Страница 13 из 109
- Я сын того д'Артаньяна, что участвовал в войнах за веру вместе с великим королем Генрихом, отцом нашего нынешнего короля, - ответил д'Артаньян, гордо выпрямившись, насколько это возможно для человека, лежащего на грубо сколоченной скамье в самой беспомощной позе.
- Это достойный дворянин... - сказал Рошфор в некоторой задумчивости. - Значит, вы пустились за фортуной...
- Если вы усматриваете в этом нечто достойное насмешки, я готов вам доказать... - слабым голосом, но решительно произнес д'Артаньян.
- Ну полно, полно! - успокоил его Рошфор. - Должен вам заметить, что вы, не будучи ни роялистом, ни кардиналистом, тем не менее ухитрились впутаться в нешуточные игры...
- Таково уж гасконское везение, - сказал д'Артаньян как мог беззаботнее. - Мы не бежим от опасностей, они нас находят сами...
- Боюсь, опасность сильнее, чем вам представляется. Вы чересчур рьяно выступили на стороне одних против других...
- Черт меня раздери! - воскликнул д'Артаньян. - Я и намерения не имел...
- Увы, судьба мало считается с нашими намерениями, - с легкой усмешкой сказал Рошфор. - Боюсь, вы, сами того не осознавая, приобрели могущественных врагов... но так уж устроена жизнь, что порой, обретая врагов, тем самым обретаешь и друзей...
- Врагов я уже видел, - сказал д'Артаньян. - А вот друзей что-то не успел заметить...
- Вот как? По-моему, вы вправе считать своим другом человека, которого предупредили о засаде...
- Быть может...
- Черт побери, д'Артаньян, неужели вы считаете меня настолько неблагодарным?
- Нет, здесь другое, - поразмыслив, сказал д'Артаньян. - Я боюсь показаться навязчивым. Человеку в моем положении - с тощим кошельком, туманным будущим и полным отсутствием заслуг - легко сделаться навязчивым...
- Вздор, - решительно сказал Рошфор. - Не будьте так мнительны... Что там, любезный? Да, это как нельзя более кстати...
Он взял из рук робко приблизившегося хозяина бутылку вина, налил полный стакан и протянул д'Артаньяну. Гасконец осушил его единым махом, и импровизированное лекарство оказало свое действие: слабость отступила, стало теплее, появилась некоторая уверенность.
- Ну? - нетерпеливо прикрикнул Рошфор. - Где ваш лекарь, горе-трактирщик? Долго прикажете дожидаться?
- За ним послали, ваша милость... - хозяин трясся, как сухой прошлогодний лист. - Надеюсь, с молодым дворянином не случилось ничего страшного?
- Страшное случится с кем-нибудь другим, если молодому человеку не будет оказано достойной заботы, - небрежно ответил Рошфор. - Ну, живо, поторопите там этих болванов и раздобудьте лекаря хоть из-под земли!
Глянув вслед хозяину, покинувшему помещение в полуобморочном состоянии, он вновь обернулся к д'Артаньяну:
- Итак, эти господа были настолько любезны и уделили моей скромной персоне столько внимания, что даже выслали на Амьенскую дорогу убийц... Что ж, люди они решительные. Чутье подсказывает мне, что этих господ звали Атос, Портос и Арамис...
- Вы правы только в отношении первых двух, - сказал д'Артаньян, раскрасневшийся от вина. - Арамиса с ними не было... Они и в самом деле мушкетеры короля?
Рошфор ответил с тонкой улыбкой:
- Я бы выразился несколько иначе: мушкетеры господина де Тревиля. Бога ради, не подумайте, что я хочу сказать что-то, роняющее достоинство нашего христианнейшего короля, но вряд ли выдам вам государственную тайну, если уточню, что его величество кое в чем уступает своему великому отцу... Например, в решимости и воле, а также умении управлять государством... Вас, провинциала, не коробят ли, часом, такие вещи?
- Ну что вы, - сказал д'Артаньян, отнюдь не желая выглядеть провинциалом. - До нас доходят разговоры, что его величество, как бы деликатнее выразиться, не горит желанием взять в собственные руки бразды...
- Вот именно, - кивнул Рошфор, понизив голос. - К счастью, его величество достаточно умен, чтобы передать вышеупомянутые бразды тем лицам, которые по уму и решимости этого достойны... Легко понять, что я говорю о кардинале. Поверьте, д'Артаньян, это великий человек. Плохо только, что его замыслы не в состоянии оценить наша буйная знать, находящая порой поддержку у...
- Я понимаю, - сказал д'Артаньян.
Он и в самом деле понял, что Рошфор имеет в виду королеву - кое-какие тонкости были известны и в Беарне...
- Мне показались странными их имена... - начал он осторожно.
- Имена, как легко догадаться, вымышленные, - сказал Рошфор. - Сыновья из знатных родов так порой поступают, записавшись в мушкетеры. Вот, кстати, вы, случайно, не называли им свое?
- Конечно, называл, - гордо ответил д'Артаньян.
- Это плохо, - задумчиво сказал Рошфор. - Теперь они вас знают...
- Не вижу ничего плохого. Я охотно с ними встречусь в Париже, мы, по-моему, отнюдь не закончили разговор...
- Вы не на шутку рискуете, - ответил Рошфор крайне серьезно. - Уж я-то их знаю...
- Быть может, вам известно и имя герцогини?
- Обожающей выдавать себя за белошвейку? Ну разумеется...
- Кто же она? - жадно спросил д'Артаньян.
- Мой юный друг, - проникновенно сказал Рошфор. - Вы уверены, что вам стоит впутываться во все эти дела? Речь идет не о простой трактирной стычке, позвольте вам напомнить. Эти люди ведут крупную и серьезную игру, где ставками сплошь и рядом служат головы...
- Вы были со мной откровенны, граф, - сказал д'Артаньян. - Позвольте ответить тем же. Сама жизнь меня заставляет очертя голову бросаться в те самые игры, о которых вы упомянули. Поскольку выбор у меня небогат. Либо унылое прозябание в Артаньяне, либо... Черт побери, если нет другого пути, я вынужден рискнуть!
- Возможно, дело даже не в риске, - сказал Рошфор, - а в умении выбрать правильную сторону... Анна?
Он обернулся. Белокурая незнакомка подошла к импровизированном ложу, глядя на д'Артаньяна с неприкрытым сочувствием. Гасконец охотно вскочил бы и принял более достойную позу, но слабость все же давала о себе знать, несмотря на вино.
- Боже мой! - сказала она сочувственно. - Что это мужичье с вами сделало...
- Пустяки, миледи, - живо ответил д'Артаньян. - У гасконцев крепкие головы, мы и не такое выносили...
Итак, она звалась Анна... Отныне это имя казалось д'Артаньяну прекрасным, хотя прежде он не видел в нем ничего особенного. Под ласковым взглядом голубых глаз он взлетел на крыльях фантазии и удали в вовсе уж недостижимые выси. Положительно, жизнь на глазах обретала неимоверную остроту и несказанную прелесть. Он дрался с мушкетерами короля - и одного из них победил; он оказался замешан в какую-то крупную интригу с участием титулованных особ - а судя по некоторым намекам, и самой королевы; он удостоился благосклонных взглядов красавицы миледи и показал себя храбрецом перед не менее очаровательной герцогиней, пусть и неизвестной пока по имени, и все это - в один день. Неплохо для нищего гасконского недоросля!