, о том, что надо беречь свое имя. А теперь... Нет, нет, нельзя!.. Подальше от такой службы, разве мало других наук, которые дадут тебе верный кусок хлеба? Пусть лучше все будут тобой довольны - и учительница твоя, и все отцы, матери... А то нашел себе дело: суди, приговаривай... Нет!

Мехман стал настаивать:

- Нет, мама, я много думал об этом. Я хочу быть юристом, мама. Честным юристом, образованным. Я хочу отстаивать нашу законность, защищать нашу общественную собственность, права граждан...