Оракул

Девушка и не думала прятаться или бежать. Она обреченно приникла к яблоне, как юная язычница к своему божеству. Хорст не спеша повесил на сучок яблони фуражку, огладил светлые волосы.

– Не надо бояться, моя маленькая, – бормотал он, прижимая ее к стволу и втягивая ноздрями яблоневую свежесть. Внезапно вспомнилась вонь и гвалт офицерского борделя в Данцинге, и он ощутил мгновенный укол в сердце и даже робкую благодарность этой девчушке. Что ж… Он унесет с собой ее боль, и первую кровь, и сапфировую глубину глаз. Там в подземельях Шангриллы он будет перебирать их в своей памяти, как змей драгоценные камни… Сгорая от истомы, он машинально ощупал кобуру:

– Пойдем со мной, Элиза, там, наверху, есть кровать, и все приготовлено для нас двоих.

Не отрывая глаз от его лица, девушка покачала головой.

– Моя крошка решила пококетничать, – ворковал Хорст, касаясь губами обреченной белизны ее шеи в вырезе платья. – Не надо бояться, моя лесная фея. – Любуясь, он гладил ее плечи, грудь, узкие изящные бедра и, схватив за талию, рывком посадил на широкую ветку дерева.

Дерево качнуло ветвями, по стволу прошла дрожь. На волосы и плечи Элизы упали белые лепестки, и Хорсту показалось, что они не одни, словно дерево наблюдало за ними.

Он медленно одну за другой расстегнул ее обтянутые шелком пуговки и, больше не сдерживая себя, впился в розовые, едва расцветшие бутоны. Пьяный запах яблони заполонил ноздри, терпким вкусом дразнил язык. Он впился в нее, как зверь, добравшийся до водопоя. Прикрыв воспаленные от бессонницы глаза, он рывком расстегнул одежду.

Рокот и далекое рычание мотора казались обрывками сна, тяжелого исступленного бреда.

От орудийного грохота ветви дерева дрогнули под горячей волной, и земля под ногами Хорста дрогнула от удара. Не удержав равновесия, он едва успел схватиться за ветви яблони. В воздухе повисло шипение, как от сдувающейся камеры, и с веток при полном безветрии осыпались белые лепестки. Над яблоневым садом таял пороховой дым. Элиза очнулась первой. Путаясь в разорванном платье, она бросилась бежать.

Цепляясь за ветви, оглохший Хорст крутил головой. Он оправил брюки и лишь тогда заметил перламутровый потек на коре. «Когда осенью соберут эти яблоки, в каждом будет сидеть маленький змей», – мелькнуло в голове. Он не слышал треска и рева за своей спиной. Выворачивая деревья, пританцовывая, как пьяный, и вихляя на ходу, по саду полз танк с алыми звездами на броне. Угрожающе поводя хоботом, он выбрал цель.

Хорст стремглав бросился к флигелю. Во дворе замка свершалось беззвучное злое волшебство, черная алхимия боя. Танковый снаряд угодил в пристройку лаборатории, и высокое зеленое пламя взметнулось сквозь крышу, куски жести сворачивались в медные свитки. Сдунув крышу, огонь победно взмыл к небу, и его жаркий язык лизнул шпиль на башне замка.

Солдаты попрятались в подвале, двое или трое укрылись во дворе за солнечными часами, готовясь подпустить танк и забросать его гранатами. Танковый снаряд глубоко взрыл землю рядом с фонтаном, и засада бросилась врассыпную.

– Ящик в самолет! – успел прокричать Хорст сквозь вой и грохот взрыва. Солдаты опомнились. Двое рослых гренадеров выволокли из пороховой бури бронзовый ящик и, изгибаясь под его тяжестью, короткими перебежками дотащили до самолета.

Танк развернулся, своротив мраморный фонтан, и слепо закрутил башней. Автоматчики, огрызаясь короткими очередями, отступали в сторону старинного кладбища, отвлекая танк от группы эвакуации. Танк, как разъяренный носорог, проломил кладбищенскую стену с запада от замка и, выворачивая кресты и старинные надгробия, помчался вдогонку. Подпрыгивая на крупных плитах, он пробежал склон, но, уткнувшись в низину, понял, что потерял цель. Пока он разворачивал оружие в сторону самолета и давал задний ход, трое солдат и офицер успели дотащить до самолета тяжелый бронзовый ящик.

Уже в самолете Вайстор окинул взглядом бронзовый ящик с кодовым замком и потрогал обрывок сгоревшей бирки. В этом ящике почивало Священное Копье, обернутое в исписанный древними рунами красный шелк.

Ухнул и эхом рассыпался выстрел. Танк дал еще несколько залпов по самолету, но с низины ему было трудно достать до цели, и снаряды били по кромке оврага. Пилот сумел быстро завести мотор и взлететь. Глядя в маленький помутневший от копоти иллюминатор, Вайстор видел, как танк медленно выполз из балки и задним ходом пополз сквозь пролом в кладбищенской стене.

Танк остановился в саду, среди цветущих деревьев.

Из люка выпрыгнул чумазый танкист в когда-то синем, а теперь черном, как смола, комбинезоне, по-хозяйски огляделся и снял шлем. Он прошелся по саду, охлопывая себя по затекшим ляжкам. Расправил широкие плечи, снял с сука яблони эсесовскую фуражку и проткнул ее днище кулаком.

Другой танкист, коротенький и юркий, как ящерка, разломав фанерный ящик и разворошив солому, в которую была упакована аквасфера, достал хрустальный шар на золотой подставке.

– Смотри, Харитон, что фрицы волокли!

– Однако золота килограмм на пять! – обрадовался Харитон. – Грузи. Подарим командующему!

– А это что еще за гроб с музыкой? – немного погодя крикнул из подвала коротышка. – Тяжелый, дьявол…

Харитон спрыгнул в подвал и осмотрел бронзовый ящик, опечатанный множеством печатей, покрутил колесики замка и разочарованно сплюнул:

– Нет, такой на броню не влезет, а жаль оставлять! Союзники со дня на день фронт сломают.

Его напарник запрыгнул на ящик и отбил чечетку на крышке:

– Не дрейфь, командир, завтра вернемся с подкреплением. А америкашкам – шиш на постном масле!

Глава 6

Тайный оракул

Гримуары открыты опять,

Темных башен виднеются тени.

22 апреля 1945 г.

Москва. Кремль. Кабинет Верховного Главнокомандующего.

Это была просторная комната с окнами на солнечную сторону, но даже в полдень здесь все еще было сумрачно и полутемно. Стены, обшитые мореным дубом, давали медовую полутень. Сквозь задернутые шторы пробивался острый луч апрельского солнца. Хозяин кабинета долго не снимал светомаскировки: его цепкое внимание рассеивалось и слабело при свете дня, и днем он работал при электрическом свете.