Под псевдонимом Дора

Таких людей берегут. И Рудольф Рёсслер пользовался особым покровительством военных властей. Ему был выдан документ, в котором генеральный штаб швейцарской армии предписывал всем чиновникам и частным лицам оказывать его предъявителю всяческую помощь и содействие. Роже Массой, со своей стороны, тоже предпринял меры, чтобы избежать каких-либо нежелательных случайностей. Он приказал контрразведывательной, службе охранять Рёсслера круглосуточно. Люди в штатском ходили за немецким эмигрантом по пятам, днем и ночью, стерегли его дом, дежурили возле издательства "Вита-Нова", где Рёсслер ежедневно работал в качестве директора.

Желая победы Объединенным Нациям, ибо только это могло спасти страну от германской оккупации в будущем, полковник Массой не препятствовал своим подчиненным устанавливать связи с агентурой союзников. С его молчаливого одобрения бюро "Ха" позволило Рудольфу Рёсслеру передавать сведения по Германии англичанам и американцам. Как известно, интересы разведки США в Европе представлял Аллен Даллес (ставший после войны директором ЦРУ), который прибыл в Швейцарию в ноябре 1942 года как глава дипломатической миссии. По всей видимости, люди Даллеса, так же как и агенты английской "Интеллидженс сервис", имели доступ к информации Рёсслера.

Как я уже говорил, с конца 1942 года подпольная антинацистская организация Рёсслера начала выполнять задания нашего Центра. Но, повторяю, имени руководителя этой группы никому из нас, за исключением Тейлора, известно не было. Не знали мы и того, что Рёсслер работает на швейцарскую разведку.

Сиси и я знали лишь, что сведения поступают от какого-то человека из Люцерна. Тейлор был посредником. Он вручал Сиси при встрече текст информации, а она передавала его мне. Отредактированный и зашифрованный мною текст с пометкой "от Люци" посылался в Москву.

Мне и позже не довелось лично познакомиться с Рудольфом Рёсслером. Из наших сотрудников только Сиси и Джим виделись с ним однажды. Это произошло осенью 1944 года.

Сведения, поступавшие от Люци, исходили из различных учреждений Германии. Поэтому, чтобы в Центре имели точное представление, откуда, из какого источника получена та или иная информация, я обозначал эти источники условными именами - Вертер, Ольга, Тедди, Фердинанд, Штефан, Анна. Имена эти не принадлежали каким-то конкретным лицам. Придумывая псевдонимы, я обозначал лишь имя, созвучное с немецким названием данного учреждения. Например, Вертер - вермахт и т. п. Пересылая через Тейлора и Сиси свой материал, Люци помечал, из какого ведомства он получен? "из ОКБ", "из ВВС", "из МИД". Шифруя текст, я кодировал источники соответствующими псевдонимами, известными лишь мне и Директору.

Разумеется, в то напряженное время руководство Центра очень интересовалось, что собой представляют источники Люци: где служат эти люди, их фамилии, звания, из каких учреждений поступает информация. Это не было любопытством ради любопытства. Подобные вещи нужно знать для того, чтобы быть уверенным в достоверности сведений и не попасться на приманку вражеской дезинформации. А если принять во внимание тяжелую военную обстановку под Сталинградом и на Северном Кавказе, станет ясно, какое значение придавал Центр надежности и точности сведений. Тем более что информация Люци иногда довольно широко освещала некоторые замыслы германского верховного командования. Да и поступала она из Берлина довольно оперативно, хотя утверждение Александра Фута, что решения гитлеровской ставки оказывались известными нам порой через сутки после их принятия, безусловно, не соответствует действительности. Неверно также и то, будто в отдельных случаях мы узнавали об изменениях в немецких оперативных планах, дислокации войск и т. д. даже раньше, чем командующие немецкими армиями на Восточном фронте.

Сначала Центр весьма настороженно отнесся к данным, сообщаемым Люци, Потом, когда был проведен соответствующий анализ информации, наша настороженность сменилась желанием более тесного сотрудничества. Люци охотно пошел навстречу и спустя какое-то время даже приподнял завесу над своей тайной: рассказал кое-что о служебном положении и разведывательных возможностях своих берлинских друзей. Однако он категорически отказался назвать их настоящие фамилии и должности, так как, по его словам, это могло оказаться для них гибельным. Мы, разделяя опасения Люци и понимая, что он прав, больше не задавали ему подобных вопросов.

Эта тайна Люци остается и по сей день нераскрытой. Любопытно признание бывшего начальника Центрального разведывательного управления США Аллена o Даллеса. В своей книге "Искусство разведки" он пишет следующее: "...Советские люди использовали тогда фантастический источник, находящийся в Швейцарии, по имени Рудольф Рёсслер, который имел кличку Люци. С помощью источников, которые до сих пор не удалось вскрыть, Рёсслеру удавалось получать в Швейцарии сведения, которыми располагало высшее немецкое командование в Берлине, с непрерывной регулярностью, часто менее чем за 24 часа после того, как принимались ежедневные решения по вопросам Восточного фронта...

Как видим, даже для руководителя ЦРУ источники Рёсслера остаются загадкой, несмотря на то что А. Даллес в годы войны находился в Швейцарии и сам занимался разведывательной деятельностью против Германии. Даллес без какого-либо сомнения повторяет взятое с потолка утверждение Фута о разведке якобы менее чем за 24 часа.

Существует еще одна "загадка Люди" - каким способом немецкий эмигрант поддерживал регулярную и устойчивую связь со своими корреспондентами в Берлине?

В западной печати высказываются различные мнения. Некоторые считают, что Рудольф Рёсслер и его берлинские единомышленники пользовались услугами дипломатического курьера германского посольства в Швейцарии. Другие убеждены, что в этих целях использовалась радиосвязь.

На мой взгляд, версия о курьере сомнительна, хотя она объясняет, почему хорошо налаженная немецкая служба пеленгации так и не сумела нащупать в эфире радиостанции Рёсслера и его друзей. Сомнения мои вызваны прежде всего тем, что никакой курьер не мог обеспечить тех сроков, в которые Рёсслер и его берлинские корреспонденты обменивались между собой вопросами и ответами. Чтобы сохранить уровень оперативности, свойственный Люци и его товарищам, понадобилось бы несколько дипломатических курьеров, круглосуточно курсирующих из Берлина в Швейцарию и обратно. Безусловно, это невозможно. Вряд ли какое-нибудь посольство могло позволить себе такую роскошь, даже если его почта сверхсрочная.

Версия о радиосвязи более вероятна. Авторы книги о Рёсслере - Аккос и Кё - выдвигают, в частности, вот какого рода концепцию. Берлинские единомышленники снабдили своего друга-эмигранта радиостанцией и шифром еще до начала второй мировой войны. Сотрудничавшему со швейцарской разведкой Рёсслеру незачем было опасаться доносчиков пли полиции. Он мог свободно выходить на связь в любое время дня и ночи. А его друзья пользовались служебной радиостанцией - они передавали зашифрованные сведения прямо из центра связи ОКБ, расположенного в военном лагере Майбах, у Цоссена, неподалеку от Берлина. Никакой радиопеленга тор не смог бы выявить каких-либо подозрительных телеграмм в той огромной массе радиошифровок, которая непрерывно извергалась в эфир из этого главного узла связи верховного командования вермахта. Таким образом, будто бы существовал неуязвимый радиомост Рёсслер - Берлин.

Это предположение не лишено убедительности, особенно если учесть, что один из источников Люци, которому я дал имя Ольга, служил в штабе связи ОКБ. Впрочем, возможно, связь с Рёсслером осуществлялась через радиостанцию другого ведомства и другими лицами. Известно, что начальником службы радиоперехвата в абвере был генерал-майор Эрих Фельгибель, казненный в 1944 году как активный участник оппозиционного "заговора генералов".

В версии "радиосвязь" есть, однако, и слабые, уязвимые стороны. Ну, во-первых, нелепа выдумка французских журналистов, будто бы Рёсслера обращению с рацией научил Христиан Шнейдер (Тейлор). Я точно знаю, что Шнейдер вообще не имел никакого понятия о радиотехнике и никогда не работал ключом.