Полигон

- А вообще говоря, Нариман же вечно пьяный ходил, реакции никакой, далеко ли тут до беды, - рассудил Ронч.

Сняв штатский костюм и надев мундир, Кин облачился в бронекостюм.

- Пойдем на завтрак, - сказал он, застегивая портупею.

Утро выдалось погожее, однако сильный ветер усердно гнал по яркому небу разрозненные клочки облаков, а с юго-запада на поселок свинцовой стеной надвигались тучи.

- Похоже, опять будет гроза, - проронил Кин.

- Хорошо бы, - отозвался Ронч. - Тогда уж точно без массовки обойдется.

По рыжим склонам ближних гор пестрела знакомая красная сыпь, словно ящеры и не уходили никуда. Над обоими концами ложбины снова тревожно зависли два вихрелета, вдоль заграждения по периметру поселка сновало не меньше полусотни патрулирующих фабров.

- Какая сегодня обстановка? По пути ко мне вам экзоты попадались? спросил Кин, озираясь.

- Двух портянок шпокнул, ничего особенного пока.

На повороте дорожки Кина с Рончем обогнала Стасия, она чуть ли не бегом спешила к зданию столовой.

- Э, э, осторожней! - крикнул квадр-офицер ей вдогонку. - По сторонам надо поглядывать!

Та, не оборачиваясь, отмахнулась от непрошеного советчика.

- Втычки от начальства за опоздание боится, - прокомментировал Ронч. - А что таким вот кандибобером запросто можно на портянку напороться, этого она не боится.

- Ничего страшного, вон фабры неподалеку, - успокоил его Кин. - В случае чего прикроют.

Действительно, по испещренной подпалинами многострадальной лужайке возле столовой шагали, растянувшись цепочкой, четверо фабров с ружьями на плече, не обнаруживая ни малейших признаков беспокойства.

- Если позволите, я вам кое-что скажу, - немного помявшись, произнес Ронч. - Насчет Стасии.

- Говорите смело, - разрешил Кин.

Он произнес это нарочито небрежно, хотя предчувствовал, что не услышит ничего отрадного.

- Вообще-то я не хотел вам говорить... Но к ней часто наведывается этот шустрик Тарпиц, вроде как по и служебным делам. Может быть, это не мое дело, извините. Просто чтоб вы знали, на всякий случай, - закончил квадр-офицер и отвел глаза, он явно чувствовал себя неловко.

- Спасибо, что сказали, - искренне поблагодарил. Кин, глядя вслед спешащей Стасии.

- Вообще-то он много к кому тут захаживает, но вот к ней особенно часто, добавил Ронч.

Кину снова вспомнились оставшийся без ответа ночной звонок и странная записка, от которой слишком отчетливо попахивало дешевой провокацией. Значит, скорее всего к этому приложил руку Тарпиц. Уж не его ли сладострастное сопение зафиксировал файл прослушивания семнадцатой квартиры? С неудовольствием Кин отметил, что всерьез зациклился на этой мерзости, так некстати подвернувшейся в компьютерной базе данных и засевшей в душе гноящейся занозой. Впрочем, тут же сообразил он, совершенно исключено, что Тарпиц позволяет сотрудникам контрразведывательного отдела прослушивать его сексуальные похождения.

В многолюдной и шумной столовой Кин издали поприветствовал Абурхада, тот хмуро кивнул в ответ. Затем нашел взглядом Тарпица, тот сидел спиной ко входу, один за столиком на четверых, и его розовые, слегка оттопыренные уши забавно двигались в такт движениям челюстей. Надо браться всерьез за этого молодчика, подумал Кин. Прямых улик на него нет, Харагва мертв, однако если хорошенько взять его в оборот, Тарпиц должен расколоться.

Державшаяся как ни в чем не бывало Стасия приняла у них с Рончем заказ и вскоре принесла завтрак. Неизменные лиловые контактные линзы придавали ее лицу отсутствующее выражение, густо наложенный тональный крем скрывал темные круги под глазами. Ничто в ее облике и повадке не напоминало о женщине, которая этой ночью задыхалась и страстно стонала в объятиях Кина.

- Вы в курсе, что сегодня в полдесятого утра похороны Харагвы? - спросил Ронч, расправившись со своей отбивной и взяв со стола футлярчик с пластмассовыми зубочистками.

- Нет, для меня это новость.

- Командир отдал распоряжение похоронить его по воинскому обряду, но без салюта.

- Вполне резонно. - Кин отделался пустопорожней фразой, лишь бы что-нибудь сказать.

Он никогда не придерживался той точки зрения, что труп врага пахнет хорошо, и при воспоминании о мрачной кончине биотехнолога в который раз ощутил нечто вроде угрызений совести, как будто обязан был предотвратить его самоубийство. Отодвинув тарелку, он также воспользовался зубочисткой. Отбивная из ящера теперь представлялась ему вполне сносным блюдом, но иногда в ней попадались на редкость жесткие жилки.

- Вы случайно не знаете, как продвигаются дела у Зиги? - поинтересовался Кин. - Что-то я его тут не вижу.

- Понятия не имею. Могу попробовать его вызвонить.

- Это было бы неплохо.

Квадр-офицер достал из-за пазухи присебейчик, откинул крышку и набрал номер. Отзыва пришлось ждать довольно долго.

- Привет, старина, - заговорил наконец Ронч. - Ты чем-то был занят? А, извини, я не допер, что ты спишь. Ну как там с этими файлами, что-нибудь получилось? Так. Ясно. Шикарно. Можно к тебе зайти? Сейчас?.. - Он вопросительно взглянул на Кина.

- Лучше бы прямо сейчас, - кивнул тот.

- Ладно, мы с инспектором в столовой, сейчас придем. - Защелкнув крышку, Ронч убрал рацию в карман и широко осклабился. - Парень ковырялся до самого рассвета и восстановил все файлы.

- Превосходно, идем к Зиге. - Нетерпеливым жестом Кин подозвал Стасию, чтобы рассчитаться за завтрак.

А ведь эта женщина действительно не в своем уме, подумал он, глядя, как она с приклеенной улыбочкой тычет пальцем в кнопки кассового терминала. Бывшая монашка помешалась на своем Харашну с его пятью фаллосами. То, что она ночью назвала себя сумасшедшей, было попросту попыткой предвосхитить мысль, которая непременно пришла бы в голову ему. Нехитрая уловка ради самозащиты, ведь ни один умалишенный не способен признать себя таковым. Если же человек отдает себе отчет, что с головой у него не все в порядке, значит, его состояние далеко не безнадежно. Вариант древнего парадокса о лжеце, который говорит: "Я лгу". Однако благодаря минувшей ночи Кин с необычайной остротой ощутил радость жизни, обыкновенного животного бытия, с размашистым мышечным буйством и роскошью осязания, так, словно он сбросил одним махом два десятка лет. Стасия оказалась потрясающей любовницей, да и он не подкачал, сам от себя не ожидал такой юношеской ненасытности. И какое дело ему, в конце концов, до ее помешательства, завтрашним рейсом он улетает с Тангры и не вернется сюда уже никогда.