Полигон

- Иными словами, психологический конфликт между "хочется" и "нельзя"?

- В точности так. А почему это вы спросили?

- Меня заинтересовало, может ли при определенных условиях произойти сшибка в интеллекте фабра. И если да, то к чему она может привести.

- Послушайте, Элий, зачем такое некрасивое любопытство? - погрозил ему пальцем Харагва. - Вы теперь как-никак сотрудничаете с концерном, стоит ли кусать руку, которая вас кормит?

- Вы слишком плохо думаете обо мне, Рино. Я любопытен, однако не болтлив.

Биотехнолог продолжал сверлить его сумрачным взглядом.

- Могу добавить: я спрашиваю об этом сейчас не как инспектор Генштаба. Даю слово офицера, - пояснил Кин.

- Ладно, скажу. Сшибка может случиться с любым интеллектом, поскольку это интеллект. Когда решения вырабатываются самостоятельно, нет гарантии, что они не войдут в резкое противоречие со внесенным извне блоком запретов. Особой разницы между фабром и человеком тут нет. В обоих изначально заложены жесткие программные табу. Оба способны проявлять разумную инициативу, и у обоих она может споткнуться об иррациональное табуирование.

- Что вы имеете в виду под иррациональным табуированием, я не совсем понял?

- Да хлюста нельзя вырубить, что ж тут непонятного...

- Или нельзя убить, - негромко произнес Кин.

- Именно, - согласился Харагва, рассеянно созерцая потолок. - Спросите любого философа, он объяснит вам, что мораль иррациональна. Она в корне противоречит выкладкам рассудка. Путем строго логических построений можно прийти лишь к абсолютному аморализму. Врубаетесь?

- Конечно. Продолжайте, пожалуйста.

- Если же говорить о фабрах, то в них программно заложен аналог морали. При встрече с живым объектом они прежде всего решают, кто перед ними, свой или чужой. Подробности опускаю, не в них суть. Своего убивать нельзя, чужого необходимо. Есть еще категория нейтральных объектов, но тут комментариев не требуется. Так вот, гипотетически возможна парадоксальная ситуация, когда фабру почему-либо необходимо уничтожить объект, идентифицированный в качестве своего. Пожалуйста, бац, сшибка в чистом виде.

- И к чему она может привести?

- Совершенно непредсказуемо, - пожал плечами биотехнолог. - Может убить, может остолбенеть из-за резонанса в цепях обратной связи, может повернуться и пойти искать себе занятие попроще. Больше нет вопросов?

Он уставился на Кина слегка очумело, словно вынырнул из глубокого омута, явственно прикидывая, не наговорил ли в профессиональном запале чего-нибудь лишнего.

- Скажите, Рино, а что именно содержится в блоке кристаллической памяти фабра?

- Полные данные боевой обстановки за последние сутки, - выпалил Харагва и вдруг спохватился: - Э-э, да куда вы клоните, черт подери?

- Извольте, объясню. Мне известно, что голова фабра, убившего пятерых солдат, уцелела. Ее передали в вашу лабораторию. Не скрою, меня весьма интересует содержимое этой головы, - сказал Кин и, видя, как побагровел его собеседник, сардонически предостерег: - Спокойнее, Харагва. Я вам не хлюст в кабаке.

Разъяренный шеф лаборатории навис над безмятежно сидящим, положив ногу на ногу, Кином.

- Та-ак... Вот оно что... - процедил он. - Вынюхиваем, да? Заруби-ка себе на носу... Ядреный волосатый кулак закачался перед самым лицом Кина, и тот подумал, что биотехнолог, похоже, оказался охвачен пресловутой психологической сшибкой. В этот патетический момент раздался стук в дверь. - Какого черта?! взревел Харагва, оборачиваясь. - Я занят!

Однако в приоткрытую дверь уже просунулась плешивая голова какого-то ученого мужа.

- Извините, Рино, - вяло пробормотал плешивый. - К вашему сведению, уже второй час.

- Ну и что?!

- Вам опять звонит следователь Тарпиц.

- Что значит "опять"?

- Кажется, это уже десятый звонок за сегодняшнее утро, - сообщила голова. - Вы сказали, до часу вас не беспокоить, кто бы ни звонил. Но, повторяю, уже второй час.

Как-то незаметно плешивая голова углубилась в пространство кабинета, волоча за собой сутулое нескладное туловище в мятом халате.

- Познакомьтесь, - буркнул опамятовавшийся Харагва. - Мой заместитель, доктор Мерстон. Инспектор Кин.

- Рад знакомству, доктор Мерстон. - Кин поднялся с полукресла.

- Да-да, - походя кивнул ему ученый и снова обратился к своему шефу: Тарпиц ждет, он на проводе. Он говорит, это чрезвычайно важно. Я переключил его вызов на вас.

После безуспешной попытки испепелить своего заместителя взглядом Харагва перевел на Кина выпученные глаза, но теперь уже в них читалась, помимо ненависти, легкая оторопь.

- Ну что же вы мешкаете, Рино? - подбодрил его Кин. - Вам же сказали, Тарпиц ждет.

Развернувшись, Харагва налег животом на стол, пододвинул интерком и включил его. Аппарат сразу же затрезвонил.

- Вы свободны, Мерстон, - сквозь зубы сказал шеф лаборатории, усаживаясь на столешнице, покосился на Кина и ткнул пальцем клавишу. - Харагва на проводе.

- Рино, это Юстин, - послышался взволнованный голос Тарпица. - Где вы пропадали?

Мерстон неслышно затворил за собой дверь кабинета. Кин сделал вид, что всецело поглощен созерцанием открывающейся из окна панорамы.

- Потрошил зверушку, делал препараты, - обескураженно признался Харагва.

- Вы сейчас один?

- Нет.

- Кто у вас?.. - Тарпиц запнулся. - Кин?

- Да.

Колоссальная стая псевдоптеронов за окном взмыла широкой лентой, сгустилась в клубящийся ком и вдруг рассыпалась мельтешащей рваной завесой, казалось достигавшей перистых облаков.

- Ну что вы замолчали? - злобно спросил Харагва и немного погодя фукнул в микрофон: - Эй, Юстин! Ау-у!

- Нам надо поговорить, - наконец донеслось из динамика.

- Ну так говорите же, черт подери...

Отвернувшись от окна, Кин подошел к столу, обогнув махину электронного микроскопа, и остановился за спиной склонившегося над интеркомом Харагвы.

- Похоже, у вас с ним какие-то секреты? - соболезнующе осведомился он.

Удрученный биотехнолог медлил с ответом. Надо же, какая вышла несуразица. После совещания в блокгаузе Тарпиц, разумеется, тут же стал названивать Харагве, но тот затворился от всего мира у себя в кабинете и увлеченно препарировал необычного прыгунчика. Вот и остался в фатальном неведении относительно того, что полоумный эмиссар Генштаба оказался на поверку прим-офицером контрразведки.