Полигон

- Пока не заметил ни одного.

- Я сумасшедшая, - прошептала она, страстно выгибаясь под его рукой.

- Очень кстати, я тоже сумасшедший.

- Нет, в самом деле. Я действительно сумасшедшая.

- О да. А еще некрасивая и тощая, - продолжая вкрадчивые ласки, усмехнулся он.

- Ты просто ничего не знаешь.

- Я знаю, что мы живем в абсолютно сумасшедшем мире.

- Это правда. Я боюсь его. Я боюсь всего. Я боюсь всех.

- Меня тоже?

- Сначала боялась. Теперь нет, - со вздохом призналась она, положив голову ему на грудь.

- Что ж, спасибо.

- Ты хороший. Ты удивительно хороший. Ты не обидишься, если я скажу?..

- Нет. Говори.

- Тебя изломали. Я могу тебе это сказать потому, что меня изломали тоже. Знаешь, чего бы я хотела?

- Понятия не имею.

- Попасть с тобой на необитаемую планету, - щекотно прошептала она. Только ты и я, больше никого. Понимаешь?

- Да.

Отроческий синдром бегства, отметил недреманный циник, притаившийся в каком-то закоулке сознания.

- Ты бы хотел этого? - Ее губы принялись играть его соском.

- Боюсь, это невозможно.

- Я знаю. Всегда хочется невозможного, - вздохнула Стасия и в сердцах добавила: - А, шли бы они к черту!

- Кто именно?

От пронзительно острых поцелуев в грудь нарастал новый прилив желания.

- Они. Ох, до чего нескладно и глупо получается! Пропади оно все пропадом, я хочу тебя.

Кин ничего не ответил.

- Почему ты молчишь?

Их разговор потайным электрическим ручейком вытекал из комнаты, шелестел в наушниках слухача, и оседал на засекреченном сервере отдела контрразведки.

- Думаю.

Очередной пассажирский модуль придет послезавтра, точнее говоря, уже завтра. Надо уносить отсюда ноги, покуда цел.

- О чем?

Цепочка ее влажных поцелуев медленно тянулась все ниже вдоль его живота.

- О том, что все нескладно и глупо.

- Не слушай меня. Я сумасшедшая дура. Все чудесно.

Язык Стасии принялся хозяйничать в его паху. Вздрагивая от наслаждения, он ерошил мягкий ежик ее волос. Двое сумасшедших в безумном диком мире, небывалый райский сад, ощетинившийся потайными микрофонами. Шли бы они все к черту, прозвучали мысленным эхом ее слова.

Ненадолго забывшись сном под утро, Кин проснулся легкий и звенящий, словно в жилах вместо крови текла газировка. Рядом свернулась клубочком Стасия. Глядя на ее совершенно безмятежное спящее лицо, он вдруг усомнился, насколько обоснованны его подозрения. Может быть, из-за обилия передряг в последние дни его обуяла чрезмерная мнительность и теперь неприятельские козни стали мерещиться на каждом шагу.

Но все-таки, вспомнилось ему, среди ночи кто-то пытался связаться с ней по интеркому, а она не стала отвечать на звонок. Это выглядело крошечным бунтом против ее здешних хозяев, но с тем же успехом могло быть и заранее условленным сигналом. За этим явно что-то кроется. Не говоря уже о переданной ею вчера утром записке, предостерегавшей насчет Ронча. С этой женщиной, подарившей ему потрясающую ночь любви, было связано слишком много вопросов без ответа.

Сквозь щель между плотных штор в комнату вонзалось яркое солнечное лезвие, наискось рассекая уютный сумрак. Потянувшись к столику, он взял свои наручные часы, они показывали одиннадцать минут девятого. Казалось бы, ощущение времени утратилось напрочь, однако внутренние часы в нужный срок просигналили ему побудку. Кин встал с постели и принялся одеваться.

- Который час, милый? - потягиваясь, промурлыкала сонная Стасия.

- Четверть девятого.

- О боже, опаздываю на работу! - всполошилась она, соскочила с тахты и босиком устремилась в ванную.

- Я пойду к себе! - перекрикивая щедрый плеск воды, сообщил ей через дверь Кин.

Выйдя в коридор, он увидел, что стоящий перед его дверью Ронч озабоченно стучит согнутым пальцем по косяку.

- С добрым утром, - окликнул его Кин.

Квадр-офицер вздрогнул, повернулся к нему всем корпусом и с нескрываемым облегчением вздохнул.

- Ах, вот вы где! - прямо-таки просиял он. - А я забеспокоился, думал, не случилось ли чего...

- Все в порядке, - заверил Кин, отпирая дверь.

- Я подожду, пока вы переоденетесь...

- Да чего там, заходите, присаживайтесь.

Мысленно Кин продолжал гадать, для чего понадобилось залучить его на ночь к Стасии. Чтобы провести обыск, оставить засаду или подложить взрывное устройство, вовсе не требовалось прибегать к таким ухищрениям. Его интуиция безнадежно буксовала, порождая зябкую неуверенность. На всякий случай он решил пригласить своего телохранителя войти. После дурацкого обыска, которому его подвергли в день прибытия на Тангру, Кин не оставлял на своих вещах контрольных ниточек, резонно полагая, что повторная попытка такого рода вряд ли произойдет. Он окинул беглым взглядом комнату. Внешне все было в порядке, похоже, в его отсутствие никто сюда не наведывался. Вошедший вслед за Кином Ронч деликатно присел на краешек стула.

- Ящеры опять появились, - выложил он главную новость, расстегивая бронекостюм на груди. - Опять их там тьма-тьмущая. Что-то странное творится, никогда раньше они таких финтов не выкидывали.

- Посмотрим, чем это кончится, - отозвался Кин, доставая бритву.

- Ничем хорошим это кончиться не может, - заунывно предрек Ронч. - Кстати, вы, наверно, еще не знаете, что Нариман погиб?

- Что вы говорите? И когда это случилось?

- Вчера вечером, после ужина. Тещин язык набросился со спины, рядом шли еще двое ребят из его отдела, но они ничего сделать не успели.

- Прискорбный случай, - размеренно орудуя бритвой, промолвил Кин.

Он сразу вспомнил Харагву, дразнившего в своем зверинце тещин язык ладонью, и с леденящей четкостью ему вдруг представилось, как жуткая тварь, протаранив бронекостюм, вгрызается между лопаток и впрыскивает едкую струю желудочного сока.

- Надо же было Нариману так напороться, - посетовал Ронч, теребя усы. Вчера ведь все твари как в увольнение подались, вот уж не повезло ему.

- Зато повезло этому ублюдку Тарпицу, - пробормотал себе под нос Кин. Теперь его можно поздравить с повышением в должности.

Встрепенувшийся при этих словах квадр-офицер предостерегающе поднес палец к губам, затем оттопырил ухо ребром ладони, давая понять, что комната прослушивается. В ответ Кин пренебрежительно поморщился и махнул рукой.