Страница 27 из 85
- Полагаете, дойдет до мятежа? - сурово поиграл бровями Зензер.
- Этого я не говорил, ваше превосходительство. Однако у большинства назрело слишком сильное недовольство. Достаточно самого незначительного повода, чтобы оно прорвалось наружу. А теперь нашелся и повод. Причем такой, который затрагивает всех без исключения, ведь каждый член экипажа понимает, что рано или поздно умрет на своем корабле. И даже в столь чрезвычайной ситуации, как наша, люди хотят сознавать, что их похоронят по-человечески. То есть, согласно обычаю, кремируют и развеют прах в космосе.
- Вздорные предрассудки, - буркнул Зензер.
- О да, можно расценивать это как предрассудок, - согласился Хафлар. - Но с известной точки зрения людьми вообще правит сумма предрассудков, не так ли?
Подняв брови, Зензер взглянул на своего главного контрразведчика с некоторым интересом.
- Да вы философ, как я погляжу, - сардонически заметил он.
- Иногда приходится им быть, - без тени юмора ответил вице-капитан. - На мой взгляд, нет ничего прочнее власти предрассудков. Посудите сами. Как свидетельствует история, люди способны терпеливо сносить всяческие лишения, безропотно мерзнуть и голодать, лишь бы сохранить свои так называемые идеалы. Пусть их идеалы с логической точки зрения не выдерживали никакой критики, никто не осмеливался объявить их предрассудками. Потому что стоит посягнуть на предрассудки, люди сразу встанут на дыбы. Примеров тому не счесть.
- Да, пожалуй, это так, - поразмыслив, согласился адмирал.
- Уважение к мертвому телу и забота о нем - явный предрассудок, тут даже спорить не о чем, - продолжил Хафлар. - Тем не менее абсолютно никого не радует перспектива быть похороненным в утилизаторе. Откровенно говоря, меня тоже коробит при мысли об этом. Увы, это так, ваше превосходительство.
- Вот именно! - подавшись вперед, подхватил Зензер. - Я исходил из того, что пример Добача может оказаться заразительным. И мысль об утилизаторе может удержать кого-нибудь из числа колеблющихся от самоубийства.
- Соображение резонное, - кивнул вице-капитан. - Но есть и еще один аргумент, который я почерпнул из материалов прослушивания. Мне он представляется ключевым.
Контрразведчик сделал паузу, устремив на адмирала выжидательный взгляд карих глаз.
- Что ж, интересно, - молвил заинтригованный Зензер. - Продолжайте, прошу вас.
- Главным образом люди шокированы тем фактом, что труп капитана Добача будет переработан на еду, поскольку корабельный утилизатор поставляет сырье для пищеблока. Некоторые заявляют, что им тогда кусок в горло не полезет...
- Значит, жрать собственное переработанное гов-но они могут, а вот распыленный на атомы труп - уже ни в какую? - возмутился Зензер. - Это же полная чушь!
- Совершенно верно, ваше превосходительство. - От преданного взгляда Хафлара адмиралу стало совсем тошно. - Мы с вами прекрасно понимаем, что и это не более чем предрассудок. Но сбрасывать его со счетов было бы по меньшей мере опрометчиво. Как выяснилось, для подавляющего большинства на эскадре небезразлично, из чего приготовлена их еда.
- Я вообще не задумываюсь об этом, - угрюмо сознался Зензер. - Только этого мне не хватало - вникать, откуда берется паек для экипажа.
- Однако личному составу это представляется очень важным, ваше превосходительство. Настолько важным, что я решил немедля обратиться к вам с докладом.
- Да, насчет Пищеблока я действительно как-то не сообразил, - смешавшись, пробормотал Зензер.
- Прошу прощения, ваше превосходительство, но я уже говорил, что мы с вами рассматриваем проблему под разными углами зрения.
- Так... Можете еще что-нибудь добавить?
- Благодарю, ваше превосходительство, у меня все.
Зензер погрузился в глубокое раздумье.
Отдавая приказ военврачу, он совершенно упустил из виду то очевидное обстоятельство, что, если тело капитана Добача будет переработано в утилизаторе, его атомы прямиком попадут в установки пищевого синтеза. И вездесущий самоубийца, растворенный в каждой порции съестного, как тонкая приправа, будет совершать бесчисленные круговращения в замкнутом цикле жизнеобеспечения крейсера. Тогда Зензер не сможет отделаться от навязчивой мысли, что он ест капитана Добача, пьет капитана Добача, дышит капитаном Добачем... А ведь и вправду так оно и будет, с отвращением подумал адмирал.
Казалось бы, какая разница, из чего приготовлена сосиска - то ли из какашки младшего канонира, то ли из трупа офицера-самоубийцы. А вот поди ж ты. Стоит как следует вникнуть, с души воротит.
С неудовольствием Зензер осознал, что и впрямь погорячился, не взвесив хорошенько все соображения. Начальник сектора внутренней безопасности поработал образцово и вмешался своевременно, только вот вынести ему благодарность у адмирала язык не поворачивался.
- Труп еще не утилизирован? - спросил адмирал, заранее предвидя ответ.
- К счастью, тело пока находится в лазарете, - тактично сообщил вице-капитан.
Не вызывало сомнений, кто именно распорядился повременить с выполнением необдуманного приказа.
- Приказываю похоронить капитана Добача в обычном порядке, - буркнул адмирал, не глядя на Хафлара.
- То есть кремировать, а пепел развеять?
- Да, - подтвердил Зензер и тут же поспешно добавил: - Но только без прощального салюта, вы меня хорошо поняли?
- Так точно, ваше превосходительство. - Вице-капитан не скрывал своего удовлетворения.
- Исполняйте.
Когда двери командной рубки закрылись за контрразведчиком, адмирал Зензер облегченно вздохнул. И с усмешкой подумал, что по крайней мере в последние годы жизни ему не придется жевать сосиски из капитана Добача.
Глава 8
СЛУЧАЙ СОВЕРШЕННО ЗАГАДОЧНЫЙ И НЕБЫВАЛЫЙ
- Гвардии рядовой Найк Петоцки передает пламенный привет императору и отечеству. Я сейчас нахожусь на планете Тангра, здесь живут красные рогатые ящеры. Они расколошматили всю нашу эскадру в пух и прах, один я живой остался. Ну, они меня вроде как взяли в плен. Эти ящеры - телепаты и сущие волшебники. У них есть королева, но не ящерица, а человеческой породы. Так вот, они хотят, чтобы я наладил отношения с ихней королевой. Ну, в смысле женился, прямо скажем. А вместо меня посылают в моем катере обратно сына королевы - ихнего принца, значит. Так что получается вроде как обмен заложниками. Надеюсь, этот мой рапорт услышат те, кому положено. Я чувствую себя нормально, кормят от пуза - одним словом, грех жаловаться. Пожалуйста, передайте моим родичам, что я жив-здоров, пускай не волнуются. Вроде у меня получается наладить с этими ящерами отношения, и от этого может выйти много пользы для отечества. Что касательно до моего жалованья, то пускай оно копится пока, семье пересылать его не надо, хоть я и считаюсь военнопленный. А то батя все пропьет подчистую, он у меня такой. Засим остаюсь гвардии рядовой Петоцки, личный номер эл-эр, три-три-шесть-восемь-девять-два.
На том продиктованный бортовому компьютеру рапорт Найка завершился.
- Конец файла, - сочным баритоном сообщил компьютер и умолк.
- Экая сволочь, - покрутил головой сидящий в пилотском кресле Лу-Нгева.
- Чудеса, да и только, - вставил примостившийся верхом на фюзеляже катера сержант Брогер, который прослушал звуковое послание вместе с лейтенантом, вытянув шею и стараясь не пропустить ни словечка.
- Попадись мне только этот ублюдок, - скрипнул зубами лейтенант. - Его эскадру разгромили, он доверил секретную модель абордажного катера неизвестно кому, а сам прохлаждается с бабой. Дезертир.
Лу-Нгева с омерзением выключил компьютер и, привстав, выглянул из кокпита.
- Ну что там, док? - спросил он.
- Минуточку. Это чрезвычайно интересно. Теперь повернитесь ко мне спиной, пожалуйста...
Джандар стоял у кормы катера в чем мать родила, и врач в зеленом халате поверх офицерского мундира сосредоточенно прослушивал электронным фонендоскопом его безволосую узкую грудь. Рядом с ними, возле самоходной каталки с реанимационным комплексом, топтались еще один военврач и два санитара. Немного поодаль стояли десантники, снявшие боевое оцепление вокруг катера с разрешения Лу-Нгевы, как только обстановка разрядилась.