Я люблю

Следующий вертолет появился через сорок минут, когда я отдыхала на очередном косогоре. Здесь над болотом навис огромный валун, принесенный в незапамятные времена ледником. Валун словно раздумывал, свалиться ему в теплую вонючую грязь или еще повисеть, красуясь! Я была уверена, что господин Лаевский и предположить не может, что мне удалось уйти так далеко, и обдумывала свой дальнейший путь. Устроилась с комфортом в тени камня и приготовилась пообедать. Болотное комарье сдувало теплым ветерком. Благодать!

На сей раз это был конторский вертолет. Когда черный вытянутый силуэт машины внезапно вырос над деревьями, мне показалось, что сердце оборвалось в груди. Они меня выследили! Вертолет сделал элегантный вираж и направился в сторону моего косогора. Черный ангел смерти.

Обычное хладнокровие мне на этот раз изменило. Слишком неожиданным было появление машины сейчас, когда я полагала себя уже почти спасенной. В ту же секунду я скатилась с пригорка в болотную жижу, погрузившись в нее с головой. Теперь тепловые датчики меня не обнаружат. Над поверхностью оставила одно лицо, вымазав его грязью – такой ужасной маски мне еще не приходилось накладывать. Ноги утопали в мягком илистом дне, рядом в воде вихлялась какая-то желтая мерзкая личинка. И неизвестно какую болезнь можно здесь подхватить!

Шум винтов стал оглушительным. Вертолет завис над болотом. Я замерла, машина висела прямо надо мной и воздушная волна от ее винта разгоняла волну, мешала дышать. Так прошло несколько долгих, невыносимо долгих секунд, и вот вертолет, сорвавшись с места, полетел дальше. Я дождалась, пока его гул не затихнет за деревьями, и только тогда двинулась к берегу, с трудом перебирая ногами, словно космонавт в невесомости. Вернулась к своему лагерю, оставляя за собой отпечатки из густого ила. Одежда промокла насквозь, стала тяжелой, к тому же от нее теперь воняло так, будто я искупалась в сортире.

Сигареты можно было выбросить, к счастью провизия и медикаменты были в рюкзаке, который остался на берегу, в нише под валуном. Но сейчас я не думала о своих потерях, я вообще не думала ни о чем и не замечала дурно пахнущей одежды… Подошла к рюкзаку и тут, будто он отмечал финишную прямую, опустилась на колени и расплакалась.

Опять повезло – но долго ли так будет продолжаться?! Ощущаю себя зверем, за которым по пятам идут охотники. Но я не зверь, я человек, Анжелика Королева! Человек – это звучит гордо, но когда ты бредешь из последних сил, стараясь оторваться от погони, это мало воодушевляет. Для них я – никто. Наверняка в конторских бумагах так и значится – «объект ¹ такой-то». И сейчас они будут из кожи вон лезть, чтобы вернуть взбунтовавшийся объект на место, вправить ему мозги и направить на служение отчизне.

Впрочем, ничего удивительного! Трудно было предположить, что господа из Конторы легко расстанутся со своим приобретением. Скорее следует удивляться тому, что они до сих пор не вышли на мой след. Господин Лаевский, с его охотничьей практикой, оказался вовсе не таким уж крутым!

Только радоваться рано – он близко, кружит где-то поблизости в своей черной птице, и кто знает, станет ли он разговаривать со мной при встрече или просто пустит стрелу из своего любимого арбалета. Охота на человека – кто однажды участвовал в ней, уже не сможет думать ни о какой другой! Где же это было – в какой книге? Торопись, торопись, Анжелика, а не то твоя собственная повесть закончится очень быстро.

Сейчас я была дичью – очень неприятное ощущение, которое мне уже было знакомо. Причем ситуация сейчас была во сто крат хуже, чем когда-либо. Да, после убийства Лагутина меня искали сотни, если не тысячи человек – и милиция, и заказчики, мечтавшие расправиться со ставшей ненужной киллершей. Но тогда я находилась в городе, который уже успела узнать и где у меня были друзья… А здесь, в лесу, даже в самой глухой чаще я не чувствовала себя в безопасности. Здесь все преимущества у преследователей, хорошо знавших эти места.

А лес вокруг жил своей жизнью. В солнечных лучах, пробивавшихся сквозь ветви, сновали деловитые муравьи, спешащие взад-вперед по строго определенному маршруту. Я почувствовала несколько укусов и решила двинуться дальше в путь и не мешать лесным труженикам. Походный комбинезон, с горем пополам выстиранный в попавшемся по дороге озерце, все еще попахивал, но уже не так сильно. Я надеялась, что он скоро просохнет, а пока надела то, что имелось про запас – футболку и шорты. И зашагала босиком по тропинке. Ходить босиком полезно, напомнила я себе, но уже через несколько шагов наткнулась на первый корешок и, прыгая на одной ножке, негромко материлась.

Сумерки подступили незаметно. Солнце спускалось за деревья, над которыми запорхали летучие мыши. Чувствовала себя девочкой из какой-нибудь русской народной сказки. Вот-вот над елями покажется баба-яга в ступе. Впрочем, будет гораздо хуже, если вместо бабыяги объявится черный вертолет. Я все время прислушивалась, но, кроме шума ветра да редких птичьих криков, в лесу не раздавалось никаких звуков.

А это значит, что господин Лаевский действительно меня упустил. Поэтому я решила дать себе небольшую передышку – лучше подремать до рассвета, чем пробираться в темноте, рискуя провалиться в какуюнибудь яму. А завтра с новыми силами пущусь в дорогу – осталось не так уж и много по моим подсчетам. Скоро я буду на шоссе. Устроилась в каком-то овраге, похожем на окоп. Здесь было довольно сухо. Комары, налетавшие тучами с болот, гудели надо мной, желая крови. Если бы не противокомариная сетка, до утра я бы не дожила. Чистый Вьетнам – болота, москиты, вертолетные атаки. И храбрая партизанка в джунглях. И я должна победить, как победили США маленькие вьетнамцы. Вспомнился не к месту вьетнамский рис – скоро я буду в городе и поем как следует… Мысли смешались с видениями, сон подступил, едва я смежила веки. Он был необыкновенно чистым – никаких призраков прошлого, во сне я снова была маленькой девочкой. Девочкой, смотревшей на мир широко открытыми глазами и верившей, что полон он исключительно хороших людей. Сон, несмотря на его наивность, придал силы. Проснувшись на рассвете, я умылась проточной холодной водой из ручья и позавтракала последними консервами.

Банку, как и предыдущие, сполоснула в том же ручье и сунула в рюкзак – никаких следов. Завтра я буду уже на шоссе, а там – здравствуй город и горячая пища.

Что я буду делать, прибыв в Питер я решила уже давно– еще до побега. Свяжусь с бабой Галей, вот что! По нашему секретному номеру! Я не могла поверить в то, что она готова совсем отречься от меня. Ее вынудили, заставили, пригрозили… И даже если она побоится принять меня, не сможет помочь, все равно не станет заманивать снова в ловушку. Предупредит. И я готова была рискнуть, потому что без ее помощи мне все равно трудно будет выбраться за границу, а в России мне оставаться нельзя. Ни в коем случае. Здесь, как ни старайся, Контора отыщет меня снова. Места на горячо любимой родине для Анжелики Королевой, похоже, не остается. Ничего, мы и там проживем. Там тоже есть люди, которым требуется помощь в решении проблем. В крайнем случае, устроюсь в какое-нибудь заведение посудомойкой… Господи, да я все что угодно, лишь бы только не зависеть от добрейшего Валентина Федоровича и его организации, чтобы ей провалиться! Даже танцевать стриптиз. Встречайте, Анжелика Королева – гвоздь вечера. Очаровательная и смертельно опасная гостья из далекой России! Настроение у меня было приподнятым, я даже попыталась выполнить изящный пируэт вокруг подвернувшейся рябинки и угодила в крапиву. Это немного охладило мой пыл, да и следов оставлять по-прежнему было нельзя… Обругав себя за беспечность, я поспешила дальше. Скорее к шоссе, к свободе! Свобода, что ее слаще?! Боже мой, вам не нужна свобода?! Не переживайте, всегда найдутся те, кто попытаются ее отобрать! Только дайте им, только дайте…

К шоссе я вышла на следующий вечер, накануне удалось найти гнездо с птичьими яйцами прямо в камышах на маленьком озере. Со стороны утки было очень неосторожно снести их здесь. Я запекла их в золе и поужинала, стараясь не думать о маленьких пушистых утятах, которые уже никогда не вылупятся на свет. Остатки ужина тщательно уничтожила. Впрочем, черный вертолет больше не появлялся, и я совсем уверилась, что мне удалось оторваться от погони.