Раскрыть ладони

Правда, сейчас у меня нет времени на чувства. Что делать с глупостями? Как научиться их избегать? За последние дни каждый мой поступок был отмечен полным отсутствием расчёта. И что в итоге? Целая гора неприятностей.

Зачем полез усмирять боль воспалённого уха? Порыв души. Дурацкий и беспечный, вылившийся в уплату извинительной подати. Гнать такие порывы надо. Метлой.

Необдуманно напросился выполнять заказ хозяина Оврага? Ладно, это было ещё полбеды. Но зачем постарался продлить жизнь мальчику? Чтобы огрести оскорбления и упрёки? Надо было вернуться и заявить, что ребёнок уже мёртв, а уж с местным магом мы бы друг друга поняли и смогли договориться. Так нет же, тащил из последних сил... Потому что обещал. Можно подумать, кто-то меня вынуждал на это обещание! Сам дурак. Но... всё равно не жалею. Ни капельки.

Разбитый нос Эвина — ещё одна глупость. Не надо было этого делать. Следовало отправиться в Надзорный совет, покаяться, подлизаться, сообщить все подробности дела, глядишь, получил бы кой-какие поблажки на будущее. Или надо было, и вправду, пойти к дяде, договориться о взаимной выгоде и год за годом доить парня, как корову. А можно было ещё найти его родителей и получать денежки с них. За что? За сокрытие страшной тайны о небрежности отпрыска, способной навек преградить ему дорогу в чарователи. И было бы мне счастье великое, сытное и звонкое... Тьфу! Раньше надо было думать, так нет же, вместо того, чтобы считать монеты, полез спасать чужую душу. Безвозмездно. Это ли не дурость? Она самая.

Есть и ещё кое-что. Мелочишка, но грызёт совесть не слабее всех остальных моих деяний. Тень. И те слова: «Доверяю тебе». Неужели, он сказал правду? Собственно, с этой развилки ведут только две дороги. Либо жестокая шутка, либо искреннее сожаление. Но что из них двоих звучало в голосе убийцы? Что? Мне нужно знать, иначе не смогу спать спокойно. Потому что мне впервые в жизни бросают подобный упрёк.

Предать чужое доверие... Я никогда не представлял себе, что это значит. И сейчас не очень-то представляю, но чувствую себя самым гнусным человеком в Саэнне. А может быть, и в целом мире. Неужели Тень в самом деле доверилась мне? «Как другу». Да, именно это он и сказал, я расслышал совершенно точно. Меня сочли достойным доверия? Возможно. Но я с лёгкостью и изяществом оттолкнул от себя... Друга? Да будь оно всё проклято!

Не умею жить? Не надо. Не понимаю, чего от меня хотят люди? Буду меняться и менять. Спрашивать и уточнять каждую мелочь, чтобы ни на шаг не отступать в сторону. Требуются услуги? Отлично! Оговорим всё на бумаге. Хотите дружить? Замечательно! Только сначала обсудим права и обязанности каждой стороны. Скучно? Ничего. Зато надёжно и безопасно.

Хрустальные колокольчики над дверью стукнулись своими прозрачными боками и затейливой песенкой поприветствовали посетителя, изъявившего желание заглянуть в лавку. Я не стал поднимать голову и отвлекаться от работы: выставленные на продажу вещицы уже обзавелись охранными отпечатками, стало быть, не смогут покинуть комнату без согласия dyesi Карин, а мне нужно поскорее закончить с последней порцией недавно привезённого товара и вернуться домой. Дядюшка Туве обещал, что сегодня добудет-таки всё необходимое для выполнения заказа. Хорошо бы поскорее управиться с клинком для Тени, получить деньги и забыть... Всё забыть. Особенно свою глупость.

— Надо же, меня не обманули!

Знакомый голос. Я совсем недавно его слышал. И слушал, надо признать, с удовольствием, потому что его обладательница — женщина, заслуживающая внимания. Но что она делает здесь?!

— Вам угодно приобрести одну из этих вещиц? Я сейчас позову хозяйку лавки и она...

— То, что мне было угодно, я уже получила.

Лавейла цвета осенних сумерек — нежно-сиреневая с бронзовыми всполохами вышивки. Пепельное буйство волос поднято вверх и затейливо перевязано золотистым шёлковым шнуром. Если мне не изменяет память, стоит потянуть за один из его кончиков, украшенных бисером, и строгая причёска превратится в свободную россыпь локонов. Келли тоже иногда так убирала свои волосы. Предоставляя мне право и удовольствие рушить возведённые бастионы... Гр-р-р-р! Пора бы и забыть.

По случаю появления в городе безупречный тон лица тронут краской, но лишь отдавая дань существующим неписаным правилам. По крайней мере, на длинных ресницах сажи нет, и от этого взгляд кажется совсем юным и прозрачным. Вот ведь, умелица! Знает, как показать себя в лучшем виде. Любой мужчина был бы счастлив заполучить внимание Иннели. Да и её саму, пожалуй.

— Простите?..

— Я хотела найти вас. И нашла.

— Право, мне лестно слышать такие слова и всё же... Вам что-то угодно от меня?

Ни кивка, ни другого движения, только уголки губ поднимаются чуть выше, чем были, и замирают, обозначая улыбку.

— Вы оказываете услуги, не правда ли?

— Да, госпожа.

К чему она клонит? Ещё какое-то заклинание сошло с ума? Нет, в замок я больше не ступлю ни ногой!

— Я хотела бы купить одну. Продадите?

— Как вам будет угодно. Но должен предупредить, что мне по силам далеко не каждая услуга, поэтому...

— С тем, что нужно мне, вы справитесь, не сомневаюсь!

— Тогда извольте изложить вашу надобность.

Иннели довольно смежила веки и направилась в мою сторону, по пути поглаживая кончиками пальцев головы хрустальных статуэток.

— Мне нужны вы.

— Я понял, госпожа. Но мне хотелось бы знать, зачем, иначе я не смогу...

— Раньше вы не казались мне непонятливым. Я ошиблась?

Взгляд снизу вверх. Невинный, как у ребёнка, и одновременно многозначительный. Частое дыхание, поднимающее шёлк лавейлы и распахивающее складки ровно настолько, чтобы было заметно: между ним и телом есть только тонкое полотно лёгкого платья.

— Ошиблись? В чём?

— Мне нужна ваша услуга. Небольшая. Но обещаю, вы останетесь довольны оплатой.

— Что за услуга, госпожа? Вы меня совсем запутали.

Узкая ладонь змеёй поднимается вверх по моей рубашке, останавливаясь на границе между тканью и обнажённой кожей.

— Только не притворяйтесь наивным мальчиком! Хотя... это мне тоже нравится. Иногда. Но именно сейчас я нуждаюсь совсем в другом. В силе и уверенности. А я буду послушной... вашим рукам.

— Госпожа...

— Вы удивительно владеете своим телом. Не спорьте, я видела! Но ваши руки... Это что-то невообразимое! Они так нежны и так властны... Я хочу купить их прикосновения. И заплачу, не скупясь.

Ощущать себя товаром? Немного странно. И обидно. Превратиться в одного из хрустальных уродцев, выставленных на прилавок... Но она хотя бы честна. Хочет купить и готова платить, что же ещё мне нужно? Всего лишь прикоснуться и получить за это пару монет. Да я должен быть горд и счастлив! Ещё бы, такая красотка открывает доступ к своему роскошному телу! Но почему-то вместо радости губы кривятся от разочарованной улыбки.

Я всего лишь товар. Иннели даже не составила себе труда обмануть, сделать вид, что привлечена чем-то другим, наконец, притвориться, что влюблена. И ведь, получила бы всё то же самое, но совершенно даром! Но зачем? Перед товаром не притворяются. Товар просто покупают.

Настала пора продаваться?

Нырнуть в складки лавейлы. Левой рукой скользнуть по тонкой, но плотной талии, добраться до ручейка позвоночника, устремиться вверх по тропинке между лопаток, почти к основанию шеи, но остановиться в ложбинке и надолго обосноваться там, подушечками пальцев поглаживая и успокаивая раскалённые нити. Правой рукой спуститься вниз, медленно подтягивая подол, собрать ткань в пучок, отодвинуть преграду, коснуться шелковистой кожи и некогда выученным и запомненным навсегда движением поймать напряжённое бедро. Прислушаться к ритму чужого дыхания, становящегося всё чаще и отрывистее, чтобы убедиться: всё сделано правильно. Продолжить странствие пальцев по просторам тела, знакомым и неизведанным одновременно. И ответить на настойчивую просьбу припухших губ...

— Странно... Мне казалось, что и целоваться вы должны уметь просто замечательно.