Уйти, чтобы вернуться

- Постой, постой, - перебил его голос. - Теперь я задам свой главный вопрос. Представь, что ты, Марио Герреро, все можешь. Как ты пожелаешь, так и будет. Словом, ты бог, и перед тобой весь этот мир. Что бы ты сделал, как бы распорядился?

Лицо в глубине мрамора поплыло, исказилось, Марио встал, чтобы не видеть его. Отчего такая усталость? Словно кто влез ему в душу и перерыл там все, переворошил, живого места не оставил. Что он ищет, чего ему надо? Звезды, креветки, сломанное дерево, девочка, война и теперь вот бог. Не хотелось ни слушать, ни отвечать.

- Каждый делает, что может, и в ответе за это. С всевышнего и спрос всевышний, а я не бог. И к чему эта игра? Пойду я, устал.

- Мы не играем, Марио. Или это была бы самая дорогая игра. Я не шучу. Час моего времени стоит четверть миллиона. Мы с тобой наговорили на двести тысяч долларов. Слышишь: мы, не я один. Это теперь и твоя цена. Говоришь, от тебя ничего не зависит? Ошибаешься. А если тебе захочется что-то сделать со мной? Взбредет вдруг такое в голову. Внизу, напротив лифта, еще одна дверь. Не заметил? Там склад, валяется всякий хлам, остался после строителей. И среди этого хлама - канистра. Чистейшая серная кислота. Представляешь, что будет, если втащить ее сюда и слегка побрызгать? Мой черепок - это же органика. Вот фонтан будет!

Голос выжидающе замолчал, словно хотел узнать, какое произвел впечатление. Марио отрешенно смотрел на голубое свечение - оно стало ярче. Яйцо полыхало, как небо при полярном сиянии.

Канистра. Причем тут канистра?

...ждали представителя приюта. Приехал Рой. Марио узнал его по голосу. В соседней комнате кто-то, возможно, полицейский, обстоятельно рассказывал, как все произошло, беспрерывно повторяя "надо же". "На девятом участке, отъехать не успели. Надо же! Что у них там стряслось, ума неприложу. Возможно, проводка, замкнуло где. Вспыхнула факелом. Надо же! Вижу - горит,. подъехал - ничего уже нельзя было сделать... Мальчишка вот остался. Надо же!" Открылась дверь. Подошел Рой, присел перед ним на корточки, взял его за плечи, заглядывая в глаза. "Ну, ну, держись, ты же мужчина. Сейчас поедем"...

- Еще секунду, Марио. - Голос, казалось, играл с ним: отпуская, не отпускал, что-то хотел сообщить и не договаривал, требовал серьезности, а сам посмеивался. - Говорят, ты приносишь несчастье, вокруг тебя беда ходит. Ведь наговор это и предрассудок - ты как, считаешь? А теперь иди. До встречи, мой роковой Сын.

Никаких дел в городе у него не было, разве что заплатить за квартиру, в которой он уже неделю не жил, но съезжать окончательно пока не собирался. И вспомнил о ней лишь потому, что почувствовал потребность хоть на несколько часов выбраться из зоны. При всей своей благоустроенности Нью-Беверли оставался клеткой. Само сознание изоляции угнетало. Вид колючей проволоки и охранников у шлагбаума вызывал желание пересечь границу; словно по ту сторону ограждения был другой воздух и дышалось легче. За завтраком он объявил о своем намерении. Сидящие за столом ничего не сказали, только переглянулись. В отличие от Марио они были завалены работой, и проблема свободного времени их, видимо, не волновала. Да и привыкли уже: "святая троица" жила здесь со дня основания филиала. Отправляясь на свою "кухню", Сьюзен - пожелала: не потеряйся, затоскуешь дай знать, развеселим. Марио все еще с трудом понимал многое, что говорилось между ними: какое-то содержание сказанного и несказанного, но заложенного между слов, ускользало от него.

На всякий случай он известил Полковника. Тот посмотрел на него бесстрастным птичьим взглядом:

"Вольному - воля". Этим он давал понять, что никакого разрешения тут не требуется и вообще пора уяснить - здесь Марио сам себе голова. Запрещать ему что-то или как-то ограничивать никто не собирается, разве что посоветовать или порекомендовать. "Когда вас ждать?" - для порядка спросил Полковник.

Машина подошла через минуту после вызова. За рулем сидел вислогубый. Везет же мне, неужели в гараже не нашлось никого другого, подумал Марио. Наверное, не только подумал.

- Возить вас буду я. Всегда, - внес ясность, не глядя на него, водитель. - Меня зовут Джеймсом.

- Хорошо, Джеймс, - миролюбиво сказал Марио и покосился на автомат, лежавший на сидении рядом с водителем. В его обязанности входило, видимо, не только крутить баранку. Надеюсь, со мной тебе потеть не придется.

Пока ехали по шоссе, Джеймс не столько следил за дорогой, сколько высматривал что-то в зеркале заднего обзора. Несколько раз оборачивался, хотя шоссе было на удивление пустынным, и никто обгонять не собирался. Только уже на въезде в пригород увязалась какая-то замызганная колымага неопределенного цвета. Джеймс пропустил ее вперед, цепким взглядом проводив пассажиров - двух юнцов, у которых и времени не было, чтобы взглянуть на спидометр, - так они болтали.

За неделю Марио успел отвыкнуть от скопища домов, автомашин, людей и теперь поглядывал на уличную суету с каким-то потусторонним любопытством. Так вглядывается в хорошо знакомые места человек после долгого отсутствия: ничего, вроде бы, не изменилось и в то же время все чужое, не принадлежащее ему. Он уже не частица этого бегущего, смердящего, тяжело дышащего чудища, а пришелец из другого мира. Глаз подмечал то, на что раньше не обращал внимания. Район, где он снимал квартиру и куда недавно еще, как к пристанищу, возвращался после безуспешных поисков работы, казался теперь и неуютней, и неопрятней. Бумага на тротуарах, переполненные мусорные баки, потеки на стенах, прокопченные стекла окон.

Остановились, не доезжая до дома. Почему-то Марио не захотел, чтобы соседи видели его в компании с вислогубым. Тот и не собирался прятать автомат. Хотя бы прикрыл чем.

- Мне с вами? - спросил Джеймс.

- Оставайся, я скоро.

Ему повезло: в подъезде он столкнулся с хозяйкой.

Однако поведение этой степенной, всегда уравновешенной и, как предполагал Марио, хитроватой женщины показалось странным. Увидев его, она отступила в некотором замешательстве. На стареющем, но еще без заметных морщин лице изобразилось не то удивление, не то испуг.

- Это вы, сэр?! - не поверила она своим глазам.