Ядерная осень

Проверив не фонит ли его драгоценная находка, он с дозиметром в руках, обошел весь небольшой подвальчик, не обнаружив больше ничего полезного. Видимо это был или склад или перевалочная база местного табачного бонзы. Запершись на засов, и наскоро перекусив, разогретыми на МЧСовском патроне-горелке, консервами, он весь оставшийся вечер потрошил импортное курево и плотно утрамбовывал табачное ассорти в вещмешок, переделанный из чехла из под какого то прибора. Покачав за лямку довольно увесистый переносной вариант табачного ларька, Егор довольный собой, устроился в углу за нагроможденными коробками из под сигарет и впервые за несколько дней безмятежно заснул.

8.09.2026 г. Москва. Станция метро 'Авиамоторная'

В отличии от 'Площади Ильича', с 'Авиамоторной не ушел никто. Хлебная и продуктовые палатки, так удачно оказавшиеся в пределах пространства, отсеченного от внешнего мира гермозатворами, а так же кое-какие продукты, прихваченные с собой торговцами с 'Лефортовского' рынка, позволили протянуть 'местному населению' до той поры, когда стало можно относительно безопасно для здоровья, совершать вылазки наверх. Правда, это касалось только радиации.

Вообще к Азербайджанцам, составляющим подавляющее большинство торговцев, даже после добровольно-принудительного изъятия продуктов, относились хорошо — по крайней мере до тех пор, пока эти продукты не кончились. Что было для них, привыкших к другим реалиям, сильно непривычно. У 'Авиамоторцев' даже спустя пять дней, все еще был хоть и жидкий но настоящий чай, а в рационе станционных спецслужб, еще и кофе. Куда девались все подарки судьбы на 'Ильича' — неизвестно. Только те первые беженцы оттуда, которых еще пустили, рассказывали, что еды там не стало уде на второй день. И это при том, что, и народу там было меньше, и на одну продуктовую палатку больше.

Первая группа поисковиков — все те же Сергеев и Епифанов, уже знакомым маршрутом вышли к машинному залу но, пройдя по коридору, уже не стали подниматься в вестибюль с турникетами, а двинулись дальше по коридору и, проникнув сначала через маленькое помещеньице с гермодверями в комнатку, похожую на дворницкую, заставленную метлами, скребками и лопатами, вышли через обычную дверь в переход, прямо к внешней стороне гермозатвора. Стараясь не смотреть на начинающие вздуваться трупы, обосновавшиеся повсюду: и у 'гермы', и на ступенях, Епифанов передернул плечами.

— Не сцы, — у Сергеева, у самого подкатил ком к горлу — прорвемся, — они поднялись по ступенькам и пробираясь через вереницу, врезавшихся друг в друга автомашин, двинулись в сторону 'Калининского' парка. Вход в него был перегорожен, 'сошедшей с курса', фурой, из которой со стороны водителя свешивалось его, этого водителя, тело. Над самой фурой, было видно, уже 'поработали' мародеры. Повсюду валялись разорванные коробки из-под, когда-то свежемороженой рыбы. Хорошо противогазы мешали 'насладиться' ароматом ее остатков.

— Да. Чует моя задница — хрен мы чего на этом рынке найдем, — Епифанов поправил автомат на плече. Какие будут указания, командир?

— Прошвырнемся по палаткам, а там посмотрим, — Сергеев почесал резиновый затылок.

Как и ожидалось, ничего кроме разгромленных ларьков, в которых вперемешку с остатками продуктов валялись граждане, как говорится, с признаками насильственной смерти, они не обнаружили. Зато обнаружили их.

— Да. Жарковато тут было, — Епифанов в который уже раз хотел сплюнуть, что в противогазе в принципе делать не рекомендуется — средние века.

— Сейчас еще жарче будет — лейтенант кивнул в сторону вооруженной дрекольем толпы, которая неслась перепрыгивая через поваленные прилавки под полуразрушенной крышей крытой части рынка. Путь назад тоже был отрезан вторым отрядом 'московских гуннов' и они рванули по единственно возможному пути — в сторону когда-то красивого, похожего на зеленый бочонок 'Атлантики' №3, а теперь всего ощетинившегося зеленоватыми зубьями осколков, зданию администрации ЮВАО. Бежать в полной амуниции было нелегко и расстояние между поисковиками и их преследователями стремительно сокращалось. Вперед из толпы выдвинулся высокий брюнет, с развивающейся на ветру длинной шевелюрой, и метнул в беглецов заостренной арматурой, бывшей наверное когда-то частью ограды. Самопальное копье пролетело в каких-то сантиметрах от Сергеева и раскрошив лобовое стекло 'Тойоты', воткнулось в спинку переднего сидения. Не став ждать более удачной попытки, уже вооружившегося новой арматуриной, новоявленного Атиллы, лейтенант развернулся и переведя 'Калашников' в режим одиночного огня, между двумя тяжелыми вздохами, нажал на спусковой крючок. Пуля, прошив грудь вождя рядом с почему-то надетым на голое тело, галстуком (наверное символом его неограниченной власти), задела еще кого-то.

— Получил 'интелегент вшивый', - Сергеев развернулся и бросился бежать, не дожидаясь аплодисментов восхищенной публики.

Толпа на секунду-другую приостановилась и с яростным ревом устремилась за ними.

Они с Епифановым уже подбегали к зданию администрации, когда 'новые варвары' предъявили аргумент посерьезнее куска забора. Но первым выстрелом из охотничьей двустволки, они лишь выбили крошку из стены над головами поисковиков, а звук второго те слушали, уже стоя в простенке первого этажа.

Слышь Епифаныч, они похоже нас уже ждали, — Сергеев никак не мог отдышаться — грамотно так на этих с ружьем гнали. Малость не рассчитали.

— Ага. Свежатинки им захотелось видать. Тухлятина пятидневная не устраивает.

Не. До людоедства, думаю, еще не дошло. Зуб у них на нас 'подземных' имеется. За то, что успели, — за окном опять бухнуло.

— Лохи, — Епифанов махнул рукой.

— Пошли отсюда, пока эти 'лохи' не покромсали нас на 'бифштексы из молодых бычков', - Сергеев, хрустя битым стеклом, двинулся к коридору. И вовремя. В стену, рядом с тем местом, где он только что стоял, ударилось нечто, напоминающее 'коктейль Молотова'. Вокруг все заполыхало. Побежав по коридору, они выбрали единственно верный путь — вниз по лестнице, за железную дверь подвала, которая слоноподобно взвыв ржавыми петлями, закрылась за ними, разрубив пополам последний лучик света. Епифанов зажег получасовой хим. фонарь ХИС-30.

– 'Ну и рожа у тебя Шарапов', - Сергеев ткнул в бок напарника, который, отдуваясь, снимал противогаз — в темноте светиться. И фонаря не надо.

— На себя посмотри. Куда дальше?

— Туда, — лейтенант показал на приоткрытую дверь, за которой виднелись кухонные принадлежности — может пожрать чего найдем. И они нашли. Войдя через дверь, оказавшуюся потом аварийным выходом, из подсобок столовой администрации, и убедившись в небольшом количество рентген в округе, они принялись набивать рюкзаки 'долгоиграющими' продуктами.

— Зря противогазы сняли, — поморщился от вони Сергеев.

— Ты как знаешь, а я в этом наморднике просто охреневаю. Уж лучше так, — Епифанов отшвырнул вздувшуюся банку с горошком.

— Тут человек пятнадцать-двадцать надо, чтоб вынести все — Борисов будет рад.

— Погоди. До него еще нужно добраться.

— А чего. До ночи досидим, а там в темноте рванем, — Епифанов терзал очерствевшую в камень булочку.

— А у меня другое предложение, — лейтенант поднялся — сейчас спустимся ниже. Видел на лестнице — там еще два этажа вниз? И по каким-нибудь коллекторам смоемся.

Они блуждали по подземным коммуникациям уже полтора часа. Сергеев время от времени подсвечивал хим. фонарем ХИС-180 дозиметр, вшитый в рукав бушлата.

— Этот поворот тоже занеси, — сержант в который раз поднес фонарь к планшету с нарисованным планом подземелья.

— Да на кой че… Ого! — Епифанов уставился на штурвал гермодвери и в ту же секунду растянулся на бетоном полу, спотыкнувшись о что-то мягкое. Луч фонаря скользнул по, забрызганной кровью, рубашке, галстуку и остановился на том, что, еще дней пять назад, было лицом тутошнего клерка. Рядом лежала девушка.

— Я ее помню. Каждый день мимо меня проходила. Я все никак не решался познакомиться, — Епифанов с размаху ударил кулаком в стеклянную поверхность с надписью ПК. Один из осколков полоснул по ладони, не подающей признаков жизни, девушки. Она застонала. Пока Епифанов приводил в чувство воскресшую, Сергеев попытался открыть гермодверь. Штурвал не поддавался. Обыскав убиенного, он нашел план здания администрации, где на втором подземном уровне была обозначена и эта гермуха.