Страница 40 из 79
Так в ноябре 1942 года наша группа пополнилась человеком, которому суждено было сыграть очень большую роль в сборе разведданных. Новому источнику я дал псевдоним Люци, по созвучию с Люцерном - городом, где он жил. Как и все другие псевдонимы, имя Люци ставилось только в радиограммах, предназначенных Директору.
Еще до получения согласия Директора мне хотелось выявить, насколько широки разведывательные возможности Люци. Я задал новому информатору вопрос: что известно германскому генеральному штабу о Красной Армии - расположении войск на фронтах, кто ими командует и т. д.?
Люци сообщил по цепочке, через Тейлора, что он готов дать ответ. Мы ждали с нетерпением.
На третий или четвертый день Сиси передала мне несколько листков машинописного текста. Сообщение Люци поразило нас. Он указывал дислокацию советских армий и многих дивизий, перечислял тех, кто ими командует, давал оценку военным кадрам с точки зрения генералитета вермахта. Самой высокой похвалы врага среди высшего комсостава удостаивался начальник Генерального штаба маршал Б. М. Шапошников, занимавший этот пост до июня 1942 года. Немцы считали его чуть ли не гением. Очень лестно говорилось о среднем звене командных кадров Красной Армии.
Я не мог судить о достоверности представленных Люци данных - это было компетенцией руководства Генерального штаба. Но надо полагать, Центр удовлетворился ответом нашего нового сотрудника. С этого времени Директор стал поручать Люци самые сложные и оперативные задания. Он выполнял их блестяще. Кто же он был, этот таинственный человек?
Долгое время нам мало что было известно о нем. Впервые подлинное его имя - Рудольф Рёсслер - было названо лишь в 1944 году, когда в результате провала нашей группы в Швейцарии началось следствие. Затем, уже в послевоенное время, состоялись судебные процессы, а потом о Рёсслере были написаны десятки статей в газетах и журналах, вышли книги. Спор о "проблеме Рёсслера" или Люци, до сих пор не стихает на страницах западной прессы.
Деятельность Рудольфа Рёсслера расценивается различными европейскими кругами и прессой по-разному. Одни называют Рёсслера "лучшим разведчиком второй мировой войны", совершенно справедливо считая его "подлинным патриотом Германии, борцом против фашизма". Но есть и противоположное мнение. Его выражают недобитые гитлеровцы и новоиспеченные реваншисты в ФРГ. Они, конечно, кричат, что Рёсслер - предатель своей родины и немецкого народа. Буржуазные националисты Западной Германии точно так же характеризуют и тех неизвестных по сию пору офицеров, которые обеспечивали Люци военной информацией.
Лично я полагаю, что разведывательная деятельность Рёсслера-Люци и его единомышленников должна оцениваться только однозначно: все они были истинными патриотами, стойкими борцами против черных сил фашизма и войны. Они желали видеть свою Германию не очагом дикого мракобесия и кровавых распрей, а страной свободы и прогресса, живущей в мире с другими народами. Иной точки зрения на так называемую "проблему Рёсслера", по-моему, и быть не может.
Рудольф Рёсслер - выходец из мелкобуржуазной немецкой семьи, проживавшей в старинном баварском городке Кауфбойрен. Отец Рёсслера, крупный чиновник лесного ведомства, воспитал детей в строгих правилах протестантской религии.
Когда началась первая мировая война, Рудольфу едва исполнилось семнадцать лет, но он под влиянием шовинистической пропаганды отправился на фронт добровольцем. Очевидно, окопная жизнь излечила его от иллюзий. Вернувшись домой, Рёсслер более не помышлял о военной карьере, а занялся искусством и журналистикой. Писал критические статьи о театре, в 20-х годах редактировал в Аутсбурге местную газету, издавал литературный журнал в Мюнхене. В начале 30-х годов он руководил в Берлине Народным театральным союзом.
С приходом к власти нацистов Рёсслер вместе с женой уезжает из Германии в Швейцарию. Человек либерально-демократических взглядов, он становится эмигрантом и в 1934 году создает в Люцерне книжное издательство "Вита-Нова", являясь его владельцем и директором.
Находясь на чужбине, Рёсслер решает бороться с ненавистным ему нацистским режимом тем оружием, которое избрали его друзья в Берлине и он сам. А оружие это чрезвычайно острое - разведка.
По-видимому, еще до начала второй мировой войны Л., Рёсслер устанавливает связь с так называемым бюро "Ха" - секретным филиалом швейцарской разведывательной службы, получившим название по имени его руководителя майора Хауземанна.
Для швейцарской разведки Рёсслер был счастливой находкой: когда он предложил свои услуги бюро "Ха", то уже имел надежных информаторов, готовых вести тайную борьбу против третьего рейха. Материал Рёсслер получал от официальных лиц, примыкавших к скрытой антигитлеровской оппозиции в самой Германии, а также от немцев, эмигрировавших в Швейцарию. Кто были эти люди, как сложилась и действовала их антинацистская организация, каким путем сведения из Берлина попадали к Рёсслеру, - на эти вопросы и поныне нет ясного ответа.
Установлено, что Рудольф Рёсслер тесно сотрудничая со швейцарской разведкой, снабжая ее военной информацией о Германии. Об этом свидетельствуют различные архивные материалы, а также в какой-то мере показания самого Рёсслера на суде, учиненном над ним уже после войны властями конфедерации.
На судебном процессе 2 ноября 1953 года, выступая в свою защиту и объясняя смысл своей деятельности, Рудольф Рёсслер говорил: "Меня называют шпионом. Но, как известно, шпион - это такой человек, который, нарушая признанные нормы ведения войны, вводит в заблуждение противника, например, переодевшись в его форму, пробирается на территорию врага или же вообще путем обмана, а иногда и насилия получает важные секретные данные. Однако даже в обвинении не утверждается, что я проводил такую или подобную этой деятельность".
В этой связи профессор истории Базельского университета Эдгар Бонжур в своем докладе о внешней политике Швейцарии во время второй мировой войны, подготовленном им по поручению швейцарского правительства и опубликованном в "Нойе цюрихер цайтунг", говорит, в частности, что Рёсслер, Радо, Пюнтер "не могут быть названы шпионами в буквальном смысле этого слова. Сами они не занимались шпионской деятельностью, а собирали, систематизировали и оценивали полученную от их агентов информацию, которую затем частично по радио, а частично по почте направляли по назначению". Далее в докладе Бонжура приводятся слова, сказанные Рёсслером на судебном процессе: "Я с чистой совестью могу сказать, что не желал, чтобы возможные последствия моих действий нанесли ущерб внешним связям Швейцарии". Профессор Бонжур справедливо заключает: Рёсслер "вправе был так заявить, тем более что Швейцария и СССР не противостояли друг другу в период войны и то, что он сообщал русским, не наносило ущерба стране, в которой он жил".
Сперва агентурная сеть Рёсслера, безусловно, обслуживала только швейцарский генштаб. Потом, когда вспыхнула война, доступ к сведениям Рёсслера получили разведки стран антигитлеровской коалиции. И, нужно признать, эта информация, исходившая из правительственных и военных кругов Германии, была довольно ценной. По утверждениям авторов некоторых книг, изданных в западных странах, Рёсслер заблаговременно известил швейцарскую разведку о подготовке нападения Германии на Польшу, о предстоящем вторжении вермахта в Бельгию и Голландию с целью обходного маневра и удара по англо-французским войскам, что завершилось, как известно, капитуляцией Франции; он также сообщил швейцарскому генштабу о немецких планах воины против СССР и о многих других крупных военных акциях гитлеровской Германии.
Конечно, таким информатором очень дорожили. Руководитель швейцарской разведки поручил немецкому эмигранту ответственную работу в своем ведомстве - анализировать и оценивать весь материал по Германии, который стекался в люцернское бюро "Ха" из различных источников. Кроме донесений агентуры, сюда включались показания дезертиров, контрабандистов, беженцев из Германии и оккупированных стран, данные, полученные в беседах с ранеными немецкими солдатами и офицерами, прибывающими с фронтов в швейцарские госпитали. Рёсслер мог сравнивать весь этот материал с сообщениями своих источников, делать необходимые выводы и обобщения.